сказал вполголоса: «Так ему и надо», большинство одобрительно проворчало что-то вроде: «Хорошо, что технари поставили сетку. Так бы эта зверюга вломилась бы к нам, еще тепленьким». Солдаты посчитали эту смерть достойной карой за смерть Докса; Верховин был доволен тем, что его защита сработала как надо; ученые и техники порадовались тому, что успели поставить защитные ограждения в кратчайшие сроки. Особых эмоций эта смерть, больше похожая на казнь на электрическом стуле, не вызвала. Поначалу, конечно, все перенервничали, когда завыла сирена. Но люди своими глазами: через защиту невозможно перебраться даже таким страшным тварям, как волки. И они испытали чувство какого-то первобытного удовлетворения и тихого торжества над проявлениями внешнего мира.
Люди возвращались к своим кроватям и с наслаждением вытягивались в полный рост в еще теплых спальных мешках. У них было еще пять часов до рассвета, все вокруг них казалось таким надежным. Они ощущали себя в безопасности под охраной солдат и проволочной оградой. Можно спокойно заснуть. И увидеть какие-нибудь приятные сны.
И люди спокойно засыпали в своих палатках и ничто не могло им помешать, даже далекий вой, разносящийся на километры вокруг. Этот вой был заунывен и печален, как реквием на похоронах. Он высоко взлетал в чистое небо, слабо освещенное тусклым светом двух лун – спутников Лимбы, и разносился над лесом, не находя сочувствия и жалости. Это был вой отчаяния и боли, но люди не знали и не хотели знать об этом. Они лишь поудобнее устраивались в своих теплых постелях и погружались в сон с довольными улыбками на лицах. Люди тихонько шептали: «Скули, скули на здоровье, чтоб тебе пропасть». Им нечего было бояться. Этот вой они считали свидетельством превосходства своей силы над волками, и отчасти это было правдой…
Следующий день прошел гораздо спокойней. Батальон Ричардсона, сменивший людей Майкла Фапгера, с самого утра вывел в лес группу фермеров, косившим траву с раннего утра до трех часов дня, с перерывом на обед. В этот день коровы, овцы, козы и лошади получили большие порции свежего душистого сена. Не остались без внимания и свиньи. Куры склевали зерно, обогащенное витаминами и минералами и, в благодарность, выдали на свет первые яйца. Батальон Ричардсона вывела в лес бригаду Ферье и лес впервые услышал до тех пор неведомые ему звуки смерти собственных детей-деревьев – визг пил, стук топоров и глубокие предсмертные выдохи и скрипы падающих на землю лесных великанов.
Весь второй день продолжалась разгрузка первых двух транспортов, все свободное гражданское население, в основном, мужчины, переносило необходимое оборудование и снаряжение.
Ученые занимались устройством своих лабораторий и рабочих мест в помещениях Башни. Они не спеша налаживали аппаратуру, помогали друг другу с переноской громоздких вещей – шкафов, стеллажей, рабочих столов, верстаков и прочего. Электрики проходились по наспех проложенным вчера линиям электропроводки, развешивали кабели так, как этого требуют нормы безопасности, – одним словом, подчищали за собой. Техники, устроившие свои мастерские в подвалах башни, занялись проведением водопроводных труб по помещениям башни и палаточному городку. Работы было много, но проблема утилизации возможных отходов и отвода сточных и канализационных вод разрешилась практически сама собой.
В подвалах Башни, получивших название «минус уровней» (первый уровень ниже первого яруса башни получил название «уровень минус один», второй – «уровень минус два» и так далее), на «минус-первом» уровне было обнаружено устройство, созданное, наверное, слугами Полигона, получившее, с легкой руки Мазаева, название – Утилизатор. Оказалось, что профессор узнал об Утилизаторе еще на Земле от Хозяев Стихий, но в спешке и суматохе первого дня забыл о нем.
– Значит, байки о феноменальной профессорской забывчивости и рассеянности – правда, Борис Сергеевич? – улыбаясь, спросил Адам на утреннем совещании.
– Я, смею вас заверить, еще не пал до уровня кэрроловского Белого Кролика, уж будьте спокойны, Адам, – беззлобно отозвался Мазаев, – вы как будто не понимаете, что вчерашний день был днем вавилонского столпотворения, Содомом и Гоморрой и, не побоюсь этого слова, апокалипсисом установки системы энергоснабжения колонии, установки защитных ограждений, тестирования множества сложнейших приборов, и …
– Ладно, ладно, профессор, простите, – смеясь, склонил голову Адам.
– Извинения приняты, – скупо улыбнулся Мазаев, открывая толстую черную папку.
– Хочу поблагодарить весь техотдел за проделанный титанический труд и отдельно Николая Верховина за запуск системы защиты, – встал со стула Адам и захлопал в ладоши.
Все похлопали. Верховин приподнялся со стула, быстро раскланялся во все стороны и также быстро сел на место.
– Теперь, когда все поняли, как важно было установить заграждения в кратчайший срок, особенно после происшествия нынешней ночи, я хочу услышать предварительные отчеты о состоянии технических служб и службы снабжения. Но сначала позвольте попросить Бориса Сергеевича рассказать об устройстве утилизации – проговорил Адам и уселся опять.
Мазаев неторопливо перевернул несколько листов бумаги в своей папке и начал:
– Хочу сразу сказать, что устройство Утилизатора для меня тайна за семью печатями. Наши наниматели, я имею в виду Хозяев Стихий, не нашли или не смогли найти подходящих понятий, чтобы объяснить мне, кто создал Утилизатор, но я думаю, что он действует по принципу антиматерии. Утилизатор представляет собой полусферу ярко-красного света, активно излучающую в инфракрасном диапазоне волн.
Мазаев передал своим соседям за столом фотографии объекта и продолжил:
– В помещение, в котором находится Утилизатор, ведут два входа, плюс имеется большое видимое отверстие в потолке непосредственно над сферой. Утилизатор действует следующим образом: любой предмет, попавший в зону видимого красного свечения, мгновенно уничтожается, пропадает, аннигилируется – и так далее, любые определения, хватило бы фантазии и словарного запаса. Мы можем сбрасывать в Утилизатор хоть тонны предметов, количество и состав неограничен. Сфера поглощает, повторяю, любое материальное тело без вредных воздействий на окружающую среду.
– Как вы об этом узнали, профессор? – спросил Ричард.
– Мне сказали об этом наши наниматели, но я провел кое-какие опыты самостоятельно и сделал некоторые выводы.
– Какие выводы, профессор? – не унимался Ричард.
Все с недоумением смотрели на него.
– Эмпирические, – сказал Мазаев и почему-то улыбнулся и покраснел.
