Традиционные дворики сыхэюань[5] с одноэтажными, из серого кирпича домишками под черепичными крышами уступали место космополитичным шедеврам современной архитектуры. Высокомерные утесы из стекла и стали должны были символизировать переход древней страны в статус мировой державы. Что бы Маргарет ни ожидала увидеть — а она и сама не знала, что именно, — но то, что открывалось взору, с трудом укладывалось в ее сознании. Единственным знаком китайской цивилизации оставались пока лишь закругленные, приподнятые к небу и украшенные орнаментом углы крыш высоченных строений. В безвозвратное прошлое канули огромные шиты с иероглифами, которые призывали граждан «отдать все силы делу укрепления великой родины». Подобные лозунги сменила агрессивно-ласковая реклама промышленных монстров: «Шарп», Фудзи», «Вольво».
Расцвет капитализма, подумала Маргарет. Позади остался красно-желтый павильон закусочной «Макдоналдс». Представление об улицах, забитых потоками велосипедистов в неотличимых друг от друга синих кителях а-ля председатель Мао, оказалась наивной ошибкой. Над асфальтом клубились выхлопы от бесчисленных автобусов, грузовиков, такси и личных автомобилей, которые плотным потоком двигались по шестирядному полотну Третьего кольца. В голове Маргарет мелькнуло: «Ну чем не Чикаго?» Воистину мировая держава, если забыть о дорожке для велосипедов — она все-таки имелась на трассе.
Ближе к центру столицы, неподалеку от устья Ванфуцзин и отеля «Пекин», водитель перестроился в крайний правый ряд. Чуть впереди Маргарет увидела стены Запретного города и надвратную башню с портретом Мао Цзэдуна, пристально смотревшего на Тяньаньмынь — «Ворота Небесного спокойствия». Именно этот вид выбрала компания Си-эн-эн в качестве заставки каждого выпуска новостей из Китайской Народной Республики. Символ Поднебесной. Маргарет помнила из телепередач, как весной 1989 года портрет Мао оказался заляпанным красной краской. То было дело рук студентов, которые требовали от властей реальных демократических преобразований. Сама в то время заканчивавшая медицинский колледж, Маргарет была шокирована жестокостью, которую проявили китайские чиновники при разгоне мирной демонстрации. Прошли годы, и вот она своими глазами увидела место трагедии. Интересно, многое ли изменилось с той поры? Изменилось ли?
Под аккомпанемент возмущенных гудков «БМВ» свернул влево и покатил по тихой улочке, с обеих сторон обсаженной раскидистыми акациями. В вышине кроны деревьев смыкались, образуя уютный зеленый тоннель. Тенистая улочка с ее элегантными особняками в викторианском стиле вполне могла находиться в старом квартале любого европейского города. Полуобернувшись, Лили ткнула пальцем в сторону кирпичной стены, высившейся справа по ходу машины.
— Министерство общественной безопасности. Раньше здесь находиться британская дипломатическая миссия, но после победы революции власть вернула особняк людям. Вокруг — бывший посольский квартал.
Миновав пять или шесть, похоже, обычных жилых домов, фасады которых уже нисколько не напоминали о Европе, «БМВ» вновь повернул налево, на Восточную Цзяоминсян — довольно узкую и тоже зеленую. На тротуаре, там, где тень была особенно густой, расположил свою крохотную мастерскую старик, ремонтировавший велосипеды. Почти все пространство вдоль бордюра было занято автомобилями. Справа сквозь распахнутые металлические ворота виднелось современное белоснежное здание с мраморной лестницей, верхнюю ступеньку которой охраняли два каменных льва. Над входом висел красный с золотом щит.
— Верховный суд Китая, — пояснила Лили, и Маргарет едва успела повернуть голову, как машина неожиданно вильнула влево и внезапно остановилась. Послышался приглушенный удар. Испустив вздох отчаяния, сидевшая за рулем девушка открыла дверцу и выскочила на мостовую.
Маргарет подалась вперед, пытаясь рассмотреть, что произошло. Оказывается, намереваясь свернуть под арку, что вела в просторный двор, девушка не заметила велосипедиста и опрокинула его. Сейчас она укоряла беспечного ездока — тот поднимался с земли, по-видимому, ничуть не пострадав от столкновения. Когда фигура распрямилась, взору Маргарет предстал офицер полиции, мужчина лет тридцати с небольшим, в тщательно выглаженных форменных брюках и рубашке с короткими рукавами — теперь уже непоправимо измятой и покрытой пылью. Из глубокой царапины на правом локте к кисти тянулся красный ручеек, с мизинца падали редкие капли крови. Распрямившись во весь рост, офицер гневно смотрел на оплошавшую девушку-водителя: от ужаса та потеряла дар речи и сделалась как будто еще ниже ростом. Каким-то чудом она нашла в себе силы подобрать упавшую с головы мужчины фуражку и теперь робко протягивала ее полисмену как детское предложение помириться. Офицер яростно вырвал из ее руки головной убор; по-видимому, прощение в его расчеты никак не входило. Затем он раскрыл рот и, насколько Маргарет могла догадаться, на съежившуюся фигурку обрушился поток брани. Сидевшая до сих пор безмолвно Лили издала короткий хрюкающий звук и неловко выбралась из машины. «Наверное, и мне стоит вмешаться», — подумала Маргарет, распахивая заднюю дверцу.
Когда она опустила ногу на мостовую, Лили успела поднять велосипед и уже бормотала слова извинения. Но полисмен их не слышал — он просто перенаправил всю свою злость на новый объект. Маргарет сделала несколько шагов.
— В чем дело, Лили? Этому джентльмену не нравятся водители-женщины?
Все трое смолкли, в изумлении уставившись на нее. Первым пришел в себя офицер.
— Американка? — холодно спросил он.
— Да.
— Тогда почему бы вам не заняться собственными делами? — Английский язык полисмена был безупречен, хотя мужчину и трясло от ярости. — Вы сидели сзади и уж точно не могли видеть, что произошло.
Неожиданно для себя Маргарет вдруг ощутила в жилах кровь своих предков кельтов.
— Вот как? Что ж, если бы вы не были столь заняты рассматриванием пассажира на заднем сиденье, то наверняка бы увидели, куда едете!
Эта фраза привела Лили в ужас.
— Докта Кэмбо!
Секунду-другую молодой офицер не сводил взгляда с лица Маргарет. Затем он вырвал у Лили велосипед, стряхнул пыль с фуражки, надел ее на коротко остриженную круглую голову и медленно зашагал, толкая перед собой двухколесную машину, к особняку из красного кирпича, что стоял в глубине двора.
Мощные плечи Лили поникли.
— Вы зря так говорить, докта Кэмбо, — уронила она тусклым голосом.
— Почему? — Маргарет ощутила непонятное беспокойство.
— Вы сделали его потерять мяньцзы.
— Потерять что?
— Лицо. Вы заставили его потерять лицо.
Маргарет не поняла.
— Лицо?
— Для китайцев — это всегда проблема.
— С его-то физиономией? Еще бы! А как насчет вас? Вашего… мяньцзы? Неужели вам стоило терпеть его наглость? Господи, но вы же выше этого типа по званию!
— Выше? — Лили подняла на нее потухший взгляд. — Да нет же, нет.
— Но у него всего две звезды. — Маргарет коснулась ее плеча. — А у вас — три!
Дама-констебль сокрушенно качнула головой.
— Три звезды, один просвет. У него — два просвета. Это инспектор Ли, старший детектив первого отдела пекинской городской полиции.
К такому Маргарет оказалась не готова.
— Детектив? В форме?
— Это редкость, правда. — Лили насупилась. — Наверное, его вызывать на оч-чень важное совещание.
