— Я доложу командующему. Оставайся на связи.
— Слушаюсь! В случае необходимости могу прибыть в Штаб в течение максимум часа.
До города минут пятнадцать, но вот дальше начнутся проблемы. Там уже не помчишься, словно никого вокруг нет. Да если еще мосты разведены…
— Пока жди на месте, старлей! — категорично объявил дежурный и отключился.
Интересно, имелись ли какие-то варианты, кроме личного доклада? Например, возвращение назад?
Ветров переживал, насколько можно предаваться чувствам, что вынужден был покинуть ребят в такой момент. И — прекрасно понимал — его одинокое возвращение ничем и никому не поможет. Один «винторез» с тремя магазинами — почти все равно, что явиться с парой камней. Толку в серьезном бою. Тут подкрепление требуется, и надо убедить начальство — никто не шутит. Вокруг АЭС действительно идет серьезный бой, и противником выступают отнюдь не пара десятков боевиков. Уж с таким количеством отряд бы справился.
— Дайте сигарету! — вновь подала голос Батурина. И добавила смиренным тоном: — Пожалуйста. Если не жалко.
— Чего тут жалеть? — Ветров отбросил за окно окурок, протянул женщине пачку. Себе взял тоже. Повернулся к Сохану. — Вам дать?
Дед потянул сигарету заскорузлыми пальцами, пояснил:
— Уже несколько лет, как бросил. Не по карману стали. Ядрить его! Все говорят, мол, о нашем здоровье пекутся. Верю, как же! О кармане своем! Чем меньше людей, тем им меньше проблем.
Закурил и почти сразу закашлял. Отвык, сразу видно.
Зато затем вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:
— Забыл! Совсем из головы вылетело! Неподалеку от станции же хранилище отходов есть!
— И что с того? — не понял Роман.
— Разговор слышал. Давно, тогда значения не придал. Мало ли? Будто их вполне можно взорвать при некотором желании и времени. А вот как — не скажу. Понятия не имею.
Ветров тоже не знал. Лишь предполагал — дозу при этом схватишь такую, что жильцом уже не будешь. Но ген-измененные и без того явно — смертники. Какая разница — при взрыве, от пули, от радиации? Инстинкт самосохранения у них отсутствовал начисто. Раз уж все прочее удалось внушить…
На какой-то миг Роман припомнил видение в зале реактора. Маленькие фигурки алого и светло- розового цвета, черный куб… И понимание чего-то необычайно важного, разгадка тайны. Мысль промелькнула, не успев закрепиться в сознании. Ветров скрипнул зубами по сигаретному фильтру.
Знание о хранилище ничего не давало. Остаткам отряда Орлова едва хватало сил для удержания здания. По-любому без помощи — никуда…
Но небо в той стороне пока обычное, не подсвеченное вспышкой атомного взрыва, а там…
Телефон разродился бравурной мелодией «Встречного марша».
— Старший лейтенант Ветров!
— Вот что, старлей! Дуй срочно в штаб, — донесся голос дежурного. — Запоминай маршрут, чтобы перед мостами не стоять…
Роман прикинул, как все будет на практике. Вроде не слишком.
Эх, только время с ожиданием потеряли! И ведь не спросишь — принимаются ли меры? Субординация, чтоб ее!
В такое раннее утро над Петербургом исходит сладкими дымами хлебопекарен полусонная тишина. Все жители спят, наслаждаясь кратким перерывом между дневной суетой вчерашнего и нового дня. Кажется, у самой воды каналов, на крышах домов, над проспектами и в гривах каменных львов уютно свернулась комочком счастливая ленца. Разумеется, кое-кому приходится трудиться — в ночную смену, там, где она есть. В хлебопекарнях, в порту, в органах правопорядка, еще где. Но общественный транспорт еще не работает, частный стоит по дворам и стоянкам, на улицах безлюдно и пустынно. Лишь одинокое такси попадется как-то на каком-то перекрестке — и все. Даже дворники еще смотрят сны и в ближайший час, а то и два просыпаться не собираются.
Ветров остановил машину у Главного штаба. Как ни странно, по городу доехали почти без происшествий. Если не считать патрульную полицейскую машину, попытавшуюся было рвануть в погоню, но отставшую уже на второй улице.
Некоторое оживление было лишь у подъезда. В том смысле, что рядом с ним застыли несколько дорогих иномарок, в каждой из которых подремывал шофер. Понятно, сами владельцы, будь то полковники, генералы или чиновный люд, уже находились в здании: горели несколько окон — между прочим, едва не первые в городе, где был зажжен свет. Хотя небо уже бледно-голубое, и тьмы на нем нет и следа, в комнатах еще темновато. Наверное.
— Я пошел. — Ветров испытал секундное колебание.
Неудобно являться в штаб с оружием. И оставить «винторез» казалось невозможным. Позовут старика с пленницей — и что? Оставлять все в машине? А если угонит кто? Вместе со снайперской винтовкой и автоматом деда. Пусть оно и не записано на Романа, только отношение к стреляющим игрушкам у офицеров вбивается в голову еще в училище. Или по-современному — в институтах.
О том, что он пойдет один, решили еще по дороге. Вернее, это вытекало из самой логики службы. Старший лейтенант являлся единственным военнослужащим из троицы, соответственно, доклад все равно примут лишь от него. И если понадобится, позовут остальных. Для уточнения каких-либо деталей.
Винтовку он все-таки прихватил. И чтобы не оставлять в угнанном, по большому счету, «Опеле», и потому, что за показавшиеся бесконечными вечер и ночь остаться безоружным было хуже, чем неодетым.
После всех реформ последних лет штаб занимал лишь часть здания. Причем — не самую большую. Штабных работников оставили самый минимум, такой, что, собственно, они уже не могли эффектно выполнять свои функции, просто не успевали все отследить, составить планы, оформить их в приказы или хотя бы просто отдать распоряжения. Зато сколько помещений было продано официально — с аукциона, злые языки говорили — по блату. Место ведь прекрасное, самый центр. Негоже ему пустовать. Или быть занятым какими-то военными. Ходили разговоры, будто штаб вообще скоро переместят куда-то на окраину, но к лучшему ли, к худшему, они пока оставались разговорами.
— Куда?!
В вестибюле расположились двое мордоворотов с эмблемами какой-то охранной фирмы. Тоже веяние времени — сказано, солдат использовать только непосредственно в частях, а везде, где можно, шире использовать частные структуры. Чтобы военнослужащие не отвлекались на всякого рода ерунду.
— В штаб.
— Пропуск!
Вертушка оставалась наглухо заблокированной.
— Какой пропуск?! — мгновенно вспыхнул Ветров. — Меня вызвал оперативный дежурный!
— Кто? — переспросил мордоворот.
Его счастье, что он располагался за пуленепробиваемым стеклом, и лишь небольшое окошечко соединяло дежурную комнату с подобием коридора.
Хотя так ли непробиваемо стекло? Или «винторез» сможет его взять практически в упор?
— Хрен в пальто! — гаркнул выведенный из себя Роман. — Позвони, если не веришь! И учти — дело абсолютно срочное, государственной важности.
При последних словах мордоворот лишь хмыкнул. Государство он не ставил и в грош, а на всякие срочности ему было наплевать.
— Вали отсюда, камуфлированный! Прежде себя в порядок приведи! Еще требует!
Фраза оказалась прерванной на полуслове. Ствол «винтореза» внезапно возник в окошке и едва не уперся в охранника. Выражение лица Романа ясно говорило — стоит мордовороту рыпнуться, и палец тут же надавит на спуск. А уклониться в подобном положении не сумеет ни один киношный супермен.
У обоих охранников имелись кобуры со слегка торчащими из них рукоятями пистолетов, однако как извлечь?
