барьеры, которые не преодолеть силой ее мысли. Слишком во многом Ячаг оказался прав. Она должна довериться ему.

Коттен вытерла волосы, набросила махровый халат и растянулась на кровати. Следуя наставлениям Ячага, она принялась нащупывать жидкий свет и погружаться в него. Сама удивилась, насколько на этот раз удалось остановить поток мыслей. Все чувства обострились. Сначала она услышала, как за стенкой капает вода из душа, потом — как шелестят пальмы за окном. Назойливо вторгался шум машин, но вскоре она поняла, что умеет блокировать те звуки, которые мешают.

Запах океана, наполнивший ноздри, был сильным, но кислая вонь гниющих водорослей — еще сильнее. Она услышала смех и поняла, что смеется ребенок, который идет по набережной в нескольких кварталах отсюда.

Голоса жилых домов и ресторанов, стоящих на набережной, она старалась отгонять к серому краю жидкого света.

Эти путешествия в духовный мир были приятными. Обостренное восприятие доставляло огромное удовольствие. При каждом погружении в царство ощущений она наслаждалась им все больше и больше.

И вдруг появилось что-то новое. Мысленно она гуляла мимо золотых пальм и грейпфрутовых деревьев, которые росли вдоль берега, и радовалась теплому песку под ногами, тропическому бризу, что шевелил ее волосы, соленому вкусу на губах. Но вдруг осознала, что есть два берега — по одному она идет, второй где-то далеко. Чем-то они были похожи, но при этом явно отличались.

Пальмы на ее берегу были увешаны спелыми кокосами, а на тех, других, пальмах кокосов не было. На ее стороне волны с силой разбивались о берег, на другой по воде бежала лишь легкая рябь.

И хотя другой берег был вне досягаемости, Коттен чувствовала, что может попасть туда — надо лишь постараться.

Что это значит? Это происходит на самом деле или в ее воображении? Она попыталась осмыслить, почему тут оказалось два берега и как так вышло, что она хочет попасть с одного на другой.

И вдруг Коттен словно бы упала в реальный мир. Какое разочарование. Она открыла глаза и уставилась в потолок. Может, ощущения пропали, потому что она слишком напряженно их анализировала? Неприятно. Хотелось снова погрузиться в жидкий свет, побродить по пляжу.

Коттен вспомнила, что когда-то читала о мистическом переживании космонавта Эда Митчелла во время возвращения с «Аполлона-14». Перед тем как гармония покинула ее, она испытала то же, что и он, — чувство, что она свободно может перейти с одного берега на другой.

Коттен выпрямилась — утомленная, вымотанная, опустошенная. Когда же у нее станет получаться? Она собралась было идти в ванную, сушить волосы, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Привет, детка.

— Привет, Тед. Я соскучилась. — Коттен присела на кровать. Она была рада слышать его голос.

— Объясни, какого черта ты делаешь? — Голос Теда Кассельмана стал жестким.

Коттен уткнулась головой в спинку кровати.

— Ты о чем?

— Я видел статью Темпест Стар.

У Коттен екнуло сердце.

— Она дрянь. А «Национальный курьер» — дешевая макулатура. Ты это знаешь.

— Естественно, знаю. Не хуже тебя. А еще ты прекрасно знаешь, что «Галакси газетт» ничуть не лучше. У Стар написано, что ты с ней конкурируешь. При том, что «Газетт» — такая же макулатура. Что ты с собой делаешь?

— А чего ты от меня хочешь, Тед? Чтобы я умерла с голоду? После того скандала с «костью творения» я не смогла найти приличную работу. И эта история в Перу. А «Газетт» пытается выйти на более достойный уровень. Им захотелось напечатать что-нибудь приличное, поэтому они связались со мной.

Тед сердито засопел.

— А тебе не приходило в голову, что можно было обратиться за помощью ко мне? И если уж ты заговорила про «кость творения», то знай: я тогда все выяснил. Этот тип Уотерман — тот самый палеонтолог, который якобы все подтвердил, — самозванец.

— Знаешь что, Тед? Спасибо огромное, что рассказал об этом вовремя.

— Я хочу сказать только одно: если бы ты прислушивалась ко мне, то сберегла бы немало нервов. Я считал, что нечего заводить разговор про этого Уотермана, было слишком поздно. Не хотелось произносить: «А я тебя предупреждал». Но именно сейчас тебе полезно услышать эту фразу.

На этот раз Коттен глубоко вздохнула.

— Да, я понимаю. Ты прав.

— Слушай, может, мне удастся вернуть тебя на Си-эн-эн. Потому что сейчас ты растрачиваешь талант черт знает на что и зарываешь себя еще глубже. У меня есть сюжеты, которые специально созданы для тебя.

— Тед, ты прекрасный товарищ. И как раз поэтому я не могу принять твое предложение.

— В смысле?

— Потому что мое имя скомпрометирует и канал, и тебя.

— Чушь собачья. Прошло уже много времени. Публика снисходительна. Еще чуть-чуть, и Коттен Стоун снова станут доверять, как она того заслуживает — как ты заслуживаешь. Мы все уладим. Я хочу помочь тебе выбраться из бездны.

Коттен смахнула слезы. Тед — один из самых добрых людей, что она знает. И к ней он особенно добр.

— Я могу серьезно обидеться, — закончил Тед. — Если ты откажешься от моего предложения, я расценю это как личное оскорбление.

Коттен изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. Откашлялась.

— Дай мне время подумать. За ланчем я встречаюсь с Томасом Уайеттом. Мы с ним вместе работаем над одним делом. А потом я тебе перезвоню.

— Этот Уайетт работает в «Газетт»? Или он собирается поведать тебе какую-то сногсшибательную историю?

— Нет-нет, тут совсем другое. Он друг Джона Тайлера.

— Тоже священник?

— Нет. Я потом все объясню. Мы вместе работаем над вполне светским сюжетом. Кроме всего прочего, он связан с резким ростом статистики самоубийств. Когда разберусь, что к чему, расскажу подробнее.

— Расскажи, потому что я вообще ничего не понимаю. Никогда не понимал самоубийц и уж тем более не понимаю, почему их стало так много. Я сам никогда всерьез не думал о самоубийстве, поэтому и не понимаю. Самоубийство — для трусов.

У Коттен перехватило дыхание: она вспомнила о самоубийстве отца и о том, как долго ненавидела его за этот поступок. Потерять любимого человека само по себе болезненно, но если он сам убил себя, боль становится непереносимой. Те, кто остался, не просто страдают — к скорби примешивается чувство вины. Они начинают задавать себе страшные вопросы.

— Тед, сейчас мне пора, но я свяжусь с тобой. Мне бы хотелось подумать денек-другой.

— Буду ждать звонка. Береги себя, детка.

— Это само собой, — пообещала Коттен и повесила трубку.

Коттен заказала столик на улице, у пирса, откуда открывался вид на море. День был нежаркий, чуть ветреный — идеальный для обеда на открытом воздухе. На стене ресторана «Саутпорт» была вывеска: «Есть рыбу — дольше жить. Есть устриц — дольше любить. Есть моллюсков — дольше сидеть». Надпись ее позабавила. Надо рассказать Теду.

Коттен стала изучать меню, поджидая Уайетта. Неплохо бы взять крылышки — или просто салат из моллюсков и кусок лаймового пирога.

Официантка, пятнадцать минут назад поставившая один стакан воды перед Коттен и второй — перед

Вы читаете Последняя тайна
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату