— И в баре она не бывала?
— Нет. Красивая женщина — я бы запомнила. В баре «Голд» работало всего пять девушек. Это только говорится: «бар», а на самом деле у нас местечко не многим лучше чем «клуб интимных прикосновений». И помещение гораздо просторнее, чем в обычном баре.
— Ну а если она приходила как посетительница?
Фумиэ закурила новую сигарету и вместе с дымом выдохнула смешок:
— Не такое у нас место, чтобы женщина могла прийти одна. Да и компаниями не ходят. В женском путеводителе «Ханако» нас нет.
Тамоцу смутился и отвёл взгляд. Фумиэ с любопытством покосилась на него.
— А как Сёко-сан относилась к работе?
— Старалась изо всех сил, — сразу же отозвалась Фумиэ.
— Ради денег?
— Ну разумеется. Сборщики долгов ведь даже в бар вламывались. Хорошо ещё, что она не связывалась со ссудными кассами, которые под крышей у бандитов. Я даже одно время уговаривала её бежать, а то ведь и в бордель могли отправить…
— Говорят, что она задолжала кредитным фондам и ссудным кассам больше десяти миллионов иен. Вы знали?
Фумиэ решительно кивнула:
— Дурочка она. Поверить в какие-то кусочки пластика!
Тамоцу поднял голову:
— Я её хорошо знаю, у неё было достаточно здравого смысла.
Фумиэ, склонив голову набок, испытующе на него посмотрела:
— Так вы, значит, знакомы с ней с детства? А вы знаете, что Сёко приехала в Токио, потому что не хотела оставаться в родном городе? Она сама говорила.
Хомма взглянул на Тамоцу. Парень не шевелился, словно у него затекла шея. Фумиэ повернулась к Хомме:
— Трудно жилось, отца рано потеряла и ничего хорошего не видела — вот что она говорила. Да ещё домовладелец её мать обхаживал…
— Домовладелец? Это вы про хозяина «Виллы Аканэ»?
— Ну, уж как их дом назывался, я не знаю. Не помню. Но мать её до самой смерти так в этом доме и жила.
Значит, «Вилла Аканэ». Теперь ясно. Ясно, почему Тосико Сэкинэ жила в этом доме десять лет, словно приросла к нему.
— Я, вообще-то, знал… Не от самой Сии-тян, а так, сплетни слышал… — проговорил, запинаясь, Тамоцу.
— В таких делах разве важно, правда или нет, доказано или нет… Сплетен вполне достаточно, — хмыкнула Фумиэ.
— Так вот почему… — Хомма посмотрел на Тамоцу, — вот почему жена домохозяина была против того, чтобы отпевание и поминки по Тосико-сан устраивали в её квартире?
— Да.
Фумиэ отхлебнула кофе и, не церемонясь, звякнула чашкой о блюдце:
— Мы говорили об этом с Сёко-тян… В общем, она стремилась уехать прочь из родных мест, чтобы почувствовать себя свободной и начать новую жизнь. Но у неё это не получилось: жизнь не так-то легко переменить.
— В лучшую сторону нелегко, — вставил Хомма.
— Вот именно! — усмехнулась Фумиэ. — Сёко рассказывала, что в компании, где она начинала, ей очень быстро стало понятно: красивая жизнь офисных барышень — это сон, грёзы. Зарплата маленькая, в общежитии сплошное притеснение.
— Это вы про «Торговую корпорацию Касаи»? — уточнил Хомма. — Я там как раз сегодня утром был…
«Сама Фумиэ, если она продолжает работать в баре «Голд», до обеда, должно быть, отсыпалась», — подумал Хомма. Но и он только напрасно натрудил ногу, отправившись в «Касаи». Сотрудник отдела кадров попался нелюбезный, разговаривал высокомерно. Там у них, видимо, работники подолгу не задерживаются, поэтому он заявил, что неизвестно, сохранилось ли личное дело, а если даже сохранилось, быстро навести справки не удастся.
Разумеется, он не отнёсся с должным вниманием ни к фотографии Кёко Синдзё, ни ко всему остальному. Хомма был уверен, что Кёко положила глаз на Сёко Сэкинэ, когда уже работала в «Розовой линии», то есть после июля 1988 года. Он съездил в «Касаи» просто для очистки совести, и всё равно это оставило тяжёлый осадок.
Между тем Фумиэ продолжала свой рассказ:
— Названия компании она мне не говорила, но вроде бы действительно что-то связанное с торговлей. Во всяком случае, фирма какая-то неказистая. И в общежитии, она говорила, обстановка нищенская. Но стоило ей решиться махнуть на это рукой и уйти из общежития, как она стала нуждаться всё больше и больше. Прожить было тяжело. И неудивительно. Квартплата ведь в этих её апартаментах была сумасшедшая!
— Я-то думаю, что это и толкнуло её начать «жить в кредит».
Фумиэ заглянула в свою пачку с сигаретами с таким видом, словно пересчитывала, сколько штук там ещё осталось. Вытащив одну, она не спешила её закурить — просто ей, видно, так было легче подбирать слова.
— Почему девочка уверовала во все эти кредиты… Да потому, что они позволяли ей погрузиться в мир иллюзий.
— Мир иллюзий?
— Ну а как ещё назвать? Конечно… — Фумиэ развела руками, — денег нет, образования нет. Да и откуда? Способностей особых ведь тоже нет. Личико… Да уж не такое и красивое, чтобы прокормиться только за счёт внешности… А головка не такая уж сообразительная. В третьесортной компании она занималась никчёмной бумажной работой. Однако в душе и такие люди мечтают о красивой жизни, как у богачей. Они видят её по телевизору, читают о ней в журналах, в книжках. Раньше-то всё мечтами и заканчивалось. Конечно, кто-то изо всех сил старался осуществить мечты. Одним удавалось выбиться в люди, другие катились по наклонной, пока их не хватали за руку да не заламывали руки за спину. Но раньше всё было проще. Как ни ухищряйся, выбор невелик: либо своими силами сделать мечты явью, либо примириться с тем, что имеешь. Верно ведь?
Тамоцу промолчал, а Хомма закивал, желая поскорее услышать продолжение.
— А теперь ведь по-другому стало! Мечту осуществить нельзя, а примириться с этим горько. Зато можно внушить себе, что мечта осуществилась. Можно жить, погрузившись в этот гипноз. Правильно? Способов для этого теперь много. Сёко пошла по пути, который требует денежных затрат: покупала вещи, ездила путешествовать. А на этом пути как раз и поджидают людей ссудные кассы да кредитные фонды, они с радостью ссужают всех без разбора.
— А ещё какие есть пути?
Фумиэ засмеялась:
— Ну, из того, что мне знакомо… Вот, пожалуйста: одна моя подруга свихнулась на пластических операциях. Раз десять уже подправляла своё лицо. Думает, что безупречная внешность, прекрасная маска, гарантирует счастливую жизнь, усыпанную розами. Но только счастье, которого она ждала, не наступило и после пластических операций. Она-то надеялась, что появится богатый и образованный мужчина класса люкс, который назовёт её своей принцессой. Она так всё себя и переделывает, операция за операцией. Может, так выйдет? Может — так? По этой же причине женщины сходят с ума из-за диет.
Тамоцу слушал, широко раскрыв глаза. Хомма припомнил слова его жены Икуми: «Тамоттян счастливчик. Ему этого не понять».
А Фумиэ, словно прочитав его мысли, продолжала:
— Это и про мужчин тоже. Среди них, может быть, таких людей даже больше, чем среди женщин. Они
