работает где-то программистом, не знаю.
Я знаю о нем только одно: он рыцарь, его имя «сэр Тор». Он, как и я, больше всех грустит о том невозможном мире артуровских легенд, где мы никогда не сможем побывать по-настоящему. Иногда он рассказывает о Томасе Мэлори — так, словно когда-то знал его и был с ним дружен. Мы все, конечно, любим сэра Томаса Мэлори, автора нашей любимой книги, но так, как Тор, о нем не умеет говорить никто. Он придумывает всякие подробности о жизни сэра Томаса, совершенно живые, достоверные.
Я иногда записываю, вернувшись домой, рассказы сэра Тора. Жаль, что он не хочет написать книгу. У него бы получилось. Это была бы та самая книга, которую я читала бы и перечитывала в своем цветочном плену.
Я не влюблена в сэра Тора. Лионесса вообще не влюблена, ее жизнь — в служении: другим дамам, влюбленным парам, раненым рыцарям. Ее имя означает «маленькая львица». Или — «младшая львица». То есть, подчиненное существо. Я не возражаю. Мне просто хорошо оттого, что я нахожусь рядом с этими людьми.
В тот день я рассказала в шатре про деда Сашку и Диянку. Мы говорили об истинной любви, и многие приводили различные примеры, кто-то из романов, кто-то из собственной жизни. Я всегда удивлялась тому, что примеры из «жизни» оказываются намного более бедными и куда менее выразительными, нежели истории из книг. Особенно — Мэлори и Кретьена де Труа. Но тут что-то на меня нашло, и когда наступила моя очередь говорить, я неожиданно для самой себя принялась рассказывать.
— Моя история будет не похожа на все те, что звучали до сих пор, — заговорила я. — Потому что она будет повествовать о любви между человеком и его собакой. Я видела совершенную любовь в глазах маленькой псины, и человек, на которого она смотрела, преображался — он становился все более прекрасным…
Конечно, я крепко приврала. В моем изложении дед Сашка из неопрятного бомжа-пьяницы превратился в несчастного юного наркомана, сломленного своей пагубной страстью. Но основная канва сюжета осталась неизменной. Любовь исцеляет. По-настоящему.
— Я никогда не поверю в то, что у собак нет бессмертной души, — заключила я. — Потому что такую любовь может вмещать только по-настоящему бессмертная душа… Не всякий человек такой обладает.
И тут вступил в разговор сэр Тор. Я была благодарна ему, потому что чувствовала себя неловко: я была слишком патетична даже для нашего рыцарского шатра.
— Вопрос о бессмертии души животных, — задумчиво проговорил он, — никак не определен Священным Писанием, однако занимал он умы еще святых отцов древности. Существует так называемый «консенсус патрум» — «согласие отцов». Это довольно любопытная тема, и я благодарен даме Лионессе, — тут он поклонился в мою сторону, однако не глядя в мои глаза, — за то, что она затронула ее. Видите ли, господа, я — охотник, как и положено знатному рыцарю, и весьма бывал привязан и к своим лошадям, и к собакам… Да и среди оленей, как ни странно это прозвучит, встречались мне достойные соперники. А лисы! Великолепный партнер в охоте! Не говоря уж о кабанах… Словом, я жил не только в мире благородных людей, но и в мире благородных животных, и мне было искренне жаль, что после смерти я не встречу многих из прежних моих друзей. Что это будет за рай, думал я, если в этом раю не посмотрит мне в глаза любимая собака, если конь не подтолкнет меня мордой и не фыркнет в ухо, если лисица не махнет рыжим хвостом у меня перед носом, если олень не качнет великолепными рогами в чаще леса?
Все молчали. Сэр Тор закурил трубку. У нас многие благородные рыцари курят трубки, а те дамы, которые тоже балуются курением, довольствуются нюхательным табаком и очень смешно, отрывисто чихают — точно стреляют из пистолетиков.
Я сидела тихо-тихо, боясь пошевелиться, потому что сэр Тор говорил о вещах для меня совершенно новых. Украдкой я любовалась им. У него очень интересный профиль, длинный нос, длинный подбородок, и у меня совершенно замирает сердце от его привычки покусывать нижнюю губу, совершенно как это делают девочки-отличницы, попавшие в затруднительное положение у доски на математике.
Вообще девчоночьи манеры у сильных, мужественных молодых людей вызывают у меня настоящий трепет. У меня даже кончики пальцев начинают неметь. В определенном отношении я совершенно обожаю сэра Тора.
Сэр Тор сказал:
— Считается, что для рая, для вечности сохранятся и тело человека, и все доброе, что было в нем, в его личности. Если какое-то живое существо стало неотъемлемой частью личности этого человека, то Господь может, преобразовав сие живое существо, воскресить вместе с человеком и его животное… Кстати, это имеет косвенное доказательство в греческой иконописи (он так и сказал «греческой», хотя имел в виду, конечно, русскую: для сэра Тора все, что не от Римской Церкви, — «греческое»). Например, святого Евстафия рисуют с оленем, святого Георгия — на коне, святого Трифона— с соколом, святого Германа — с медведем… А отсюда могут быть различные и далеко идущие выводы.
— Например? — спросила я, потому что он опять замолчал.
И тут он повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза, так что у меня даже сердце упало, такой это был добрый, глубокий взгляд.
— Например, — медленно произнес он, — я полагаю, что некоторые животные догадываются об этом. Особенно много знают собаки и лошади. Они из кожи вон лезут, чтобы найти себе хозяина. Именно потому, что желают обрести бессмертие. Существуют собаки-маргиналы, собаки, которые настолько презирают людей и Бога, что не жаждут никакого бессмертия. Они подобны людям-атеистам. Они сильно заражены грехом. Они предпочитают обитать на помойках, потому что бросают вызов человеку и Небу. Но настоящие, правильные собаки стремятся обрести хозяина и стать частью его бессмертной души.
Эта мысль поразила меня. Другие тоже помалкивали, но я не думаю, что кто-нибудь из собравшихся был так потрясен, как я. Дама Гвиневера попыталась перевести разговор на другую тему. Ее интересовала проблема — как можно одновременно любить сразу двоих мужчин. Возможно ли такое? Мы обсуждаем это на каждом из наших собраний. Почти все считают, что Гвиневера заблуждается насчет своих чувств, что любила она только Ланселота, а Артура — уважала; они же любили ее оба.
Обычно я люблю слушать рассуждения на эту тему, но сегодня меня увлекла мысль сэра Тора. Поэтому я сказала:
— Но обрести хозяина для собаки — только полдела. Нужно еще найти такого хозяина, который попал бы в рай!
— Именно, — кивнул сэр Тор. — Поэтому нередки случаи положительного влияния собаки на хозяина. Пес может позаботиться о том, чтобы человек перестал пить. Или, как в том случае, который вы рассказывали, — бросил наркотики.
Я покраснела, потому что успела забыть о собственной выдумке — насчет юного наркомана. Сэр Тор заметил это и чуть склонил голову набок, показывая свое удивление. Я опустила глаза и ничего не сказала.
Вечером в электричке я сидела рядом с сэром Тором, и он рассказывал мне, как ехал с карликом и нашел шатер, где спала дама и рядом с нею — белая сука. «Я взял собаку и вынес ее из шатра», — говорил он негромко. Это была история, описанная у сэра Томаса Мэлори, о том, как сэр Тор преследовал даму с белой сукой, поскольку поклялся вернуть суку другой даме: долгая, кровавая история. И, как всегда, сэр Тор рассказывал ее очень просто, с множеством подробностей, которые, кажется, невозможно придумать. Например, он сказал, что у той суки был дефект: очень маленькие нижние резцы, а на правой задней лапе — шесть пальцев. Шестой, похожий на бородавочку, размещался выше прочих, на сгибе — будь речь о человеке, можно было бы сказать «на локте». Это говорило об испорченности породы. Но в любом случае то была настоящая рыцарская собака, она умела ездить при рыцарском седле, прыгала на скаку с коня и отважно гналась за лисой.
Я была под таким сильным впечатлением от всего происходящего, что не спала полночи, и наутро шла на работу в очень странном настроении. Все вокруг было какое-то очень резко очерченное, как будто нарочно облитое солнцем, сбежавшим откуда-нибудь из картин Сальвадора Дали. И звуки были соответственные.
Дед Сашка с Диянкой по обыкновению бродил поблизости. Диянка то и дело подбегала к нему и задирала острую мордочку, вопросительно засматривая в глаза хозяину. Он что-то бормотал и покачивал бородой. Борода больше не была желтой, как я заметила. Или мне это только показалось?
