недостаточным ее наказанием. Теперь он станет унижать ее на каждом шагу. Сердце защемило так, что, казалось, вот-вот разорвется.
— Ну, а мне ничуточки не жаль. То, что произошло, было просто прекрасно.
— Обыкновенная похоть, только и всего.
Щеки Энн запылали, но она решила не отступать. Терять ей нечего, но она не даст ему превратить их близость в нечто примитивное и уродливое. Она отдавалась ему со всей силой чувства, и он отвечал не менее пылко.
— В таком случае, это была восхитительная похоть.
Рубен бросил на нее через плечо странный взгляд, его губы кривила мрачная усмешка.
— Ты говоришь только за себя или за меня тоже?
Энн покраснела еще больше, если такое вообще было возможно. Держись, сказала она себе. Не сдавайся. Стой на своем.
— Ты же сам сказал, что мы женаты, так почему бы нам обоим не находить утешение в объятиях друг друга?
— Для меня это вовсе не утешение. Просто физическая потребность.
Энн поклялась себе не плакать, но его слова ранили слишком сильно. Как бы ей хотелось, чтобы он переменился, чтобы переменились их отношения! Она не выдержит, не сможет долго держать в узде свои чувства. Особенно теперь, когда он напомнил ей о том, что было между ними.
Много лет назад, когда они занимались любовью, Рубен шептал ей нежные слова на своем родном языке. «Сердце моей души, прекрасная ночная звезда, самая чудная роза в моем саду». Но теперь все было по-другому. Энн почти физически ощущала исходящую от него ненависть.
Если бы он не взял в заложники Стивена, Энн уехала бы подальше, спасаясь от его гнева. Но теперь она не могла этого сделать. Значит, необходимо вернуть доверие Рубена — только тогда он позволит ей воспитывать сына. Да, Стивену нужен отец, но и мать тоже. А она сама, как теперь остро сознавала Энн, не сможет жить без Рубена. Она сделает то, что должна сделать, — восстановит их брак, чего бы ей это ни стоило. Другого пути у нее нет.
— Хорошо, скажи мне, чего ты от меня ждешь, и я все сделаю, — объявила Энн. — Стану такой, какой ты хочешь меня видеть.
— Надо же, какая стремительная перемена!
— Я говорю совершенно искренне.
— И ты готова пойти на это ради меня?
— И ради моего сына.
— Ах, твоего сына. — Рот Рубена искривился в брезгливо-ироничной усмешке, глаза стали совсем ледяными. — Я ждал, когда же ты к этому вернешься. Стало быть, дело вовсе не во мне. Просто новый способ добиться своего.
— Я всего лишь хочу увидеть сына. И для начала увидеться с ним хотя бы на несколько минут.
— Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать.
— Я понимаю это. И согласна на все, чтобы побыть со Стивом.
— На все что угодно?
От него повеяло таким холодом, что у нее внутри все сжалось, но она лишь стиснула руки, чтобы придать себе больше решимости.
— На все что угодно, — подтвердила Энн. — Я готова принять любое наказание, которое ты назначишь, и служить тебе в любом качестве при условии, что ты дашь мне увидеться с сыном. Причем как можно скорее.
— Посмотрим.
— Стало быть, я смогу увидеть его уже сегодня?
— Я подумаю над этим.
Боже, сколько можно!
— Мне надо убедиться, что с ним все хорошо.
— Он в полном порядке.
— Я не знаю, какой смысл ты вкладываешь в эти слова.
— Зато я знаю и повторяю: с мальчиком все в порядке.
— Я хочу знать больше!
— Больше ты ничего не узнаешь.
Энн внутренне содрогнулась при этом безжалостном ответе. Рубен ведь совсем не знает Стива, он никогда не был отцом, ему неведома родительская любовь и желание защитить своего ребенка. А Энн изнывала от желания увидеть сына, ей до боли хотелось прижать его к своей груди. Первобытный инстинкт, но это было самое сильное и искреннее чувство, какое она когда-либо знала.
— Скажи мне, что я должна сделать, Рубен. Если хочешь испытать меня, назначь испытание…
— Да замолчи же ты, черт бы тебя побрал!
Энн понимала, что еще немного — и она сорвется. В отчаянии она опустилась на колени и стиснула руки в молящем жесте.
— Позволь мне доказать, что я достойна доверия, — взмолилась она. — Я буду во всем тебя слушаться…
Рубен рывком поднял ее с колен. Глаза его яростно сверкали.
— Как я могу тебе доверять, когда ты только и делаешь, что гнешь свою линию? — прорычал он. — Ты же ведешь себя, как ненормальная! Мне не нужна жена, которая не умеет себя вести…
— Но ты же сам довел меня до этого! Заставил унижаться, вымаливать, пресмыкаться перед тобой. Я твоя. Считай, что я ничем не лучше твоих содержанок, которые услаждают тебя в часы досуга. Я готова на все, чтобы тебя ублажить. Позволь мне доказать это.
На лице Рубена едва заметно дернулся мускул. Он извлек из кармана пиджака какие-то бумаги и протянул Энн.
— Тогда подпиши это, и на том закончим.
Ногти Энн с силой впились в ладони. Почему-то ей было страшно дотронуться до бумаг, словно в них пряталась ядовитая змея.
— Что я должна подписать?
— Документы о разводе. — Безразличие, прозвучавшее в его голосе, уязвило Энн до глубины души. — Адвокаты посоветовали мне развестись с тобой, — сухо продолжал Рубен. — Ты меня слишком дискредитировала. Весь остров знает, что я не могу с тобой справиться. Кроме того, слух о твоей неверности оказался очень живучим. В общем, здесь тебе больше нет места. — Энн была не в силах вымолвить ни слова. После вчерашнего?! Неужели он на такое способен? — Я, разумеется, обеспечу тебя материально. — Рубен сделал шаг к ней, бумаги в его руке как-то зловеще хрустнули.
Похолодев с головы до ног, Энн обхватила себя руками за плечи.
— А Стивен? — Ее голос упал до еле слышного шепота, напоминавшего шелест сухих листьев.
— Он останется со мной. Подпиши, — безжалостно продолжал Рубен, — подпиши, и уже после обеда ты будешь сидеть в самолете на пути домой, к своей долгожданной свободе.
Энн услышала в голове неясный шум — это гудела пустота. Медленно, очень медленно она покачала головой, словно пытаясь избавиться от этого гула.
— Не подпишу. Ни за что.
— Это в твоих же интересах.
— Нет, это в твоих интересах. Какая же я мать, если откажусь от своего ребенка?
— Я устрою так, что ты сможешь с ним видеться.
— Не пойдет.
— Матери часто так поступают.
— Только не я. Стива я не оставлю. Ни за что!
— Ребенок привыкнет. Он освоится даже скорее, чем ты думаешь.
— Ребенок?! — Энн охватила ярость. Как бездушно он произносит это слово! — Это не просто «ребенок», Рубен. Это твой сын, это мой сын, это наш ребенок, в конце концов! Я не уеду без Стивена.
— А я его не отпущу.
