обшаривают Касабланку и не прекратят это делать даже в его отсутствие.
Без четверти одиннадцать пол, стены и постель в каюте Джессики Паркер пронизала сильная дрожь. Она проснулась и села, не вполне понимая, что происходит. Потом сообразила: лайнер снимается с якоря.
Дрожь сменилась ровным гулом, потом был краткий миг невесомости — и Джессика бросилась к иллюминатору, не в силах пропустить такое событие.
«Королева Виктория» выходила из порта Касабланка, держа курс на юг.
Джессика грустно усмехнулась, глядя на собственное отражение в темном стекле. Вот тебе и круиз по Африке, о котором ты мечтала. И даже в компании потрясающего мужчины… который, впрочем, считает тебя уголовницей.
Она вернулась на постель и свернулась клубочком, натянув на себя тонкое одеяло. Напряжение последних дней медленно отпускало, ему на смену приходила страшная усталость, свинцовым туманом застилавшая глаза…
Лайнер еще не вышел из акватории порта, когда Джессика Паркер заснула мертвым сном смертельно уставшего человека, только что спасшегося от страшной опасности.
Знай она, что ждет ее впереди, бессонница была бы ей обеспечена.
7
Джессика. Путевые заметки непутевой блондинки
Я проснулась, как выяснилось несколько позднее, когда мы уже почти доплыли до островов Зеленого Мыса. Ну хорошо, хорошо, до них было еще прилично, но Мадейру мы уже точно миновали, и Тенерифе тоже, не говоря уж о таможенном контроле, который я попросту проспала!
У меня были какие-то странные ощущения, и источник их нашелся довольно быстро. Проклятый парик у меня на голове! Как он там оказался, я и понятия не имела, но тут не надо было быть Шерлоком Холмсом. Наверняка это дело рук моей няньки — Джонни Огилви. Что ж, для мужчины вполне приличный результат: парик был напялен не задом наперед, не наизнанку и вообще — на голову.
Испытывая чувство вины, я встала, посетила очень понравившийся мне санузел, поправила парик и отправилась в гости к Джонни, чтобы поблагодарить его за заботу. На душе у меня было легко и спокойно. После наших с ним бесед я окончательно убедилась, что предо мной не бандит, а просто немного запутавшийся парень, честный, верный, красивый — и, стало быть, мне нет никакой нужды притворяться дальше. Я намеревалась рассказать Джонни всю историю от начала до конца, чем и снять груз с его истосковавшейся в уголовном обществе души.
В самом деле, все складывается просто прекрасно, разве нет? Я доплыву до Рио, потом доберусь до Карупано, оттуда до Пуэрто-Рико или уж сразу до Багам… Меня ждут на одном из островов, бунгало забронировано на мое имя, и совершенно нет необходимости предъявлять документы, потому что это уже Штаты. Я отдохну, приду в себя, созвонюсь с Эбби и ее мужем, и они помогут мне восстановить мои утраченные документы. Стоп!
Я резко затормозила посреди коридора и хмуро уставилась на огнетушитель в стеклянном шкафчике.
Все это прекрасно, но ведь Рио и Карупано — это не Штаты. И документы мне в любом случае понадобятся. А то, что я путешествую по поддельным документам, уже является преступлением, так что Джонни Огилви отпускать никак нельзя! Он должен довезти меня до места, хотя бы и до Пуэрто-Рико, а согласится он на это только в том случае, если будет уверен, что я — Пилар. В крайнем случае — Элисон Руис.
Мрачная и озадаченная столь неразрешимыми противоречиями, я постучала в каюту к Джонни и вошла, не дожидаясь ответа…
А вот зря! Потому что Джонни Огилви имел обыкновение спать голышом, в чем я немедленно и убедилась.
Если бы я была лет на десять моложе, то вылетела бы из каюты немедленно, от смущения, но я была взрослой тетенькой и не могла пропустить такое шоу.
Он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Почти идеальное телосложение, гладкая кожа, роскошная мускулатура — в Джонни все было прекрасно, даже многочисленные и разнообразные татуировки, которые украшали его тело в самых неожиданных местах.
Плечи и предплечья — слава Ирландии! — украшали традиционные кельтские узоры, драконы и пики, стилизованные листья клевера, ладьи и луки.
На груди, напоминавшей два перевернутых бронзовых блюда, красовались пантера с оскаленной пастью и голая тетка в тунике. Вокруг пупка шла витиеватая надпись рунами. В паху, повыше черных завитков волос, — замысловатый китайский иероглиф. На левом бедре — ползущий вниз к колену дракон (кстати, выбитый очень искусно и в два цвета). Правое бедро было элегантно прикрыто простыней, как и еще некоторые части тела, впрочем настолько выдающиеся, что тут одной простыней и не обойдешься…
Тетка в тунике явно выбивалась из общего стиля татуировок, и я подошла поближе, чтобы рассмотреть рисунок. Склонившись над бесчувственным телом Джонни Огилви, я внимательно рассматривала бесстыжую бабу, когда поняла, что на меня кто-то смотрит. Оказалось — это Джонни.
Он лежал и совершенно спокойно смотрел на меня, даже не думая прикрыться или с воплем скатиться с постели. В темных глазах плескался смех. Я — ну почему я-то?! — почувствовала, что краснею.
— Извини, но я заинтересовалась твоими татуировками…
— Понимаю, понимаю. Нравятся?
— Не все. Вот с этой теткой как-то непонятно…
— Это одна из первых. Армейская. Разве ты не видела у Пабло такую же? Мы с ним выбили ее после… одного случая.
— А, ну да… я и смотрю, что-то знакомое…
— Только Пабло был куда терпеливее, поэтому она у него с крыльями. Это Фемида.
— Ну да. С крыльями. Фемида. А где повязка на глазах и весы?
— Очень болезненное место. Весы можно и не пережить. Кто ты такая?
— Что?
Джонни вдруг быстро сел, схватил меня за запястье и сильно дернул на себя. Я совершила недолгий и, будем надеяться, грациозный полет, в конце которого очутилась на постели Джонни Огилви в довольно беспомощной позиции. Сам Джонни навалился на меня сверху, и в темных глазах горел очень нехороший огонь… впрочем, меня, развратницу, это мало волновало. Куда интереснее было то, что Джонни почти голый, да и на мне всего лишь легкий сарафан…
— Кто ты такая?
— Сбрендил? Амнезия посетила? Шутки шутишь?
— Я серьезен как никогда. У Пабло нет и не было такой татуировки. Он не переносил боли. Мы с ним хотели выбить одинаковые рисунки, но он отказался на первом же сантиметре.
— Но…
— Подружка Пабло не может знать, кто такая Фемида. Весы, повязка… не тот уровень.
— Я начитанная!
— Похожая на Кармен золотистая блондинка с голубыми глазами? Уставший ангел на кровати в мотеле?
— Что-о?!
— Я, может, и неудачник, но не идиот. Мне тридцать пять лет, я повидал мир и знаю людей. Ты можешь быть кем угодно, но только не уголовницей. Признаюсь, ты сбила меня с толку, когда накинулась на того фотографа…
