вашего вы слышали, выводы делайте сами. Кто еще мог убивать, если из почтальоновых один помер, а другой сидит, а? Только Тюркины и Антонина.
– Да вы что?! – не сдержалась Тоня. – Саша с Колей не могли такое сделать!
– А я, значит, мог? – заинтересовался участковый. – А Антонина могла?
– Да зачем ей… что вы такое говорите! И почему вы мне раньше не сказали, что ее здесь нет?
– Так вы же, моя милая, сами кричали, что хотите деньги непременно сегодня доставить. Вот и доставили.
– А если их кто-нибудь возьмет, пока она там?
– Не возьмет, – успокоил ее Капица. – Всю жизнь деньги так оставляли, и никто не брал – себе дороже.
– Значит, вы тоже приносили, раз знаете? – прищурилась Тоня.
Участковый помолчал, потом усмехнулся и сказал:
– Кто приносил да зачем – дело прошлое. А вот вы, голубушка Антонина Сергеевна, обещались мне рассказать о настоящем. Пока до дома обратно идем, вы мне все и поведаете.
Закрыв за собой калитку, они побрели по заснеженному полю, спотыкаясь в темноте. Пару раз Тоня чуть не упала, но Капица ловко подхватывал ее. В конце концов он взял Тоню под локоть, так они и вышли на дорогу.
Уставшая и окончательно выбитая из колеи сообщением участкового, Тоня послушно рассказала о том, как ходила к колдунье. На сей раз она не стала скрывать ни о своем видении, ни о просьбе Антонины, ни о том, зачем ей понадобился отвар.
«Вот почему ты тогда так обрадовалась, милая! – понял Капица, вспомнив реакцию девушки на сообщение о первом убийстве. – Ты-то думала, что сама виновата. Немудрено, пожалуй».
– Понятно все с вами, Антонина Сергеевна, – сказал он, дослушав ее до конца. Они уже стояли около их дома, и Тоня с радостью обнаружила, что Виктор еще не вернулся. – То, что надо, я следователю расскажу, но это все, я так полагаю, не по его части. А вот от себя могу кое-что добавить.
Он помолчал, глядя в темно-серые ожидающие глаза.
– Вы бы что-нибудь другое придумали, – наконец произнес он. – Я к тому, что надо бы вам не к Антонине ходить за ее травками, а к врачу хорошему. Боюсь, деньгами вы, голубушка, не отделаетесь, и что еще ведьма наша учудит, никто не знает.
– Почему вы думаете, что денег не хватит?
– Да я не сказал – не хватит, я сказал – не отделаетесь. Вы уж мне поверьте, я в Калинове всю жизнь прожил и много чего видал. Жалко мне вас, голуба вы моя, – откровенно признался Капица. – Мало того, что вы в такие страхи попали, а еще и угораздила вас нелегкая с Антониной связаться. Бросьте вы это дело, мой вам совет. Бросьте.
– И что же мне делать?
– А ничего не делайте. Допьете настои, ежели желание есть, и больше к ведьме ни ногой.
– Спасибо, – искренне сказала Тоня. – Я подумаю. До свиданья.
Она повернулась, чтобы зайти в сад, но участковый остановил ее:
– Э, нет, милая вы моя, так не пойдет. Вот я вас до дверей провожу, а там и «до свиданья» скажете.
Когда Тоня повернула ключ в тугой скважине, у ворот раздался шум мотора подъезжающей машины.
– А вот и супруг ваш драгоценный, – пригляделся участковый. – Вовремя.
Тоня хотела спросить, почему вовремя, но Капица уже шел по тропинке.
Вечером, строча на машинке накидки на кресла, Тоня сказала, не глядя на мужа:
– Вить, а почему ты следователю правду не сказал?
Тот оторвался от изучения каких-то документов и пристально взглянул на жену:
– Ты о чем?
– О той истории, с поджогом.
– Ну, Тонь, ты даешь! – восхитился Виктор. – Узнала ее вчера, а сегодня уже сообщаешь мне, что знаешь всю правду.
– Я не говорила, что знаю, – негромко ответила она, остановив машинку. – Просто поняла, что ты о чем-то умолчал. И я думаю, Вить, что следователь тоже понял.
– Да с чего ты взяла?
– С того. Ты сказал, что настроил своих друзей против наркомана. А то, что они решили сарай поджечь, тебя совершенно не касалось, и ты об их решении не знал. Правильно?
– Ну и что?
– Нет, Вить, никак не получается, – с сожалением сказала Тоня, глядя на него. – Я могу допустить, что человек свихнулся по какой-то причине. Однако по серьезной причине, понимаешь! Я знаю, что плохо объясняю, – заторопилась она, увидев насмешливое лицо мужа, – но это же чувствуется! Я понимаю, если бы кто-то решил тебе мстить много лет спустя за то, например, что ты тоже принимал участие в поджоге, а потом как-то сумел… в общем, ушел от наказания. И не могу понять, за что можно тебе мстить, если ты просто рассказал о том, как опасны наркотики или сами наркоманы… Да, не понимаю!
Виктор молча смотрел на жену.
– Не забывай еще кое-что, – добавила она, отвернувшись. – Я ведь все-таки твоя жена и иногда вижу, когда ты говоришь неправду. Ты меня извини, но вчера был именно такой случай. Вить… – Она подошла и опустилась на колени около его кресла. – Пожалуйста, скажи, как все было на самом деле! Ты был на поджоге, да? Почему же ты об этом не сказал? Ведь столько лет прошло!
Виктор задумался, поглаживая Тоню по голове. «Черт, ведь сколько раз говорил: сделай нормальную прическу!» – мелькнула у него мысль и сразу сменилась другой: «Жена умнеет на глазах. Точнее сказать, становится проницательней. С другой стороны, ничего удивительного: нормальной версии толком не придумал, а к той, что рассказал, в самом деле грех не придраться».
– Нет, я ничего не поджигал, – медленно ответил он.
Тоня подняла голову, и Виктор увидел недоверие в ее глазах.
– Говорю тебе, не поджигал! – повторил он сердито. – Но идею с поджогом я придумал.
– Ты?! – ахнула она. – Господи, как тебе такое в голову пришло?!
– Ну, Тонь, во-первых, мы все были подростками. Во-вторых, я действительно был абсолютно уверен, что того парня нужно прогнать из деревни, пока он что-нибудь не сделал. Я просто боялся за себя и за других! И не придумал ничего лучше, как предложить поджог, а парни уже окончательно довели идею до ума. Результат ты знаешь.
– А почему ты с ними не был?
– А зачем? Мы договорились, что Сашка с Колькой будут стоять на стреме, а Мишка и Сенька подожгут забор и сарай. Мне в голову прийти не могло, что они не проверят, там ли тот наркоман проклятый или нет! Мы его там днем видели, знать не знали, что Антонина его и ночевать оставляет. Но все равно нужно было посмотреть! Мы об этом даже говорили, по-моему. Не помню. Суть в том, что мне там делать было нечего, поэтому я и остался дома, с бабушкой. А уж потом, когда обо всем узнали… я ничего поделать не мог, потому что меня родители увезли с собой за границу, буквально на следующий день. И только вернувшись, я узнал, чем все кончилось. Я себя потом сто раз проклинал за то, что не был на суде! Потому что я бы рассказал, что все задумывалось просто как… даже не знаю, как акция устрашения, что ли. А получилось, что Мишка сам на себя наговорил черт знает чего, а Сашка с Колькой ничего толком объяснить и не могли. Представляешь, как они перепугались! В общем, слишком серьезное наказание Мишке с Сенькой пришлось нести за свою глупость.
– Почему глупость?
– Тонь, а как еще назвать, что семнадцатилетний парень идет поджигать помещение и не проверяет, есть ли внутри люди или нет? Глупостью, только и всего. Но мне от этого Мишку меньше жалко не становится. Да и вообще, вся их семья как-то нелепо исчезла… Мишка в тюрьме, Сенька умер, родители их тоже умерли… Одна Женька как-то устроилась. Говорят, ребенка родила в Воронеже. Но я с ней никогда близко не дружил. Все-таки девчонка, понимаешь? А потом, она такая… грубоватая была, что ли. В общем, ни привлекательности, ни обаяния. Только масса комплексов и переживаний по поводу того, что ее братья
