Боевые пловцы

большому удивлению был вызван в штаб генерала Макартура на совещание с адмиралом Джоем и адмиралом Дойлем. На этом совещании было принято решение организовать налет на Йосу, важный морской порт и железнодорожную станцию. Этот порт, расположенный на южном побережье Кореи, находился в 45 милях позади линии фронта, которая постепенно сжималась вокруг Пусанского плацдарма.

Впоследствии команды подрывников неоднократно получали подобные задания; обычно все начиналось с приказания: «Выделить группу в 10 человек в распоряжение адмирала!»

Уязвимость Йосу определялась наличием трех мостов и туннеля, расположенных всего лишь в 300 м от берега. Ночью 5 августа быстроходный транспорт «Дьяченко», тот самый, который доставил команду подрывников к Инчхону 5 лет назад, приблизился к йосу и спустил на воду десантный катер. Приглушив мотор, катер подошел к берегу. Затем на воду была спущена резиновая лодка с людьми и взрывчаткой.

Последние 200 м до берега перед лодкой плыли Атчесон и боцман Фоли; выбравшись на берег, они убедились, что противника поблизости нет. Атчесон взял с собой герметизированный пистолет и 4 ручные гранаты. Разведчики забрались на крутой волнолом, который на 12 м возвышался под скалистым берегом, и приблизились к мосту у северного выхода туннеля. Вокруг царило полное спокойствие, но поднимающаяся луна ясно освещала резиновую лодку, десантный катер и транспорт. Атчесон послал Фоли к берегу, чтобы тот ускорил выгрузку людей и взрывчатки.

В этот момент из туннеля неожиданно показалась дрезина, на которой ехал вооруженный патруль северокорейцев. Дрезина остановилась, и солдаты стали внимательно смотреть в сторону моря. Атчесон, который находился в это время под эстакадой, в 3 м от патруля, сжался в комок и ждал, что будет дальше. Солдаты стали освещать берег фонарями. Как потом рассказывал Атчесон, в этот момент «у всех мороз пошел по коже».

Фоли бросился в воду навстречу подплывающей лодке, схватил автомат и в сопровождении Остина и Маккормика, высадившихся с лодки, побежал обратно, на помощь Атчесону. В это время Атчесон неслышно прополз вверх и, оказавшись позади патруля, бросил одну гранату в дрезину и другую в туннель. Патруль открыл стрельбу. Фоли забрался на волнолом и побежал по направлению к мосту. Атчесон принял его за корейца. О том, что было дальше, рассказывает сам Атчесон.

«Я выстрелил в Фоли и одновременно то же самое сделали корейцы. Я промахнулся, но они попали. Фоли упал с волнолома. Корейцы находились по ту сторону путей. Я выглянул из-за рельсов, и Остин пулей сбил с меня шапку».

Фоли был ранен в руку и ногу и получил сильные ушибы при падении с волнолома на каменистый берег. Маккормик отнес Фоли в лодку. Атчесон и остальные подрывники остались невредимыми; добравшись до лодки, они стали яростно грести по направлению к десантному катеру, который, несмотря на огонь противника, близко подошел к берегу и, взяв разведчиков на борт, доставил на транспорт.

Неудача не смутила высшее командование. Вслед за первым отрядом подрывников был организован второй, более сильный. В него вошли бойцы 1-й команды во главе с капитан-лейтенантом Велчем, которые прибыли в Корею в составе 1-й сводной бригады морской пехоты, и солдаты морской пехоты под командованием майора Дупраса. К этому отряду были прикомандированы еще 3 офицера-подрывника — Атчесон, Уильсон и Смит. Всего в этом наспех сколоченном отряде диверсантов насчитывалось 25 боевых пловцов и 16 солдат морской пехоты. Солдаты морской пехоты должны были занять оборону вокруг объекта нападения, а боевые пловцы — взорвать объект.

Отряд погрузился на транспорт «Хорейс А. Бас», который прошел 160 миль на север вдоль восточного побережья Кореи, оставив далеко позади границу Северной Кореи. Весьма заманчивый объект, к которому направлялся отряд, представлял собой железнодорожный мост и 2 туннеля, выходы из которых находились в непосредственной близости от моря, неподалеку от Танчхона.

12 августа, в полночь, 7 резиновых лодок с солдатами морской пехоты, боевыми пловцами и взрывчаткой были спущены на воду с десантного катера и вскоре приблизились к берегу. Ночь была безлунной, но из-за света фонарей и большого движения в районе туннелей подрывники не смогли скрытно заложить взрывчатку и были вынуждены возвратиться на транспорт.

На следующий день транспорт продвинулся еще дальше на север, к другому участку железной дороги и туннелю, которые, судя по аэрофотоснимкам, также представляли собой подходящий объект для диверсии.

Ночью отряд подрывников снова направился к берегу; лица бойцов были покрыты зеленой и черной краской. Лодки до предела нагружены подрывными зарядами, взрывателями и оружием. На этот раз, когда лодки подошли к берегу, в районе туннеля все казалось спокойным; часовых нигде не было видно.

Неожиданно старший лейтенант Смит натолкнулся на какого-то худощавого северокорейского солдата. Кореец в страхе побежал прочь, бросив свое «оружие» — деревянную винтовку с привязанным штыком. Когда подрывники подходили к железной дороге, показался товарный состав и им пришлось спрятаться; состав представлял собой «запрещенную цель» — ничего не должно было отвлекать их от выполнения основной задачи. У входа в туннель и под железной дорогой на участке протяженностью в 10 м было заложено около 1 т тринитротолуола. После этого солдаты и подрывники возвратились на берег, а у железной дороги остались только майор Дупрас, 2 офицера и 2 рядовых пловца. Уильсон и Атчесон привели в действие взрыватели, которые были рассчитаны на большое замедление, и все побежали к берегу. Лодки благополучно отошли от берега, и через некоторое время темноту ночи осветил яркий взрыв, в результате которого выход из туннеля был разрушен.

Следующей ночью отряд возвратился на место, где была сделана первая попытка диверсии. Патрулей на сей раз не было, но в одном из дотов солдаты обнаружили семью из четырех корейцев, которые решили устроиться там на ночь. Дот — неважное место для ночевки. Опасаясь, что, если корейцев отпустить, они поднимут тревогу, бойцы отвели их на безопасное расстояние от места взрыва и там связали их, так, однако, чтобы они могли потом высвободиться. Подрывники заложили в туннель взрывчатку, и около 2 часов, когда все лодки уже отплыли от берега, мощный взрыв разорвал ночную тишину; этим взрывом был полностью разрушен главный туннель и мост.

После того как было взорвано еще несколько мостов, транспорт «Хорейс А. Бас» с подрывниками проник далеко на север, в район, находившийся милях в 30 от Чхончжина. Здесь предполагалось разрушить железнодорожный и шоссейный мосты, расположенные рядом друге другом на расстоянии около 200 м от берега. Гордые своими недавними успехами, бойцы изменили своей постоянной и строгой привычке — соблюдать тишину. После неоднократных, но тщетных предупреждений майор Дупрас решил, что надо предпринять что-нибудь более решительное. Он забрался на один из пролетов железнодорожного моста и во всю силу легких крикнул: «Тише!» Все были так ошеломлены, что до самого конца работ никто не проронил ни слова.

Во время этого рейда несколько необычную помощь оказал подрывникам их транспорт. С него заметили свет фар автомобиля, который двигался к северу вдоль прибрежного шоссе. Ввиду того, что автомобиль должен был неизбежно проехать по шоссейному мосту, с корабля сообщили об этом по радио на берег, майору Дупрасу. По приказанию майора все подрывники укрылись под мостами и переждали, пока автомобиль не проехал мимо. Это был грузовик, наполненный ничего не подозревающими солдатами северокорейской армии. После этого подрывники закончили выполнение задания. На следующий день можно было воочию убедиться, что один пролет железнодорожного моста обвалился в реку, а шоссейный мост разрушен до основания.

Войска, занимавшие круговую оборону у Пусана, выдержали первый бурный натиск противника, и генерал Макартур начал готовить контрудар. С целью дезориентировать противника решено было организовать налет на Кунсан, расположенный в центральной части западного побережья Кореи, на пути к Инчхону, действительной цели в будущей десантной операции.

20 августа в ясную лунную ночь 2 десантных катера и 7 больших и малых резиновых лодок открыто вошли в небольшой залив Пиин, севернее Кунсана; катера и лодки, очевидно, хорошо были видны с берега, но то ним не было сделано ни одного выстрела.

В следующую ночь провели разведку в другом месте, в нескольких километрах от залива Пиин; она также прошла без всяких осложнений. Вслед за этим те же катера и лодки произвели высадку прямо на Кунсанское побережье; по мере приближения к берегу бойцы делали замеры глубины. Шестнадцать солдат