— А вот и нет! — заявил Сатору.
— Так уж и нет? — засмеялся рабочий.
— Точно. Наш учитель купил электронную записную книжку, а когда прочитал инструкцию, то оказалось, что сядет батарейка — и все данные пропадут. Там было сказано: важные данные запишите на отдельном листке и сохраните.
Рабочий расхохотался:
— Наверное, дешёвая была книжка.
— Вовсе нет. Они все такие. Поэтому всё равно нужен обычный блокнот, бумажный. — Эти слова рассмешили и мальчика.
Не только компьютерные данные, но и бумаги… Эта мысль снова и снова проворачивалась у Хоммы в голове. Значит, есть и бумаги?
А ведь так просто было бы догадаться, дело-то обычное.
— Видишь, мальчик, работы-то вдвое больше надо теперь делать! — сказал рабочий.
— Точно. А ещё лишняя трата природных ресурсов, да?
Рабочий открыл дверцу дымящей печурки и сунул туда новую связку гроссбухов.
Сын подозрительно взглянул на Хомму, который молча стоял, застыв на месте:
— Папа, ты чего?
Положив руку на детскую головку, Хомма заявил:
— Выручил ты меня.
— Что?
Хомма с улыбкой взъерошил волосы Сатору:
— Извини, но завтра папа опять должен съездить в Осаку!
27
— Оригиналы? Что-что? Оригиналы наших анкет? — переспрашивал Катасэ, скривившись. Разговор шёл в приёмной «Розовой линии».
Рано утром приехав в Осаку на экспрессе «Синкансэн». Хомма сразу поспешил сюда и вызвал Катасэ — на этот раз удалось пробиться сквозь кордон дежурной при входе. Чтобы отгородиться от женщин, работающих в канцелярии, двери были плотно закрыты.
— И всего-то? Ради этого вы специально приехали со мной встретиться?
— Именно. Во всяком случае, это не тот случай, про который можно сказать: «И всего-то?» — Хомма даже голос повысил, переходя в наступление. — Речь идёт об анкетах и бланках с заказами. Что вы с ними делаете после того, как данные внесены в компьютер? Вы их сразу уничтожаете?
— Ну разумеется. Что поделаешь — бумага место занимает… Раз в месяц уничтожаем.
— Это правда?
— Самая что ни на есть. Утечки данных не может быть. — Молодой человек говорил это весьма уверенным тоном, пожалуй чересчур уверенным.
— И это действительно так? — Продолжая расспросы, Хомма нарочно подсмеивался, чтобы надавить на Катасэ. — В чьи обязанности входит уничтожение бумаг?
Этот вопрос застал его собеседника врасплох. Повисла пауза.
— Кто уничтожает документы? — ещё раз задал вопрос Хомма.
Катасэ потянулся рукой к кончику собственного носа и потёр его ладонью, точно прикрываясь. Потом опустил голову и отвёл взгляд.
— Ведь это же не такой вопрос, на который нельзя отвечать? Или есть причины, которые мешают вам ответить?
— Канцелярия… Отдел общего учёта, — наконец тихо ответил Катасэ. После чего поспешил заверить: — Но Синдзё-сан не в этом отделе работала!
— Каким образом осуществляется уничтожение бумаг?
— Один раз в месяц их отправляют в компанию, специализирующуюся на переработке отходов.
— А до момента отправки?
— Бумаги лежат в подвале, в складских помещениях.
— На склад может попасть любой сотрудник?
На этот раз пауза затянулась ещё больше.
— Катасэ-сан?
— Да! — отозвался он, как школьник во время утренней переклички.
— На склад в подвале может попасть любой сотрудник?
Молодой человек откашлялся:
— Женщины из канцелярии могут, любая из них может.
Хомма чуть не шлёпнул себя по ляжке. Вот и данные!
Свеженькие, какими они поступают до внесения в компьютерную базу. Они были у Кёко под рукой.
Значит, не нужно было разбираться, что и как устроено в компьютере. Она и без этого могла получить то, что хотела.
Но можно ли это доказать?
— А с фирмой по переработке отходов существует договор о неукоснительном соблюдении режима секретности?
— Конечно. Ведь анкеты и бланки заявок — это очень ценная для нас информация.
— Значит, когда бумаги увозят для уничтожения, то подсчитывают, сколько увезено коробок, записывают, что в них?
— Наверное, канцелярия это делает…
— Вы можете для меня кое-что уточнить? В прошлом, вернее, когда у вас работала Кёко Синдзё, — с апреля восемьдесят восьмого года по декабрь восемьдесят девятого, — не случалось ли, чтобы не совпало количество коробок или недосчитались бы содержимого?
Катасэ поднял глаза на Хомму:
— Проверить, говорите?
— Да, очень прошу!
— Вы думаете, мне делать нечего?
— Ну, тогда я попробую поговорить с вашим начальством. В конце концов, я могу действовать и по- другому!
На самом-то деле отказ Катасэ сотрудничать доставил бы ему массу хлопот. Поэтому Хомма готов был нагородить горы лжи, лишь бы принудить парня сказать «да».
— Вы ставите меня в затруднительное положение. Пожалуйста, не делайте этого. — Голос Катасэ срывался. — Если за этим потянется какая-то подозрительная история, нашей компании несдобровать. Прошу вас, это между нами…
Глядя на это до смешного исказившееся лицо, Хомма вдруг понял кое-что. Выяснять не понадобится. Он знает.
— Катасэ-сан, а может быть, это вы, по просьбе Синдзё-сан показали ей или даже скопировали обработанные уже компьютером бумаги, подлежавшие уничтожению?
Вот почему он так нервничал! Вот почему так отчаянно настаивал на том, что Кёко Синдзё не имеет отношения к базе данных «Розовой линии»!
— Ведь я прав. Катасэ-сан?
Молодой человек вдруг сник, словно споткнулся, и у него подогнулись колени.
— Да, она просила меня, и я показал ей бумаги. Ну, как бы это сказать… В общем, помог, научил…
Хомма невольно вдохнул поглубже.
