Морта Бранда и думала: почему, ну почему все так вышло с нами? Когда любовь превратилась в ненависть, да и превратилась ли?
— Мне ничего от тебя не нужно, Морт. Отпусти мою руку и я… я провожу тебя.
— Сначала объясни.
— Нечего объяснять!
— Десять лет назад мы расстались совсем по-другому. Виски здесь ни при чем. Сколько его там было, этого виски… Ну да, у нас не было возможности видеться, но после того, как ты не ответила на мои письма, ни разу не ответила, я начал думать… понимаешь, я вдруг решил…
Люси ничегошеньки не понимала. Какие письма? Кто ему не ответил? Она? Да она была готова за ним бежать на пресловутый край света…
— Или это было в духе старой аристократии? Позабавиться на сеновале с парнем из прислуги, а потом выгнать его взашей?
— Что ты несешь? Какой парень из прислуги? Книжек начитался?
— А разве не так?
— Не так! Я никогда в жизни не была снобом! А ты, кстати, никогда не был парнем из прислуги. Твоя мать работала, ты учился, у нас в доме она просто подрабатывала, ты сам сказал…
— На социальной лестнице я все равно стоял ниже тебя, могла и нос задрать.
— Это я-то? Да это ты его задирал всю жизнь! Бедная, толстая, глупая Санни, маленький слоненок, который все роняет, давайте будем к ней немножечко добрее и постараемся вбить в ее тупую голову хоть немного ума. Когда соизволим ее заметить…
— Я никогда в жизни… Я не помню такого!
— Ты — не сомневаюсь! Я помню!
— Да я всегда считал тебя очень симпатичной, хорошенькой даже, забавной…
— Заткнись! Заткнись немедленно! Опять хочешь быть добреньким, но теперь мне этого не нужно. Ты меня бросил, Морт, банально бросил в самый ответственный момент моей жизни, и никакого отношения к социальным лестницам это не имело!
— Бросил? Люси, да ведь я…
Он привлек ее к себе так быстро, что она и глазом моргнуть не успела. Одна могучая рука обвилась вокруг талии, другая скользнула по щеке, шее, груди…
В следующую секунду Люси отпрянула, размахнулась и отвесила Морту пощечину. На смуглой щеке стремительно проступил отпечаток ее руки, и Люси с восторгом и ужасом подумала: как хорошо! почти так же хорошо, как секс…
Реакция Морта была не менее стремительной. Он мгновенно скрутил ей руки за спиной, его темные глаза оказались совсем близко, потом зазвенела и загремела посуда, посыпавшаяся со стола, а еще через мгновение Люси оказалась на этом самом столе, а Морт был сверху, и он целовал ее прямо в губы, бешено и жадно, почти жестоко, в то время как его руки бесстыдно блуждали по ее телу, и самое страшное и немыслимое заключалось в том, что Люси отвечала на эти поцелуи и ласки, мартовской кошкой выгибалась в руках мужчины, прижималась к нему всем телом…
В какой-то момент драка превратилась просто в объятие, и Люси обняла широкие плечи Морта, прижалась к его груди, а Морт с глухим стоном приподнял ее, собираясь освободиться от одежды и заняться…
Нет! Не смей!
Люси изо всех сил уперлась в широкую, бурно вздымающуюся грудь мужчины руками, застонала:
— Я не могу! Пожалуйста, Морт… Уходи…
Как ни странно, это подействовало лучше всяких криков и слез.
Мортимер Бранд отпустил ее, выпрямился, провел слегка дрожащей рукой по волосам, кивнул — не ей, а самому себе — и вышел из кухни, ни разу не оглянувшись. Хлопнула входная дверь.
На полу разгромленной кухни старого дома Февершемов корчились и давились слезами жалкие останки Люси Февершем.
Она уже давно так не плакала. Лет десять. Она вообще забыла, как это делается. Непростительная слабость, непозволительная роскошь. Особенно учитывая то, что сейчас должен прийти Билли.
Люси торопливо ополоснула лицо холодной водой, убрала нетронутые бутылки в холодильник, наскоро прибралась на кухне.
Нельзя сказать, что она оказалась захваченной врасплох визитом Мортимера Бран-да. В конце концов, за прошедшие годы она неоднократно представляла себе их возможную встречу и даже придумывала нечто вроде сценария. Правда, в ее версиях Морт выглядел значительно хуже, нежели на самом деле.
По сценарию Люси должна была кинуть на него пренебрежительный и равнодушный взгляд, отметить, как Морт опустился и постарел, удивиться — это самое главное! — что она могла находить в нем раньше… После чего Люси Февершем должна была прийти к выводу, что все случившееся было всего лишь обычной и типичной ошибкой девочки-подростка, влюбившейся в парня постарше, и забыть о Морте Бранде навсегда.
Действительность оказалась куда хуже. Ничего он не опустился, наоборот, стал убийственно хорош, иначе не скажешь. Широкие плечи, коротко стриженные темные волосы, горячие карие глаза, фигура атлета — все это могло бы произвести впечатление и на пресыщенную мужским вниманием светскую красавицу, что ж говорить о несчастной матери одиночке, за десять лет ни разу не имевшей связи с мужчиной!
И дело было даже не в сознательном воздержании. Люси не ждала Морта все эти десять лет, не берегла себя для него, больше того, была уверена, что их ночь любви никогда не повторится… Попадись ей приличный парень — возможно, что-нибудь и вышло бы.
Кого ты обманываешь? Здесь же никого нет. Приличные парни попадались не то чтобы на каждом шагу, но и не так уж редко. За вычетом первых трех лет жизни Билли, когда она прожила в Сохо, подрабатывая надомной штопкой и уборкой — ха-ха! именно уборкой! — соседских квартир, Люси вращалась во вполне пристойных кругах. Да что далеко ходить, взять хотя бы Джереми Ривердейла!
Джереми Ривердейл, богат, молод, сосед по поместью… в смысле, бывший сосед по поместью, когда оно еще было нормального размера. Не граф и даже не лорд, но вполне приличный молодой человек из хорошей семьи. Одна беда — характер у Джереми напоминает стыдливую розу из поэтических произведений. Там ведь как: едва к лепесткам этой самой розы кто прикоснется — все, готово дело! Вянет- пропадает. Так же и Джереми…
Вопрос о происхождении Билли и просто о существовании Билли на свете Джереми даже не поднимал. Это означало бы бестактность и было бы — по мнению Джереми — неудобно для Люси. Джереми терпеть не мог причинять людям неудобство.
Он был джентльменом до мозга костей, или, как говаривала про таких людей ведьма-тетушка Аглая, «до костей мозга». Безукоризненные манеры, тихий голос, любовь к прекрасному. Он вывозил Люси в Лондон на музыкальные вечера, водил по музеям и страшно расстраивался, когда она засыпала во время какого-нибудь концерта ми-бемоль мажор — о нет, не Люси его расстраивала, а собственная черствость: ведь он не сообразил вовремя, что она страшно устает за день, чтобы еще и с удовольствием слушать классические произведения.
Рестораны его не влекли, хотя пару раз они выбирались на совместный ужин. Это уже совсем недавно, полгода примерно назад, и мама — леди Гермиона — категорически заявила, что это знаменует новый этап их отношений. С точки зрения Люси, это все знаменовало только новую головную боль — Джереми скорее умер бы, чем попытался взять инициативу на себя, а Люси…
Люси не чувствовала ни-че-го. Все эти десять лет. Молодая, здоровая девушка, она не испытывала ни малейшего плотского влечения ни к кому на свете. Временами ей казалось, что она заснула, как та принцесса в сказке, только немножко наоборот. Та ждала поцелуя, а Люси впала в летаргию от поцелуя. И всего, что к нему прилагалось.
Лишь иногда, в самом глухом предутреннем сне она заново переживала ту ночь с Мортом — и просыпалась в слезах, вся горя и дрожа от неутоленного желания, от смутного ощущения
