– Марк, клянусь, я уже ухожу, я буквально на минуточку…
– Почему ты кричишь? Это дом мисс Сойер, ты у нее в гостях, насколько я понимаю.
– Я хотела найти тебя, это правда, мне нужно было сказать, что я… мы с Сэмом… в общем, тебе больше не нужно платить эти чертовы алименты, потому что мы поженимся сразу после рождественских каникул!
Жослин Веркара протянула непонятным тоном:
– Как интересно… Вы живете богатой, насыщенной жизнью, мистер Боумен.
Марк терпеливо смотрел на Сару.
– Мои искренние поздравления тебе и Сэму. Искренние – я вовсе не из-за денег.
– Я пойду… Джилл, прости за этот идиотский визит… С наступающим Рождеством! Всего доброго, мисс Веркара. Марк, не провожай.
С этими словами перепуганная Сара вылетела из дома, едва успев прихватить по дороге свою норку.
Марк закрыл дверь и повернулся к Жослин. Букет он все еще держал в руках, а на Джилл старался не смотреть.
– Вы приехали повидаться с Джилл, я полагаю? Если я мешаю, то могу…
– Вообще-то я собиралась переговорить именно с вами. Джилл может и подождать. Уж она-то никуда от меня не денется, чего не скажешь о вас.
– Джесс!
Марк жестом успокоил вспыхнувшую Джилл.
– Все нормально. Вы останетесь пообедать с нами?
– Не думаю, что это сильно улучшит пищеварение всем троим. К тому же меня ждут на важной встрече, а к вам у меня совсем короткий разговор.
Марк вежливо поклонился, искренне надеясь, что в его голосе звучит должная доля разочарования тем обстоятельством, что мисс Веркара не разделит с ними трапезу:
– Очень жаль. Так о чем пойдет речь?
– О моей племяннице, разумеется.
Джилл повысила голос:
– Тетя Джесс, в подобном разговоре нет никакой необходимости.
– Ты живешь с этим человеком. Значит, необходимость есть.
– Я с ним не живу!
Марк почувствовал, как сотни маленьких бесенят разрывают его душу на миллион кусочков. Джилл хотела выручить его – но от этого было только больнее.
Он стоял между двумя разъяренными женщинами и мечтал оказаться за тысячу миль отсюда. Желательно – с Джилл, но если нет, то пусть в одиночестве…
– Ты – здесь. Он – здесь. У него ключ от твоего дома и он приглашает меня отобедать с вами. Если это не называется «жить вместе», то я уж и не знаю, как это назвать.
Джилл подалась вперед и жарко выдохнула:
– Если я решу завести ручного крокодила, жить во грехе с тремя мужчинами сразу, сменить пол, стать звездой порнофильмов или танцевать голой на столе – я сделаю это сама, не спрашивая ничьего мнения. Ты не можешь диктовать мне, что правильно, а что нет. Это – моя жизнь.
– Танцевать на столе с больной ногой затруднительно, сменить пол – дорого, жить во грехе достаточно с одним, все равно это будет грех, а крокодил сдохнет в нашем климате. Я не собираюсь тебя ничему учить, я вообще ТЕБЯ ни о чем не спрашиваю. Ты доказала, что способна принимать самостоятельные решения и жить независимо от нас. Я спрашиваю мистера Марка Боумена, что он думает по поводу вашего будущего. Есть ли оно у вас? Каким он его видит?
Пол покачнулся у Марка под ногами. В ушах зазвенел голос мамаши Спенсер: «Я полагаю, что после свадьбы дом моей дочери должен стать одним из самых фешенебельных особняков Чикаго…»
Он с бессильной тоской смотрел на маленькую и сердитую Жослин. Это же его шанс! Его возможность сказать Джилл, что он ее любит, что хочет прожить с ней вместе всю оставшуюся жизнь, нет, не прожить – во грехе, как выразилась Жослин Веркара! Он хочет на ней жениться!
Однако Марк Боумен ничего не сказал. Он просто стоял и молчал, как слабоумный идиот. Когда пауза затянулась, он вдруг понял, что великий шанс потерян навсегда. Момент прошел – теперь остается только сохранить лицо… если это еще возможно.
Марк откашлялся.
– Ваша племянница – взрослая и самостоятельная женщина, мисс Веркара. У нее отлично получается жить своей собственной жизнью. Вы можете ею гордиться по праву. Вы не опаздываете на встречу?
В глазах Жослин полыхнуло презрение такой силы, что Марк пошатнулся. Не глядя на племянницу, Жослин спокойно произнесла:
– Джилл, подай мне мою шубу, будь добра. Я знаю, что это должен делать мужчина, но где ж его взять?
– Джесс…
– Последний вопрос, мистер Боумен. Моя племянница дала согласие на опубликование этой статьи?
Блестящий журнал шлепнулся ему под ноги. Рождественский номер с его статьей, подписанной чужим именем.
Уже от двери Жослин бросила:
– Я была о вас лучшего мнения, как говорят у нас в свете. А говоря по-простому – ты слабак, парень. Пустышка.
Марк автоматически поплелся провожать Жослин, но она даже не повернула к нему головы. Просто стремительно сбежала по ступеням и села в свой черный «мерседес» с тонированными стеклами. Раздался рев мотора – и Марк Боумен остался один.
Когда он вошел в комнату, Джилл сидела на диване и читала статью. Лицо у нее было усталое и какое-то измученное. Услышав его шаги, она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Марк с трудом выдержал ее взгляд.
– Я говорил, тебе нужно было прочитать это до выхода статьи…
– Здесь описана жизнь истерички-нимфоманки со звонкой фамилией Кантона. Основная мысль – вот как бесятся с жиру дочки богатеньких родителей. Свидания вслепую – это нечто вроде сексуальных извращений, только без полового акта. Героиня встречается с недоразвитым придурком, которого считает плебеем. Его зовут Мэл Билер.
– Джилл, я снял свою подпись…
– Я вижу. Некто Энди Хоган. Кстати, живенько пишет, молодец.
– Редактор настаивал на изменениях, я отказался…
– Но оставил им факты. Мою историю. Мою исповедь. И позволил, чтобы из нее сделали похабное и слащавое дерьмо.
– Джилл, я даже не читал окончательный вариант.
– Марк… у меня что-то голова болит. Слишком много событий за один день. Давай сегодня передохнем, ладно? Тебя не затруднит уехать к себе домой?
– Но твоя нога…
– Я – взрослая и самостоятельная женщина. Я отлично управлюсь со своей ногой, раз уж смогла управиться с собственной жизнью. К тому же у меня всегда есть возможность позвонить придурку Биллу Малеру и попросить его о парочке одолжений.
– Но мы…
– Нет никакого «мы», Марк. Таково было условие. Только секс. Только физическое влечение. Прости, но сегодня я его совершенно не чувствую. Вероятно, биоритмы.
Он немного постоял, чувствуя, как начинает ломить виски. Потом медленно побрел к вешалке, снял куртку с крючка. Что-то мешало – Марк опустил глаза и увидел, что в левой руке он по-прежнему сжимает букет роз.
– Джилл, я… я позвоню?
