– Фрэнк!
– Простите, дамы. Но мысль и впрямь хороша. Морин, соглашайся.
– Но я даже не знаю, хочет ли этого мистер Смит...
– Если это поможет ему сохранить Мюриель – захочет.
– И потом, надо будет переехать на ранчо...
– Там отлично, Морин. Милли была там несколько раз, может подтвердить. Билл построил отличный дом. Места на всех хватит. К тому же ему часто нужно отлучаться на дальние пастбища, раньше он таскал с собой дочку, а теперь сможет оставлять ее на тебя. Ты позанимаешься с ней, да еще и деньги за это получишь.
– Но я...
Миллисент подняла свой бокал и провозгласила:
– И, наконец, главное. В прерии совершенно не водятся Питеры!
Морин откинула назад голову и рассмеялась своим журчащим звонким смехом.
– Ты права! Это – решающий довод «за». Если мистер Смит согласится – я еду. Только не забудьте позвонить накануне свадьбы.
– О нет, моя дорогая. Телефона там нет. Но насчет свадьбы не беспокойся. Во-первых, Билл тоже приглашен, свидетелем со стороны жениха. Во-вторых, мы за вами заедем. В-третьих, я, конечно, легкомысленна, но не настолько же!
Весь день Билл работал серпом, косой и вилами – готовил сено на зиму. Работа была трудная, но привычная, обычно он всегда делал ее с удовольствием, но сегодня в голову лезли всякие идиотские мысли, и от этого настроение испортилось.
Фрэнк вчера уехал рано, да еще и отпросился на все выходные. Совсем скоро он покинет ранчо «Соколиное Перо» и станет женатым человеком. Надо искать кого-то на его место, да только где? Все скотоводы в окрестностях держат стада и табуны, которые вдвое, а то и втрое превосходят поголовье Билла. Ковбоям выгоднее работать у них, а Билл не может предлагать более высокую плату. Даже если забыть об экономии – на такое могут и обидеться, а тогда жди потравы или угона скота. Ранчеро – люди жесткие и по-своему справедливые. Вернее, справедливые по-своему.
Но самое главное – Мюриель. И стремительно приближающаяся осень.
Он гнал от себя мысли о возможной разлуке с дочерью. Это было немыслимо. Все равно что по доброй воле оттяпать самому себе руку, ногу, голову...
Не будь эти тетки такими противными, он сам просил бы у них совета. Билл не мог пока точно определить, что именно его беспокоит, но проблемы были налицо. Мюриель росла, и вместе с ней росли трудности.
Не то с жеребятами или, скажем, с телятами. Пока они маленькие – глаз да глаз, но вырастают – и можно даже не глядеть в их сторону. С человеческим детенышем получалось все наоборот. Билл невольно улыбнулся, вспомнив, как возил Мю привязанной к его спине или груди. Теплый кулек сонно чмокал и сопел, лишь иногда просыпаясь и энергично требуя молока или сухих пеленок. Никаких проблем!
Теперь же Билл смотрел на свою внезапно выросшую дочь с невольным трепетом. Начать с того, что она стала вылитая мать. Глаза, кудряшки, манера смеяться, склонив головку на плечо, ямочки на щеках, походка – он узнавал в дочери давно ушедшую мать, и от этого узнавания становилось все больнее.
Главное же было не в этом. Мю постепенно становилась взрослой. В ней просыпалась маленькая женщина, и Билл инстинктивно чувствовал, что его дочь нуждается в помощи с его стороны, но какова может быть эта помощь?! Он вырос без матери, Мэри Лу стала, по сути, его первой настоящей женщиной (хотя, понятное дело, невинность он потерял гораздо раньше). Со дня ее смерти на ранчо никогда не жили существа женского пола, не считая, разумеется, Мюриель.
Год назад он попытался заняться самообразованием, смотался в Сакраменто и купил там книгу «Воспитание девочки». Прочитав первые главы, Билл Смит на секунду представил, что ему придется разговаривать на темы, предложенные книгой, с Мюриель, залился бордовым румянцем и спрятал неприличную литературу на чердаке.
По всему выходило, что без женского совета не обойтись, но на кого он мог положиться? В Сакраменто проживала его давняя знакомая, Стелла Конгрив, но знакомство Билла с ней носило сугубо, так сказать, физиологический характер, что совершенно не противоречило основной профессии мисс Конгрив. В декларации о доходах она гордо именовала себя «белошвейкой», но на самом деле была обычной шлюхой. Да, доброй, да, душевной, да, вполне симпатичной – но свою дочь Билл на милю не подпустил бы даже к порогу дома Стеллы Конгрив.
Билл повел бронзовыми плечами, пробуя, не подгорела ли на нестерпимом солнце его дубленая шкура. Наступил сезон гроз, поэтому днем стояла страшная духота, а к вечеру начинались всякие катаклизмы с громами и молниями. Если не собрать сено в стога, оно сгниет. Не беда, конечно, Техас – не Аляска, корм лошади найдут, но вот на комбикорм тратиться все равно придется...
Гул мотора заставил Билла отвлечься от невеселых хозяйственно-воспитательных мыслей.
Он повернулся туда, где, невидимая за высоченной травой, проходила узкая дорога, накатанная в основном их с Фрэнки стареньким джипом да машиной шерифа.
Чрез пару минут стало ясно, что едет Фрэнк Марло, и машина у него новая, то есть ей лет двадцать, не меньше, но относительно джипа она просто юна.
Короче, это был «форд», и Фрэнк совершенно откровенно его стеснялся, но одновременно и гордился. Биллу не нравилось, что Фрэнк в последнее время чувствует себя виноватым. Все ведь понятно, свадьба – дело святое, да и Миллисент Биллу нравилась. Но Фрэнк считает, что бросает Билла на произвол судьбы...
Фрэнк вышел из машины и пошел к Биллу. Ростом он ему не уступал, но в плечах был поуже, фигурой поизящнее, а походка у него была легкая, стелющаяся по траве.
– Привет, Билл.
– Здорово. Что, уже сбежал? Ты же отпросился.
– Да я по делу. Пойдем посидим?
– Хотел закончить до грозы...
– Это не займет много времени. И я помогу, все равно приехал.
– Ну да, а Милли потом голову мне оторвет. Ладно, пошли присядем.
– А где Мю?
– Ускакала с утра. Обещала заодно проверить коров у Черной балки.
– Ясно. Я вот насчет чего, Билл. Появилась у нас с Миллисент одна идейка насчет учебы Мю...
Билл с некоторым удивлением посмотрел на приятеля. Положа руку на сердце, Фрэнка Марло редко кто мог бы заподозрить в размышлениях на тему образования.
– Вот как? И что же это за идейка? Пристрелить директрису?
– Это вряд ли решит проблему, Билли. Если только перестрелять весь опекунский совет, директрису, инспекторов из Далласа и нашего шерифа в придачу. Нет, у Милли совсем другое предложение.
– Так это идея Милли? А я уж испугался...
– Не язви. Самому мне с этим, понятное дело, не совладать. Я, как ты знаешь, всего-навсего окончил нашу школу. Но Милли училась в университете.
– До сих пор не пойму, зачем ей это было нужно. Ведь она все равно вернулась сюда.
– Я и сам не пойму, но дело не в этом. Слушай. Если Мю не может ходить в школу в городке, тебе нужно предоставить опекунскому совету подтверждение того, что она получает образование дома. Милли говорит, закон это позволяет.
Билл хмуро кивнул.
– Я тоже это знаю. Только вот беда – некому давать ей дома образование. Будь у нее хотя бы мать... А так – за ее образование всю жизнь отвечал я сам, да еще три десятка пьющих и курящих скверные сигары мужиков на дальних пастбищах. Я, правда сказать, не уверен, что это самое худшее в мире образование, во всяком случае, моя девочка куда лучше подготовлена к жизни, чем любой городской ребенок, но ведь опекунский совет в этом не убедить?
– Правильно. Значит, Мюриель нужна учительница.
