– На станцию прибывает поезд номер шесть-двенадцать «Валибур – Северная граница», – слабо донеслось из открытого окна. – Мальчика в синем свитере просим отойти от колеи и напоминаем, что бастарк еще не завтракал…
Граф полулежал с закрытыми глазами и постанывал. Девчонки сторонились «болезного», как назвала Раваша наивная Натоли. Они сидели рядышком со мной и медленно потягивали прохладный напиток.
– Еще две станции, – сказала Олиель, – и мы уже у цели.
– Эх, совсем забыл, что вы не возвращаетесь домой, – грустно констатировал я. – Мне так хотелось проделать этот путь в обществе прелестных дам, а не слабого желудком графа.
– В поместье мы точно не вернемся, пусть даже одна из лун упадет на пустошь. Намного интереснее находиться в артиллерийском расчете и планировать магический артобстрел.
Я повернулся к Натоли:
– Неужели дома настолько тяжко?
– А вы бы хотели каждую ночь просыпаться в холодном поту и думать, что в соседней комнате ужасным образом скончался человек?
– Кто-нибудь из ваших слуг относится к семейству смертных?
– Нет. Все – оборотни высшей касты. Разве что первый помощник конюха из низших инициированных.
Есть четыре касты оборотней. Первая и самая чистая каста – высшая. К ней принадлежат потомственные перевертыши, то бишь уже рожденные оборотнями. Вторая, самая малочисленная, – средняя. К ней причисляются те, кто родился оборотнем от смертного и перевертыша. Низшие териантропы числятся в третьей касте. Это рожденные смертными люди, насильственно или по желанию произведенные (научный термин – «инициированные» или «териантропированные») в оборотни. Последний вид оборотневых – внекастовый. Он также ошибочно считается наивысшим. К нему принято относить морфоборотней – существ, способных принимать личину любого зверя или человека, в зависимости от веса.
Так у меня появился новый подозреваемый. Можно предположить, что этот «человек» и совершает убийства в поместье бель-ал Сепио. Это если он затаил бо-о-ольшую злобу на тех, кто сделал его оборотнем. Такой вполне способен замышлять убийство. Вы меня превратили в чудовище, а я вас превращу в безмолвный прах. Примерно вот такая мысль.
Поезд окружали бескрайние пустоши. Везде, куда ни глянь, тянулись заросшие жухлой травой холмы. Кое-где виднелись чахлые деревья, занесенные песком и пылью. Первое валибурское солнце почти докатилось до горизонта; далекие горы сияли бирюзовыми и темно-синими тонами. Рельсы отсвечивали насыщенным апельсиновым цветом – второе светило блистало во всей красе прямо над железной дорогой. Его зеленоватое гало притягивало взгляд – спокойное, не обжигающее, теплое.
Как и прежде, пахло разгоряченным металлом и бастарковой отрыжкой. То и дело над пустошью пролетали клочки белесого дыма – машинисты притушили огонь.
Посреди пустынного ландшафта, на каменном островке, вздымающемся из песка, обрисовался городок. Его окружали восьмиметровые стены из колдетона, на башенках магической защиты мерцали тяжелые коконы противовоздушной обороны.
– …ожидающих просим отойти от колеи и ворот. Солдаты стреляют без предупреждения!..
Перед мордой бастарка заскрипели гигантские магиталлические ворота. Наш тягач был столь огромен, что мог бы без особого труда перепрыгнуть их на одном дыхании. Но, к сожалению, вагоны прыгать не умели.
Ворота издавали несогласные звуки, не желая поддаваться натужно воющим механизмам. Под створки и в соединения широких петель набился песок и грязные комки растений.
– Эй! – заорал кто-то из машинистов. – Открывайте скорее!
В воротах приоткрылась маленькая дверка. Оттуда выскочил широкоплечий гремлин в зеленом комбинезоне работника железной дороги и с округлым ранцем красного цвета. В руке он держал длинную трубку, покрытую копотью и следами ржавчины. Проделав какие-то манипуляции, гремлин наставил оплавленный раструб «оружия» на створки ворот. Вспыхнул огонь, раздался оглушительный рев. Даже бастарк встрепенулся и немного попятился под бранные вопли машинистов.
– Ты нам скотину испугаешь! – верещали из поезда. – А ну вали отсюда со своим огнеметом!
Привратник невозмутимо полил огнем забившийся под ворота сор. Ветки и мелкая пыль мгновенно сгорели, песок оплавился и превратился в маленькие комочки стекла. Гремлин достал из нагрудного кармана раскладной веер-совок и метелку. Быстренько сгреб образовавшиеся отходы, выбросил их в сторону. Отряхнул руки и тотчас растворился за своей дверкой.
Ворота медленно открылись. Поругивающиеся машинисты загремели цепями, подгоняя бастарка. Поезд лениво покачнулся и начал медленное движение к пятачку станции.
В этих местах шалят кочевники – гоблины-индейцы и дикие гномы. Также встречаются бастарки, гарпии, семейства купидонусов, стихийных демонов и куча других, не менее опасных существ. В глубинах пустоши обитают каменные инкубы и песочные виверны, которыми правит дэв-хан Сарухамимам. Хотя официально эти территории входят в состав государства Валибур, их считают нейтральными землями.
Если посмотреть на карту, окрестности Валибура выглядят как расширяющийся к югу изогнутый баклажан. Северный его конец почти наполовину «откушен» на западе. Это и есть нейтральные земли. Тут постоянно точатся бои с изрядно поредевшими рядами кочевников. Здесь рождаются и взрослеют самые закаленные и суровые оборотни. Горожане пренебрежительно называют их провинциальными нейтралами. Впрочем, это нелестное определение абсолютно неверно. Здешние жители первыми встречают армии Хаоса и Дальних кругов. Они партизанят, вступают в стычки, не позволяя демонам прорваться вглубь страны.
– Как красиво, – вздохнула Натоли, глядя в окно. – Вы посмотрите на первый закат!
– Чего тут такого? – скривился граф, чем заработал себе еще один минус от девушек. – Обычный первовечерник, к тому же в таких местах. Пыль, грязь, зыбучие пески. Индейцы с допотопными копьями…
Действительно, над каменистым плато, лежавшим на западе, вспучилось колеблющееся облако пыли.
– Этого нам не хватало! – воскликнул проводник, забежавший восполнить наши запасы амброзиума.
Облако стремительно нарастало. Граф обладал отменным зрением – сумел рассмотреть нападавших с такого расстояния. Лично я заметил зеленую кожу и отблески солнца на каменных копьях лишь спустя какое-то время.
На поезд неслось огромное воинство гоблинов. Кочевники сотрясали всевозможными железяками и каменюками – от топоров и мачете до магических винтовок и даже упрощенных, как у меня, моделей «Карателя». Всадники тряслись на приземистых шталкхах, неприятного вида гусеницах. Тела животных усыпали естественные шипы, отчего они напоминали изогнутые булавы. Удобно разместившись между шипами, свободной от оружия рукой гоблины сжимали глазные отростки гусениц, управляя шталкхами.
– Аркга-х-ха! – вопили кочевники.
Это звучало весьма устрашающе. К тому же волна атакующих стремительно приближалась к железной дороге.
– Тревога! – бубнящий голос дикторши сменился властным мужским. – Ожидается атака сектора «пять – восемь – шесть – пять – три – шестнадцать – пятьдесят два»…
– Ты гляди, – заметил я, храбрясь перед девушками и показывая, что чихать хотел на каких-то там кровожадных гоблов. – Столь маленький городок, а такие длинные названия секторов.
– Военные… – неблагожелательно пробормотал граф.
– Активировать щиты, – вещали тем временем громкоговорители вокзала. – Запереть ворота и подкатить технику. Зенитный расчет…
Диктор замолк, и над станцией вознеслись короткие выкрики солдат. Командиры подразделений приняли командование на себя – незачем вопить направо и налево об оборонительной тактике города. Кочевники ведь не дураки, еще воспользуются информацией о вооружении станции.
Городок почти не отличался от пригорода Валибура. Станция величалась «Вопел-Крик» и справедливо считалась одним из самых защищенных мест на всей пустоши.
Двух– и трехэтажные домики, в отличие от Окраиновки, были населены не проститутками, а
