– Нет, конечно. Лучше поддержать его и укрепить в мысли, что прихлебательский образ жизни очень выгоден. Интересно, какая дуреха будет следующей его жертвой? – Жоан взглянул на нее с презрением. – Я женился на тебе не за тем, чтобы ты подкармливала твоего любовника, растрачивая семейные деньги. Если ты этого до сих пор не поняла, то сделай одолжение подумай хотя бы сейчас. Когда мы венчались, ты клялась любить, уважать меня и повиноваться мне. Похоже, тебе не удалось сдержать ни одного из этих обетов.
Рейчел с трудом совладала со своим голосом, чтобы заговорить. Так ее еще никогда не оскорбляли!
– Ты делаешь все, чтобы я тебя возненавидела.
– Отлично. Так будет проще для нас обоих.
Губы Рейчел пересохли, в горле першило, как если бы она проглотила песок.
– У нас был такой прекрасный медовый месяц!… Зачем ты разрушаешь все сейчас?
С губ Жоана сорвался циничный смешок, от которого озноб пробежал по спине Рейчел
– Ты сама все разрушила сегодня днем, когда гладила по головке бедняжку Брайса. Он знал мои условия, он на них согласился, все подписал, получил деньги. С ним было покончено. Тебе не нужно было соваться в это дело. Ты наплевала на меня, ты сделала так, как хотела. О чем нам еще говорить?
Он смотрел на нее так неприязненно и отчужденно, что Рейчел на миг показалось – это кто-то совсем другой сидит сейчас перед ней, а не муж. Их близость, взаимная симпатия исчезли как дым. Голос Жоана был холоден как лед.
– Отныне я не доверяю тебе, Рейчи. По правде говоря, я больше не питаю к тебе особенно теплых чувств.
У Рейчел не нашлось слов ответить – так глубоко ее ранила грубость мужа. С одной стороны, его можно было понять… Но с другой – пугало то, как быстро и сильно он изменился. Казалось, ничего от прежнего любящего Жоана не осталось в этом человеке.
Они прибыли домой в середине ночи. Жоан без слов проводил жену в спальню, поставил чемодан в изножье двуспальной кровати.
– Но это же твоя комната, – слабо запротестовала она.
– Наша, – поправил он безразличным тоном.
На миг в груди Рейчел затеплилась надежда – может быть, если они будут спать вместе, физическое влечение помирит их само собой… Но Жоан разбил все ее надежды, сказав:
– Мы женаты – значит, на людях будем появляться вместе. А сейчас я займу одну из гостевых спален в конце коридора. Патрисии скажу, что ты приболела.
Он направился к двери.
– Кроме как на светских приемах, я не хотел бы есть с тобой за одним столом. Думаю, нам нужно держаться друг от друга подальше…
– Ты имеешь в виду, что это нужно тебе, -перебила его Рейчел. Больше она не могла смиренно стоять и позволять добивать себя. – Мне это ни к чему. Я не хочу держаться от тебя подальше.
– Тебе надо было думать об этом раньше.
Она была не в силах вынести подобного обращения с собой. Особенно теперь, после прекрасной свадьбы, после волшебного медового месяца… Ведь Рейчел уже знала, каково это -быть любимой и желанной.
Она медленно приблизилась, обвила мужа руками, прижалась к его груди.
– Пожалуйста, Жоан, прошу тебя – не злись на меня!
Он не шелохнулся, словно Рейчел обняла статую. Мышцы его как будто одеревенели, суровое выражение лица не изменилось.
– Я не хочу тебя видеть, Рейчи. Прости.
– Нет, это ты прости меня!
Жоан высвободился из ее объятий, отступил.
– Я устал. Я не в духе. Я больше не желаю с тобой ни о чем разговаривать. Извини, но наши отношения теперь изменились, и может быть, это к лучшему.
Она едва не разрыдалась.
– Тогда нам следует развестись.
– Нет, это было бы неразумно.
Неразумно. Ах да, конечно, Жоан все свои поступки совершает по зрелому размышлению и никогда не меняет решений. Никогда не живет по сердцу.
– И что же мы скажем моим родителям?
– Тут нечего говорить. Мы женаты. Мы у себя дома. А медовый месяц… – Жоан чуть помедлил, прежде чем сказать самую убийственную фразу. – Медовый месяц кончился.
Да, это правда, с тоской подумала Рейчел, ложась одна в двуспальную кровать. Медовый месяц кончился…
Следующую неделю они ночевали в разных спальнях. Несколько раз, проходя мимо комнаты мужа, Рейчел видела свет под дверью, слышала шаги Жоана. Но войти и заговорить с ним не решалась.
Ели они тоже раздельно. Стоило ей войти в комнату, где находился Жоан, как он тут же выходил. Он отворачивался при виде нее, шарахался, как если бы она была прокаженной.
Рейчел снова работала у Лидфордов, радуясь возможности хоть ненадолго уехать из дома. Подумать о чем-нибудь, кроме Жоана и собственного ужасного брака. Работа помогала ей забыть о хаосе, царящем в ее душе, – но не до конца. Когда наступила следующая неделя их с Жоаном ссоры, гнев Рейчел превратился в тихую грусть, подтачивающую ее изнутри.
Патрисия ничего не замечала или делала вид, что ничего особенного не происходит. Она по-прежнему заботилась о Рейчел, приносила ее любимые блюда и свежие фрукты. Но молодая женщина ела через силу, только ради ребенка. Началась третья неделя, а Жоан продолжал упорно избегать ее. Как-то раз Рейчел столкнулась с ним, когда поднималась по лестнице, уткнувшись в газету, – она попросту налетела на мужа. Жоан удержал ее за локти, чтобы она не упала.
– Жоан! – воскликнула Рейчел удивленно, с мгновенно вспыхнувшей надеждой.
Сила его рук была такой знакомой, от него так прекрасно пахло одеколоном, ее любимым – лимон и сандаловое дерево… Но муж тут же отшатнулся от нее, отступил на шаг. Он посмотрел на Рейчи, будто на незнакомку. В глазах его был только холод.
– Ты… как? – спросила она беспомощно, не зная, что еще сказать.
– Нормально. А ты?
– Я… тоже.
Жоан кивнул.
– Ты была у врача? Что-то неважно выглядишь.
– Я собиралась к нему завтра.
– Я должен тебя отвезти… – начал он, но сам себя перебил: – Но не обещаю. У меня назначена… деловая встреча.
Рейчел сразу поняла, что муж лжет. Не было у него назначено никакой встречи. Просто он не хотел ничего для нее делать.
Она заставила себя изобразить подобие улыбки.
– Ничего, со мной поедет мама, – ответила Рейчел ложью на ложь.
Хотя, может быть, мама и в самом деле согласится с ней поехать. Можно ее попросить… Раз больше некого.
– Хорошо. Я рад, что ты будешь не одна.
С этими словами Жоан развернулся и ушел так быстро, как будто она его очень сильно задержала.
Рейчел смотрела ему вслед, и слезы туманили ей взгляд. Во рту было горько, горло сдавила судорога. Жоан явно не собирался ее прощать…
Следующий месяц не сулил ничего хорошего. Одна радость – ребенок развивался нормально, правда, от
