изрёк, потягивая солоноватый чай из морской капусты, явно вступал в противоречие со смыслом произнесённого.
Место действия — Мидзумото, кухня в квартире Хоммы. Прошло уже два дня с тех пор, как Икари примчался сюда с вестью столь значительной, что даже забыл купить гостинец для Сатору.
— Может быть, всё же был сообщник… — робко встрял Исака.
По просьбе Сатору он сегодня вечером варил в большой кастрюле овощи с соей,
— Версию с сообщником не рассматривали с самого начала. Если бы сообщник существовал, то он непременно выявился бы на каком-то этапе предыдущего расследования.
— Ну а этот парень, Катасэ? Я чувствую, что от него попахивает…
— Он в это время был в Осаке. В день гибели Тосико Сэкинэ он до девяти вечера просидел на работе, в «Розовой линии». Покуда у него не выросли крылья, не мог он в тот же день, в двенадцатом часу ночи, оказаться в городе Уцуномия.
— Значит, случайность, — буркнул Икари с таким видом, словно и сам не верил своим словам.
— На свете бывают такие случайности, что только подивишься… — усмехнулся Хомма. А что ему оставалось сказать?
— Но чтобы мать женщины, которую Кёко избрала своей жертвой, погибла от несчастного случая в такой подходящий момент? Да не может этого быть! — Исака решительно взмахнул рукой.
— Кто же знает! В жизни больше загадок, чем в романах.
— А её спутник, — не сдавался Исака, — тот, с кем она девятнадцатого ноября, в поездке, попала в автокатастрофу… Он и машину водит — разве он не мог быть сообщником преступления?
Хомма погрузился в молчание и не говорил ни «да» ни «нет». Он перестал отличать возможное от невозможного.
— А что, если этим спутником был Кадзуя Курисака? — произнёс Икари устало.
— Начитался детективов?
— Ну да…
— Кстати, как он там после всего? И не позвонил ни разу… — заметил с озабоченным видом Исака.
— А ведь с него, с Курисаки, всё это началось. Неужели его это больше не беспокоит?
— Это такой выдающийся молодой человек, что просить кого-то об одолжении не в его правилах, — холодно заметил Икари. С тех пор как ему рассказали про эпизод с брошенными на пол десятитысячными купюрами, он недолюбливал Курисаку.
Исака поднялся с места, пошёл к плите и приподнял деревянную дощечку
— Ах как пахнет!
— Поёшь с нами, тогда и пойдёшь…
— И будем тут все с похоронными физиономиями есть
— Кто?
— Кёко Синдзё.
Хомма заглянул Икари в лицо:
— Это уж точно.
— Вот-вот. И ест, и ванну принимает, и красится всякими помадами, а может, с мужчиной сейчас. Где-то же есть она. Живёхонькая… — снова кисло усмехнулся Икари. Голос его был тихим, а в интонации звучал вопрос: как же так? — Мы тут хватаемся за голову, а эта женщина как раз сейчас где-нибудь в косметическом салоне «Сисэйдо» пробует образцы губной помады новых весенних расцветок.
— Так вы подробно всё рассказываете… Есть основания? — заинтересованно осведомился Исака, сжимая в руке палочки.
Хомма мельком глянул на Икари и пояснил:
— Он только что был на смотринах. Наверное, эта женщина работает косметологом в салоне «Сисэйдо».
Икари покраснел:
— Угадал. С тобой неинтересно.
Так где же сейчас Кёко Синдзё? Что она делает?
Об этом он до сих пор не пытался строить никаких предположений. Конечно, при отсутствии фактов иного не оставалось — зачем зря выдумывать? Пустая трата времени…
А может быть, надо вернуться на стартовую линию? Когда-то, ещё до того, как стало ясно, что «Сёко Сэкинэ» — это другой человек, адвокат Мидзогути советовал поместить в газете короткое объявление в три строки. Может, так и сделать?
«Кёко, я всё знаю, скорее позвони».
А от чьего имени подать объявление? От имени Курисаки?
Ерунда какая-то…
Даже если опубликовать такое объявление — стоит Кёко отозваться, как ситуация станет ещё более нелепой. «Госпожа Сёко Сэкинэ продала мне своё регистрационное свидетельство… Как она? Сказала, что сейчас в Хакате, работает. Мы совсем недавно говорили с ней по телефону. Я знаю, что очень виновата и поступила плохо…»
Курисака выслушает её объяснения, растрогается, и они будут снова вместе, сыграют свадьбу. А его, Хомму, положат в больницу с язвой… Нет, скорее, с гипертоническим кризом…
Так не бывать же этому! Он этого не допустит.
Кёко Синдзё сейчас наверняка где-то затаилась. Уехала как можно дальше от Токио, досадует на то, что планы сорвались.
Хомма вдруг так резко вскочил со стула, что напугал Икари.
— Да что это с тобой?
— Хм-м… — промычал Хомма, мысли его были далеко. — Я подумал, что должна сейчас чувствовать Кёко Синдзё.
— Рыдает где-нибудь потихоньку, — отозвался Икари, потом добавил, усмехнувшись: — А может, болтает с косметологом фирмы «Канэбо».
— В любом случае она устроилась на работу, — заявил Исака. — Не похоже, что её денег хватит, чтобы прожить и прокормиться, не работая. Ей нужно новое пристанище.
— Верно. К Каору Судо она с тех пор больше не обращалась… — заметил Икари.
Хомма прищурился:
— А не решится ли она повторить попытку, не проделает ли то же самое?
— Проделает что?
— Снова попробует украсть чьё-то имя, выдать себя за какую-нибудь ещё женщину, причём очень скоро. Сейчас Кёко Синдзё не звонит даже Каору Судо, которой когда-то так доверяла. Все отношения между ними разорваны. Я думаю, причина в том, что она напугана.
— Напугана?
— Ну да. Ведь это не шутки: её могут разоблачить, доказать, что она вовсе не Сёко Сэкинэ. Вот она и сбежала. Подвоха с банкротством она никак не могла предусмотреть и, разумеется, сейчас крайне напугана. Оставшись одна, она думает: «Как поступил Кадзуя Курисака, когда меня не стало? А вдруг он начал поиски? А вдруг Кадзуя Курисака, узкая про банкротство, начал распутывать это дело и докопался уже до того, что Сёко Сэкинэ — это Кёко Синдзё?»
— Ну, это едва ли. Неужели она может такое предположить?
— Она, конечно, не может знать наверняка, но ведь она может этого опасаться? Вот поэтому она и разорвала отношения со старыми друзьями, которые знали её как Кёко Синдзё. Она старается обрезать все нити. Потерпев поражение в качестве Сёко Сэкинэ, она психологически загнана в угол. А если так, то пусть
