оккультные мифы уже от имени науки. Знакомые нам фокусы индийских факиров с «зерном и растением» и с «канатом и мальчиком» объясняются в этой книге, как «результат мысленного внушения», телепатически переданного от факира к зрителям. Там же выдвигаются в качестве авторитетов по части «тайн психики» Л. Васильев и, вместе с ним, некто Тишнер, именуемый «немецким ученым». Небольшая фактическая справка позволила бы установить, что Тишнер — известный спирит, неоднократно уличавшийся в плутовстве. Юным читателям книги Е. Андреевой предлагается поверить в «опыт» Тишнера, состоящий в том, что «внушающий сидит спиной к ширме и держит в руках ножницы». У «испытуемой» же, находящейся за ширмой, «вырисовывался в сознании заданный предмет — ножницы…»
Среди литературных пропагандистов парапсихологии мы видим рядом с С. Гансовский и В. Солоухина. Его рассказ «Урок телепатии» представляет, по существу, беллетризацию книг Л. Васильева. Фигурируют там и «опыт» на подводной лодке «Наутилус», и старичок-профессор, предлагающий молодой девушке «заключить союз в пользу науки и прогресса (!)», а именно: включиться в эксперимент передачи мыслей и образов на расстояние. Эксперимент, разумеется, удается блестяще, с той лишь небольшой поправкой, что телепатический приказ некоего молодого поэта «пересиливает (цитирую В. Солоухина) чары старого лысого колдуна…»
Рассказ, отнюдь не юмористический и не символический, как может показаться из краткого резюме.
Если он и символизирует что-нибудь, то только определенную деградацию здравого художественного смысла и потерю некоторых основных мировоззренческих ориентиров.
«БИОИНФОРМАТОРЫ»
Отдельные попытки оживить в нашей стране «научный» оккультизм иногда порождают вопрос:
— Следует ли запрещать занятия парапсихологией?
Думаю, что не ошибусь, сказав, что никто не собирается административно мешать у нас кому бы то ни было развлекаться телепатией, психокинезом, спиритизмом и т. д. Развлекаться, сидя, так сказать, за чашкой чая у себя дома. Ведь если эти занятия не нарушают общественного порядка в квартире, в доме и на улице, не вовлекают детей, не преследуют корыстных целей, если занятия эти — своего рода хобби отдельных взрослых личностей, то вряд ли кому придет в голову административно их запрещать.
Бороться с суевериями «на дому» можно только воспитательными мерами — просвещением, книгой, лекцией.
Иначе, конечно, обстоит дело с распространением оккультизма «на общественных началах», пользуясь принадлежащими обществу и государству публичными зданиями и средствами. И я уже не говорю о вовлечении в это дело научных и культурных учреждений, прессы и так далее.
«Административно запрещать заниматься парапсихологией, — пишет президент Академии медицинских наук СССР В. Д. Тимаков, — едва ли есть смысл… Но призывать к изучению телепатии и кожного зрения… — все равно что заманивать золотоискателей россказнями о якобы найденных сокровищах там, где на самом деле ничего обнаружено не было…» («Ответственность ученого». «Литературная газета», 29 июля 1970 г.)
К этому я сделал бы такое добавление. Заманивать россказнями о несуществующих материальных сокровищах — есть обман, затрагивающий экономическую сторону жизни. Заманивать же мнимыми парапсихическими чудесами и тайнами равносильно сеянию интеллектуальной отравы. Отравы, разлагающей сознание людей, посягающей на их душевное здоровье…
Замечательный ответ на вопрос, как относиться к публичной пропаганде парапсихологии, дал знаменитый современный биолог-материалист Жан Ростан. Чтобы взвесить по достоинству все значение его ответа, надо понять положение передовых французских ученых. Веками и десятилетиями они упорно боролись против душившей их опеки со стороны церкви и феодально-крепостнического (а затем буржуазно-реакционного) государства. Кто-кто, а французские передовые ученые умеют ценить терпимость к неортодоксальным взглядам и приверженность к широким дискуссиям по научным и мировоззренческим вопросам. Их трудно упрекнуть в пренебрежении к свободе слова и мнений. И вот маститому биологу и гражданину Франции, прославленному именно тем, что всю свою жизнь в науке он боролся с консерватизмом и догматизмом, принадлежит важное суждение. Его нельзя расценить иначе, как акт интеллектуального мужества и социальной ответственности ученого перед обществом и наукой. Цитирую предисловие Ростана к известной уже читателю книге Р. Эмбер-Нергаля «Оккультные науки — не науки» (издание Союза рационалистов. Париж, 1959).
«Не так давно, — пишет Ростан, — я был свидетелем того, как девочка-подросток плакала горькими слезами, прочитав в газете, что некий известный среди парапсихологов «сенситив» предсказал в предстоящие каникулярные месяцы крупную железнодорожную катастрофу. (Крупные железнодорожные катастрофы, замечает Ростан, происходят во Франции и независимо от предсказаний парапсихологов). Девочке сказали, что предсказание ясновидца просто глупость. Она ответила: «Если бы это было глупо, его не печатали бы в газетах»!
«Девочка-школьница, — продолжает Ростан, — невольно поставила перед нами старую великую проблему свободы слова и печати. Можно ли терпеть, чтобы глупости, изрекаемые парапсихологами, распространялись и пропагандировались с помощью типографского станка, сбивая с толку незащищенные умы? О, я знаю, что принято говорить в таких случаях в защиту неограниченной свободы распространения любых мнений… И все же. Верно ли, что мы нарушим интересы общества и личности, если скажем, что свобода мнений завоевана нами не для того, чтобы позволить с помощью гигантской машины информации оглуплять, дурачить и мистифицировать миллионные массы людей? Я убежден, что долг ученого — потребовать прекращения этого злоупотребления свободой, потребовать прекращения пропаганды оккультизма, присвоившего себе название парапсихологии…»
Советская научная общественность, без сомнения, стоит именно на такой позиции.
«Оглуплять, дурачить, мистифицировать»… Свежий пример этой скандальной практики мы видели в эпизоде с Розой Кулешовой. Эпизод этот датируется началом 60-х годов. Но попытки оглуплять и мистифицировать продолжаются. Есть признаки, что мистификаторы рассчитывают и дальше пользоваться терпимостью и всеядностью некоторых наших работников массовой информации. Больше того. Не прекращаются попытки устраивать публичные оккультные сеансы, используя для этого клубы, дома культуры, лектории и другие, организации.
Как отнестись, например, к такому обращению редакции одного из массовых московских журналов:
«…Складываются благоприятные условия (!) в области телепатических явлений… Нужны (!!) люди, обладающие телепатическими способностями… Обращаемся ко всем читателям с просьбой: если вы знаете людей, с которыми происходили телепатические явления, если
Не правда ли, оригинальный способ вести научно-образовательную борьбу с мистическими и религиозными суевериями? И не припоминает ли читатель, что почти в точно таких же выражениях обращался к своей клиентуре редактор дореволюционного журнала, промышлявший телепатическими и спиритическими радениями?
Письма полетели. Слесарь из Харьковской области спешил сообщить, что после того, как он стал «напряженно думать» о двух своих далеких друзьях и «непрерывно видеть» их перед собой, они «на третий день, не сговариваясь, приехали». Бывший моряк-подводник поделился своим «вещим сном»: «Увидел я, будто лодка погружается в ледяную воду, а я не успел спуститься и начинаю тонуть… Проснулся в поту… Через несколько дней узнал о гибели одного из моих товарищей во время срочного погружения…» И так далее и тому подобное.
Это печаталось в 1966 году.
Тогда же была опубликована «анкета», в которой приняли участие лица, заявившие, что они «верят в телепатию» и в прочие «феномены».
