И, положив в Сонину ладонь что-то бумажное, шуршащее, ушел в другую комнату. Соня повертела в руках купюру, посмотрела в сторону двери, за которой скрылся Женькин отец, потом туда, где в комнате радостно визжала перед видеомагнитофоном Женька, и кивнула самой себе. Пожалуй, ссориться с Ракитиной не стоило.
С тех пор примерно раз в месяц она получала деньги от Женькиного отца. Суммы не были большими, но для Сони, которой родители подкидывали только мелкие карманные деньги на мороженое, они казались очень значительными. На них можно было купить помаду, или пудру, как у матери, или даже солнечные очки. Свои покупки Соня старательно припрятывала в домашний тайник, куда родители не заглядывали, а часть денег откладывала, чтобы потом купить что-нибудь по-настоящему большое и взрослое – например, мохеровое платье-свитер. Нужно было только придумать хорошую отмазку для родителей.
Для нее осталось неизвестным, знала сама Женька о деньгах, которые дает отец ее подруге, или нет, но если и знала, то никак этого не показывала. Впрочем, по Женьке никогда нельзя было понять, о чем она думает. В классе по-прежнему считали Ракитину дурой. Только Соня знала, что это не так, но своим знанием благоразумно ни с кем не делилась.
Вверх-вниз, вверх-вниз! С тугим хлопком оранжевый мяч падал в руки очередного играющего, и тот, подпрыгнув и изогнувшись, посылал его через сетку. Даша сидела неподалеку от площадки и следила за игрой. Вообще-то она была совершенно равнодушна к любому виду спорта, кроме фигурного катания, но сейчас играл Максим, поэтому ей было интересно. Хлоп! Гулко ударив по апельсиновому боку, Сонечка послала мяч почти в дальний угол площадки. Его не отбили, и Максим, повернувшись к ней, что-то с улыбкой произнес. Та рассмеялась, пожала плечами и перешла на другое место. Как она хорошо играет, с завистью подумала Даша, получавшая пятерку на физкультуре только за прыжки в высоту…
От Дашиных попыток метать маленький тряпичный мячик тренер морщился и кричал на весь зал: «Соложенцева, хватит мучить мишень, подойди на десять шагов и попади хотя бы в стену!» Она краснела, ужасно смущалась, но тренер был мужиком не злым и по итогам четверти стабильно ставил ей четверку, хотя единственное, на что она тянула, – это на твердый трояк. Но она так красиво, так неожиданно легко взлетала над планкой, что он был готов простить ей и несчастные мячики, летевшие куда ни попадя, и то, что, бегая на лыжах по маленькому парку недалеко от их школы, Даша единственная умудрилась сломать казенную лыжу, упав в сугроб и зацепившись за корявое дерево. Когда она с несчастным видом протянула ему треснувшую лыжу, ожидая, что физрук сейчас покроет ее ужасной руганью, которую она как-то услышала во время его ссоры с завхозом, он помолчал немного и неожиданно спросил: «Сама-то живая?» И, дождавшись ее кивка, мягко сказал: «Ты иди давай, ваши все в раздевалке давно. „Четыре“ тебе сегодня. В пятницу в высоту будем прыгать, давай не пропускай». Даша, уверенная, что сейчас ее отведут к завучу, а потом еще и вызовут маму с требованием заплатить за лыжи, взглянула на него с таким счастьем в глазах и так быстро, радостно, освобожденно побежала к школе, что он выматерился, не сдержавшись, от мысли о затюканных школой ребятишках, пугающихся любой ерунды. Но зато в пятницу она взлетала над планкой не положенных два раза, а целых пять, отталкиваясь от мата и становясь невесомой на какое-то счастливое мгновение. А приземляясь четко и скоординированно, слышала одобрительный голос тренера: «Отлично, отлично, умница!»
– Отлично, Макс, давай! – ворвался в ее воспоминания бас Володи, и она перевела взгляд на площадку.
Оказывается, вокруг нее собралась толпа зрителей, среди которых спиной к ней стояли Женечка и Алла, почему-то рядом. Странно, подумала Даша, они же друг друга терпеть не могут. Неожиданно полная Женечкина ручка скользнула в сумку на плече Аллы, очень похожую на ту, что носила с собой Алина, только не с рыбками, а с сине-зелеными дельфинами, под цвет купальника, и что-то достала оттуда. Даша, открыв рот, смотрела, как она перекладывает это «что-то» в другую руку и потихоньку начинает пробираться среди отдыхающих. Ничего не заметившая Алла продолжала следить за игрой, а Женечка подошла к лежаку, присела и, порывшись в своей сумке, поднялась уже с пустыми руками. Потом, оглядевшись, вернулась к площадке и, встав с другой стороны, начала подбадривать Сонечку громкими возгласами.
Внимание всех зрителей было привлечено к игре, а, посмотрев на море, Даша увидела, что поблизости от берега никто не купается. Она не выдержала. Поднявшись, медленно пошла по берегу, высматривая что-то у себя под ногами. Время от времени Даша наклонялась, поднимала какой-нибудь камешек и зажимала его в кулаке. Так она дошла до Женечкиного лежака и, наклонившись, взяла ее сумку – синий матерчатый прямоугольник книжного формата с белой полосой на боку. Отойдя с сумкой в глубь берега и спрятавшись за кустом, Даша принялась с самым невинным видом копаться внутри, надеясь на то, что если ее кто-нибудь и увидит, то решит, что роется она в собственной сумочке.
В сумке ничего не было. То есть была, конечно, всякая ерунда – упаковка влажных салфеток, расческа, прозрачный блеск для губ, маленький дезодорант в форме ручки, складное зеркальце – и больше ничего. Ничего не понимающая Даша смотрела на этот набор. Она совершенно точно видела, что Женечка оставляла что-то в своей сумке! Ну и где же то, что она взяла у Аллы?
Постаравшись сложить все так же, как было, Даша пошла обратно, и тут ее ожидал крайне неприятный сюрприз. Игра закончилась. Из-за дерева она видела, как оглядывается по сторонам Максим, стоящий около ее лежака, а Сонечка и Женечка идут к своим местам. Тут Даше стало очень и очень не по себе. Не хватало еще ей оказаться воровкой! И что же теперь делать? Может быть, просто бросить сумку здесь и вернуться как ни в чем не бывало?
Даша вознамерилась так и поступить, но, как назло, мимо нее потянулись к берегу немецкие туристы, приехавшие с очередной экскурсии. Они доброжелательно кивали Даше, и она никак не могла улучить момент, чтобы куда-нибудь зашвырнуть проклятую сумку. Наконец отдыхающие прошли, и она аккуратно поставила сумочку на скамеечку неподалеку, надеясь, что ее никто не стащит. Красная от стыда, кляня себя за идиотскую выходку, Даша подошла к бару и взяла сок, рассчитывая, что так у ее отсутствия будет хоть какое-то оправдание.
Когда она вернулась, Никита с Борисом рыскали по берегу и заглядывали под лежаки, а полная дама с кудряшками взволнованно говорила подруге:
– Боже мой, называется, цивилизованное место! Сумку нельзя оставить – сразу утащат. Вон, у девушки драгоценности стащили, и деньги, кажется.
– Зачем же она драгоценности на пляж носит? – резонно возражала вторая.
– А как не носить, если в номере вообще двери нараспашку: заходи кто хочешь, бери что хочешь?
Даша бочком прошла мимо них и двинулась к Максиму, вытянув перед собой стакан с соком, как щит. Она еще не решила, рассказать ему про случившееся или лучше не надо, и уже почти решила, что не надо, когда он обернулся к ней:
– О, а ты где ходишь? Это мне? Неожиданная забота… – Он усмехнулся и взял из ее рук стакан с соком.
– Да. Вот, решила, что ты устанешь, – стараясь не покраснеть, выдавила Даша. – Я видела, как вы играли, и мне очень понравилось.
– Понравилось? – прищурился он. – А кто выиграл?
Даша не успела ничего придумать, как увидела бегущего со стороны аллеи смуглого парня с Женечкиной сумочкой в руках.
– А что там такое? – как можно спокойнее спросила она.
– Да у Евгении сумку стащили, но теперь, по-моему, нашли. Она уже весь пляж на уши подняла.
Женечка, замахав руками, кинулась к турку, выхватила у него сумочку и стала рыться внутри. Даша услышала, как полная дама с кудряшками заметила разочарованно:
– Ну вот, ничего не украли.
– А где нашли-то? – поинтересовалась ее подруга.
– Да на аллее, на скамейке лежала. Сама же ее, поди, там оставила, а потом шуметь: «Украли, украли!»
На Женечку посматривали неодобрительно, и Даше стало совсем неловко.
– Максим, – сказала она, теребя полотенце, – ты позагорай, а я пойду каких-нибудь фруктов куплю на выходе, а то что-то есть захотелось. Тебе принести чего-нибудь?
– Ну, если ты мне принесешь инжир, то я тебе буду очень признателен.
