— Да, верно. Поэтому ничего другого не оставалось, как поместить урну с прахом в буддийский храм, там она и хранилась всё это время. Это делается, надо только платить храму за поминальные службы — не то раз в десять лет, не то раз в пять лет.
В последнее время нередко приходится слышать, что кладбищ не хватает, поскольку цена на землю непомерно высока.
— Вот оно что! Значит, поэтому прах Сэкинэ-сан поместили в храм — туда же, где хранились останки её мужа!
— Да. Сии-тян очень переживала, говорила, что надо скорее сделать родителям могилу, чтобы души их упокоились с миром. Это мать рассказывала. А кто-то, мол, на это заметил: «Смотри, с такими мечтаниями опять долгов не наделай!» Сии-тян расплакалась…
Тамоцу поведал это с горечью. Наверняка если бы он сам был там, то заступился бы.
В этом Исака был с ним солидарен:
— Да уж, лучше бы так-то не говорить человеку…
— А больше ничего не можешь добавить? Кроме твоей матери, никто не встречал эту женщину?
Парень покачал головой:
— Нет, к сожалению. Вот и Мията-сан из парикмахерской тоже сокрушалась, что больше ничего не выяснила…
Однако Хомма считал, что им несказанно повезло. Ведь убийства и кражи происходят с молниеносной быстротой, и даже свидетели тех поразительных случаев, которые потом становятся легендой, не могут подчас дать чётких показаний. А здесь ничего даже и не случилось, просто людей спросили, не встречали ли они молодую женщину, самую обычную, — ну, может быть, немного выделяющуюся красивыми чертами лица. Разве можно было надеяться… И то, что отыскался свидетель, — это редкая удача, а всё благодаря парикмахерской, тому самому «Салону Л’Ореаль».
Сёко Сэкинэ и Кёко Синдзё. Эти две женщины, которых ничто, кроме базы данных «Розовой линии», не связывало, снова оказались рядом, теперь уже в другом месте.
И где — на родине Сёко! В день поминальной службы по её матери!
— По правде говоря, имя женщины, которую мы разыскиваем, теперь известно, — медленно произнёс Хомма, всё ещё пытаясь осмыслить новые факты, о которых сообщил Тамоцу.
У парня перехватило дыхание, лицо его мгновенно приобрело ожесточённое выражение. То, что было лишь версией, оказалось явью, и женщина, назвавшая себя именем Сёко, была не привидение, она была живая, настоящая. Может быть, в глубине души Тамоцу боялся в этом удостовериться.
— И кто она такая? — Нет, не имя он хотел знать в первую очередь. — Кто она? Она знакомая Сии- тян? Сии-тян дружила с ней?
То, чего он всей душой не желал, первым слетело языка. Если бы эта женщина была подругой Сёко, если бы Сёко ей доверяла, насколько же нестерпимо это было бы для Тамоцу! Он едва ли сумел бы сдержать гнев. Вот почему он в первую очередь предположил самое дурное.
— Нет, совсем посторонний человек.
Тамоцу с сосредоточенным лицом выслушал рассказ Хоммы. Иногда он опускал голову и кусал губы. Наверное, так ему было проще справляться с собой.
Когда Хомма закончил рассказ, на некоторое время повисло молчание. Исака стал убирать кофейные чашки, — видно, ему необходимо было чем-то заняться.
— Непостижимо, никогда бы не поверил, — проговорил наконец Тамоцу.
— Ведь Сии-тян жила скромно, верно?
— Верно. Поэтому она пыталась как-то поднять себе настроение, хотя бы бельё красивое купить… Я- то это хорошо понимаю. У нас теперь много денег уходит на ребёнка, и Икуми редко покупает себе одежду. Она тоже говорит: Пусть хоть бельишко будет новенькое…
— Сёко-сан всегда вовремя оплачивала покупки, заказанные через «Розовую линию». Она перечисляла деньги через почтовое отделение. Говорят, она была образцовым клиентом.
— Образцовый клиент… — пробормотал Тамоцу и умолк. Под столом его чёрные от въевшегося в суставы мазута кулаки крепко сжались, готовые раздавить всё, что оказалось бы в их власти. Парень жаждал обрести противника, на которого он мог бы их обрушить. Хомма вдруг впервые это осознал.
Ну а сам он — зачем разыскивает Кёко Синдзё? Просто привычка? Или так уж сложились обстоятельства: сначала пожалел Курисаку, а потом… А может, это любопытство?
Да, пожалуй — с некоторой натяжкой можно сказать, что да, последнее. Любопытство. Он хотел бы её увидеть, эту Кёко Синдзё. А ещё он хотел бы услышать — услышать её голос.
Он хотел бы услышать, что она ответит, когда её спросит, зачем она это сделала.
Хомма уговорил Тамоцу, который остановился в гостинице, переселиться к ним в Мидзумото, причём в тот же вечер. Пока тот ездил за вещами, Хомма привёл в порядок все свои записи и материалы расследования.
Что касается случаев обнаружения неопознанных расчленённых человеческих останков (они обсуждали эту возможность в разговоре с Икари), то после того, как Хомма с утра и до самого обеда проторчал в библиотеке, стало ясно: копий газетной подшивки всё же недостаточно. На этот раз надо было обращаться к специалисту, и Хомма позвонил одному журнальному репортёру, который в прошлом был ему кое-чем обязан.
— В связке с вами, господин Хомма, мне уже случалось напасть на эксклюзивный материал, — ответил репортёр и тут же стал приставать с расспросами, зачем понадобились данные о расчленённых останках.
Хомма довольно бесцеремонно его осадил, но журналист, усмехнувшись, всё-таки согласился помочь:
— Ладно, принимаю предложение. Если вы дадите мне пару деньков, я смогу пошарить в базе данных. Токио и ближайшие префектуры — верно?
— Да. Постойте-ка… Ещё префектуры Яманаси, Нагано и Ниигата, — добавил Хомма.
Он и сам не смог бы объяснить, почему расширил район поиска, но кто знает… Ведь Кёко Синдзё очень осмотрительна. Возможно, она не жалела ног и забралась в самую глушь, чтобы спрятать останки.
После этого Хомма проверил в газетах за соответствующие числа, не было ли информации о несчастном случае — падении с лестницы Тосико Сэкинэ. Эти заметки оказалось на удивление просто найти: из трёх общенациональных газет две про это напечатали. Публикации были в один абзац, но с изложением всех фактов. Сняв копии, Хомма покинул библиотеку.
Опираясь на то, что ему стало известно к настоящему моменту, он попытался выстроить версию, главной подозреваемой была Кёко Синдзё.
Итак, по какой-то причине (скорее всего, чтобы скрыться от преследования) она нуждалась в новых документах. Поступила ли она в «Розовую линию» именно с этой целью или, наоборот, уже после того, как начала там работать поняла, как можно без особого труда украсть чужое имя — пока неясно. Но скорее — первое.
Далее, каким образом ей удалось похитить данные из базы «Розовой линии», которая так тщательно охраняет персональную информацию, касающуюся клиентов? Это тоже пока не ясно. Однако можно допустить, что она использовала для этого Катасэ. Возможно, этим объясняется его необычное поведение.
Во всяком случае, Кёко имела в своём распоряжении данные многих клиентов, но выбрала Сёко Сэкинэ, поскольку по ряду условий она подходила больше других. Назвавшись именем Сёко Сэкинэ в окошке соответствующего районного муниципалитета, она сообщила её персональные данные, похищенные из компьютерной базы, и таким образом смогла заполучить копии регистрационного свидетельства и выписки из посемейного реестра.
После этого Кёко убила мать Сёко Сэкинэ, её единственную родственницу.
Факт убийства, впрочем, пока ещё остаётся под вопросом. По мнению следователя Сакаи, обстоятельства смерти Тосико Сэкинэ позволяют с большой долей вероятности допустить несчастный случай или самоубийство. Однако…
У Хоммы были на этот счёт свои предположения. А что, если в тот вечер, двадцать пятого ноября, Кёко Синдзё под благовидным предлогом выманила Тосико из бара?
