«рабоче-крестьянскими выкидышами». Не сказать чтобы он хорошо трахался, но в чем, в чем, а в неутомимости ему было не отказать.
Ника торжествующе улыбнулась про себя, подходя ближе. Значит, он все-таки вернулся… Фригидная тощая Юлька, у которой были проблемы с парнями, всегда завидовала ее сексуальным флюидам, хотя вслух и уверяла, что никаких флюидов нет, а просто она, Ника, неразборчива. Ха-ха! Вот тебе и нет флюидов. «Утрись, Юленька», – мысленно обратилась Ника к бывшей подруге и тут поняла, что второй мужчина пришел вместе с Сергеем.
Она сразу отметила, что он совершенно не в ее вкусе, хотя и хорош собой. Недостаточно высок, к тому же худой – мускулатуры явно не хватает. То ли дело Сергей с накачанным телом – она видела его бицепсы под майкой, когда он расспрашивал ее о Юльке. И одет парень простовато: линялые джинсы да рубашка навыпуск. Но глаза серые, красивые, морда обаятельная, и вид такой… породистый, что ли. Чем-то он смахивал на иностранца, давно ассимилировавшегося в России, но сохранившего неуловимый налет принадлежности к другому миру.
– Привет! – Сергей улыбнулся, шагнув ей навстречу. – А я тебя жду. Познакомься – это Макар, мой напарник. Ника, у нас к тебе дело.
За час до того, как отправиться к Церковиной, он второй раз выслушал инструктаж Илюшина. И второй раз подумал, что у них ничего не получится. Не говоря о том, что вся затея не имеет смысла, потому что Макар, как обычно, сделал странные выводы из ничего.
В этом месте своих печальных размышлений Бабкин остановился, потому что вынужден был откровенно признать: за способность делать странные выводы из ничего Макару стоило бы давно вручить какой-нибудь ценный приз, потому что удивительное свойство его прозрений заключалось в том, что в девяти случаях из десяти они оказывались верными. Объяснить это логически Сергей не мог. Принять на веру объяснение Илюшина («Поверь мне на слово, мой недоверчивый друг, – скромно говорил тот, – я гений сыска. Уникум») он тоже не мог, потому что бывали случаи, когда Макар все же ошибался. Оставалось только следовать его указаниям, ругаясь про себя и проникаясь уверенностью, что на этот раз Акела все-таки промахнулся.
– Уговаривать ее будешь именно ты, – тем временем объяснял Илюшин. – Судя по твоему рассказу, ты ей понравился. Но не дави на нее ни в коем случае, ясно? Она должна чувствовать себя в полной безопасности и считать, что это ее решение.
– Макар, Церковина нас даже на порог не пустит! Ты бы разрешил постороннему человеку обыскивать твою квартиру?
– На определенных условиях – разрешил бы. Именно это нам и нужно сделать – создать такие условия для девушки. Мотив, понимаешь?
Сергей тяжело вздохнул. Чертовски нелепо себя чувствуешь, собираясь очаровывать молоденькую девушку с сонными глазами и пухлой нижней губой.
– Уверен, что мы ничего там не найдем.
– Может, и не найдем, – не стал возражать Макар. – Но мы должны попробовать.
И вот они пробовали. Объяснить Нике, зачем они собираются обыскать ее квартиру, оказалось сложнее всего: как и предполагал Илюшин, она заинтересовалась причинами куда сильнее, чем самим фактом обыска.
– Что спрятала? – недоверчиво спросила девушка, разглядывая Бабкина.
– Мы не знаем, что, – признал тот. – Возможно, то, что могло бы ей помочь…
– Я предполагаю, что оружие, – перебил его Макар, и Сергей едва сдержал удивление: эту версию он услышал впервые.
– Оружие?! – Ника перевела взгляд на Илюшина. – У меня дома?! Да вы что! Я бы его нашла.
– Оно может быть укрыто очень хитро. Вы даже не представляете, какими изобретательными бывают люди, прячущие улики. Вы ведь не моете крышку унитазного бачка изнутри, правда? Вот видите! А это весьма популярное место у тех, кто желает спрятать оружие.
Бабкин признал, что Макар чертовски убедителен. В его интонациях в правильных дозах сочетались заинтересованность в успехе, желание помочь Нике и обеспокоенность тем, что у такой милой девушки в унитазе может плавать пистолет, завернутый в целлофановый пакет.
– Если я прав, из этого пистолета убили человека, – добавил Илюшин, и это небольшое замечание окончательно решило дело: Ника дернулась, словно увидев змею, и на лице ее появилось отвращение.
– А в милицию позвонить не нужно? – жалобно спросила она, глядя на Бабкина.
– Обязательно, – заверил тот. – Но только после того, как мы найдем оружие.
Самым сложным оказалось начать поиски по-настоящему. Сергею не раз доводилось обыскивать квартиры – прежде, когда он работал оперативником, – но сейчас ему мешали собраться присутствие девушки и подспудная уверенность в том, что догадка Макара не стоит ломаного гроша. Они зря тратили время.
Выручил его снова Илюшин. Протиснувшись мимо напарника, перегородившего проход, он окинул взглядом коридор и повернулся к Нике:
– В какой комнате жила Юля?
– Здесь. – Девушка указала на дальнюю дверь.
– С нее и начнем.
Полтора часа поисков ничего не дали. Поначалу Ника рвалась им помогать, однако быстро скисла и села на пол в углу, наблюдая за их действиями. Но прежде она сходила в туалет и убедилась, что в бачке нет пистолета. После этого ее испуг заметно уменьшился, и теперь на лице было написано мрачное недовольство.
Бабкин обыскивал комнаты по квадратам, Илюшин – по какой-то одному ему понятной схеме. В бывшей Юлиной комнате – вытянутом помещении с большим окном – было немного мебели: диван, книжный шкаф, стол да пара стульев, но Ника завалила ее тем, что Сергей про себя называл бабским хламом. Пыльные игрушки, открытки и рамки для фотографий, одежда, которую Церковина даже не попыталась убрать… Бежевые атласные портьеры не подходили к прочей обстановке, да и к самим окнам – слишком длинные, они пыльными волнами лежали на полу.
– Скажите, где хранятся вещи? – спросил у девушки Илюшин.
Она молча указала на огромный шкаф с раздвижными дверями, стоявший в коридоре. По ее взгляду Сергей догадался, что вряд ли им дадут обыскать шкаф, и тяжело вздохнул.
По истечении второго часа ему захотелось спросить у Макара, что же все-таки они ищут, но при Церковиной он не мог этого сделать. Они осмотрели комнату, где останавливалась Юля Сахарова, спальню Ники, ванную, туалет и перешли в кухню, но по неуловимым признакам Бабкин видел, что Илюшин теряет уверенность в успехе. Псы ходили за ними по пятам, тыкались слюнявыми мордами в ноги, и Сергей чувствовал себя крайне неуютно под пристальным взглядом черных собачьих глаз. В конце концов он стал ощущать себя неуютно и под Никиным взглядом – девушка начала проявлять недовольство, и он не мог ее осуждать за это: кому понравится, что два незнакомца роются в твоих вещах, разыскивая неизвестно что. «Интересно, сколько раз она уже пожалела, что пустила нас в квартиру?»
– Думаете, там может быть пистолет? – резко поинтересовалась Ника у Илюшина, когда тот заглянул в маленькую белую сахарницу, стоявшую на самой верхней полке. – Или вам сахарку захотелось?
– Нет, не думаю, – серьезно ответил Макар, не обращая внимания на ее тон. – Но я не исключаю, что Юля оставила в вашей квартире что-то другое.
– И что же? – вскинула брови Церковина, и Бабкину захотелось присоединиться к ее вопросу. – Кстати, с чего вы взяли, что она вообще у меня что-то оставила?!
«Странно, что ты не задала этого вопроса раньше, – мысленно сказал Сергей. – С него нужно было начинать».
– Поверьте мне на слово, пожалуйста, – попросил Макар.
Покосившийся на Церковину Бабкин увидел, что это предложение не вызвало у нее энтузиазма. Но она промолчала.
Кухня, туалет, ванная комната… Они торопились, начинали действовать небрежно. Мешали собаки, мешала Ника, которая неохотно отходила в сторону, когда ее просили. К тому же осмотр ее личных вещей они не могли провести – Бабкин чувствовал, что стоит им заикнуться об этом, и их немедленно попросят из квартиры.
