А после обеда Тоня уснула. И проснулась только вечером, когда за окном уже стемнело. Первое, что она вспомнила, – сегодня понедельник, а она не отнесла деньги Антонине! Заметалась по комнатам, быстро собираясь, накидывая на себя, что под руку попадется, потом выскочила из дома, забыв взять деньги, и пришлось возвращаться. К тому времени, когда она наконец закрыла за собой калитку, было уже почти восемь часов.
Тоня шла быстро, не обращая внимания на редких встречных, и очень удивилась, когда ее окликнули:
– Антонина Сергеевна, голубушка!
Она обернулась. Ее догонял, неуклюже переваливаясь по снегу, участковый.
– Здравствуйте, – поздоровалась она.
– И далеко ли вы, моя милая, собрались? – осведомился он без предисловий.
Тоня немного подумала, прежде чем ответить, но решила, что ничем не рискует.
– Мне нужно к Антонине, а днем я забыла сходить.
– Ну, так сходите завтра. Что же вас на ночь-то глядя понесло?
– Нет, мне нужно обязательно сегодня.
– Удивляюсь я на вас, Антонина Сергеевна, – покачал головой Капица. – Рассказ вашего мужа вы слышали, одно тело своими глазами видели… Или вы хотите облегчить убийце задачу? Идти вам нужно через поле, никаких фонарей там нет. Да вы что!
Тоня первый раз видела участкового в таком состоянии, и его тревога передалась и ей.
– Что же мне делать? – растерянно произнесла она, представив черный лес, который нужно будет обойти, и голое поле с редкими, торчащими из снега колосками. – Я обязательно должна сегодня деньги отнести!
Капица хотел что-то сказать, но сдержался. Оглянувшись на их сад, он подумал и предложил:
– Вот что, Антонина Сергеевна. Давайте так: я вас до Антонины провожаю, а вы мне взамен честно рассказываете, за что вы ей деньги платите. – «Конечно, если ты, милая моя, не расплачиваешься с ней за убийства, – прибавил он мысленно, – хотя тебе-то они вроде бы ну уж совсем ни к чему».
– Хорошо, – согласилась Тоня.
Полдеревни они прошли в молчании, что было совсем не похоже на обычно разговорчивого участкового. Тоня искоса поглядывала на него и вдруг спросила:
– А вам ребята нравились?
– Почтальоновы-то? – сразу понял ее Капица. – Да, сказать честно, нравились. Их вообще вся деревня уважала. Отец с матерью у них работящие были, и руки, что называется, тем концом вставлены. Георгий за что ни брался – все получалось. Дом-то ведь он украсил. У него любимое занятие было – зимними вечерами по дереву вырезать. Он и пацанов своих пытался пристрастить, но, кажись, только старший, Мишка, к отцову делу приохотился. А младший, шебутной, вечно во всякие драки ввязывался. Здоровый был, как лось! Но поговоришь с ним, и ясно – дитя дитем, кто позовет, за тем и пойдет.
Тоня еще раз вспомнила своего брата Сашку и спросила:
– А сестра их?
– Девчонка-то? Да так, обычная девчонка, все время с ними крутилась. Только в деревне ведь особо не покрутишься, не наиграешься, родителям помогать нужно. Вот они все вместе и работали. А потом, когда Георгий у них запил, за пятерых работать стали. Мать на них нарадоваться не могла, и соседки завидовали.
– Дозавидовались, – вздохнула Тоня.
Дальше опять пошли молча. Когда вышли из деревни и впереди легла темная дорога, Тоня внезапно остановилась. В ее голове начала неотвязно крутиться одна мысль, и эта мысль ей очень не нравилась.
– Что, испугалась? – усмехнулся Капица, глядя, как она о чем-то напряженно думает.
Тоня взглянула прямо на него и решилась:
– Степан Иванович, а что вы возле моего дома делали?
– Когда? Сейчас?
– Да, прежде чем меня окликнули. Вы же меня сзади догнали.
– А при чем тут твой дом? – удивился он. – Я в магазин шел.
Тоня помолчала, посмотрела на поле, обернулась на крайний дом, в котором светились три окна.
– Вот я сейчас как заору, Степан Иванович, так сюда вся деревня сбежится.
– А с чего тебе орать? – поднял брови участковый. – Насильничать я тебя не собираюсь, погода нынче не та – пока раздеваешься, все хозяйство отморозишь, а больше тебе орать вроде бы и не с чего.
– Да? И в какой же магазин вы шли, если он в вашем Калинове по понедельникам до семи работает? Уж вы-то, Степан Иванович, хорошо знаете распорядок его работы, вы же тут всю жизнь живете. И ребята почтальоновы вам нравились, сами сказали…
– Это ты к чему ведешь, голубушка моя? – прервал ее участковый. – К тому, что я тех двоих порешил, а теперь собрался и с тобой покончить?
Он улыбнулся одним ртом, но глаза его смотрели на Тоню серьезно.
– Почему бы нет? – спросила она в свою очередь. – Мы же знаем, что убийца – кто-то из своих.
Вновь наступило молчание. Капица глядел на Тоню и что-то обдумывал, она смотрела на него и ждала, что же тот ответит.
– Ладно, бог с тобой, скажу, – заговорил участковый. – Ишь, сообразительная, про магазин вспомнила… Присматриваю я за вашим домом, вот что. Так, покручусь рядом, потом обратно возвращаюсь. По-хорошему, нужно бы слежку у вас оставить, оперативников посадить, да только у нас это смешно – какие тут оперативники! На весь райцентр их десять штук с половиной. Ну вот я и брожу вокруг, – невесело усмехнулся он. – А если тебя мои слова не убедили, то подумай вот о чем: пока мы с тобой сюда шли, нас человек десять видело – кто из окон, кто навстречу шел. Неужто ты думаешь, что если б я решил тебя убить, то так бы все дело провернул? Нет, я бы просто домой к тебе пришел и спокойно все сделал. Так что думай сама, веришь ты мне или нет. И давай-ка поторапливайся, совсем уже ночь на дворе. Приедет твой супруг, а тебя дома нет – вот он тогда тарарам-то поднимет!
Тоня вспомнила, что забыла написать Виктору записку, и решилась, начала быстро спускаться вниз с пригорка.
– Ну, слава богу, убедил я тебя, – усмехнулся Капица.
Тоня только кивнула головой, ничего не ответила.
Быстро прошли поле, обогнули лес и остановились около закрытой калитки. В окнах свет не горел. «Наверное, уже спать легла», – подумала Тоня. Она поискала рукой за калиткой, откинула холодный засов и вошла. Участковый следовал за ней и остановился, оглядываясь по сторонам.
Тоня вынула из кармана конверт с деньгами, подошла к крыльцу и положила его на полочку, прижав деревяшкой, как Антонина и велела. Капица наблюдал за ее действиями с нескрываемым интересом.
– Не боишься так просто деньги оставлять, а? Вдруг возьмет кто.
– Не боюсь, – коротко ответила Тоня. – Хозяйка выйдет и заберет.
– Лучше скажи – приедет, Антонины-то нет.
Тоня хотела спросить, с чего это он взял, и тут поняла, что участковый прав. У нее самой появилось ощущение, что дом пустой, когда они только вошли во двор, а теперь, когда она стояла рядом, оно еще усилилось.
– И правда, – удивленно произнесла она. – Вы тоже почувствовали?
– Чего тут чувствовать, голубушка Антонина Сергеевна? Чувствовать тут совершенно нечего. Тезку вашу как забрали нынче с утра, так до сих пор и не привезли.
– Куда забрали?
– Куда-куда… В прокуратуру райцентровскую. Она, можно сказать, первый подозреваемый после Тюркиных.
– Каких Тюркиных? – не поняла Тоня.
– Соседей ваших. Вот беда с вами, Антонина Сергеевна: с лета тут живете, а соседей по фамилиям и не знаете.
– Так их что, допрашивают? – никак не могла она понять.
– А как же, милая вы моя! – удивился Капица. – Не вареньем же их угощать. Повествование супруга
