выясню…
— Доллис! Не лезь в пекло.
— Ха! Да я из него не вылезаю уже лет пятнадцать! Не волнуйся, я буду действовать через третьих лиц. Есть у меня один мальчик в Пентагоне…
Из любых других уст это позвучало бы как пустая похвальба, но насчет Доллис Грей Дон никогда и ничего не мог сказать наверняка.
10
Доллис умчалась на своем зверского вида «харлее», а Дон поспешил в дом Ричарда Гейджа, чтобы забрать Сэнди. Тревога не оставляла его, он был уже почти уверен, что Гейдж причастен к покушению на свою воспитанницу.
Если так, то почему он не приказал убить ее? Что еще ему нужно от Сэнди?
На этот раз ворота ему никто открывать не собирался. Из кустов появился хмурого вида охранник и выразительно уставился на Дона. Дон нетерпеливо побарабанил пальцами по рулю.
— Слышь, брат, мисс Кроуфорд дома?
— Может, и дома… а может, и нет. Они мне не докладываются.
— Тогда впусти меня, я сам посмотрю.
— Пускать никого не велено.
— Ну позови ее сюда.
— Дык… отходить отсюда мне нельзя.
— Дык! Позвони!
— Она ж глухая…
Дон рассвирепел и полез из машины. Охранник резво отбежал от ворот и расстегнул кобуру. В этот момент из-за дома показалась Сэнди с букетом цветов. При виде Дона она просияла и кинулась к воротам. Прижавшись к прутьям лицом, она шепнула:
— А я уже соскучилась! И спать не могу здесь совершенно. Тетя Бет уехала в Сан-Франциско, в доме тишина…
— Вот и хорошо. Собирайся, поедем.
— Куда?
— Во-первых, тебе поставили шикарную сигнализацию, так что у тебя теперь безопасно. Во-вторых, мы собирались съездить к бывшему мужу Лючии.
— Я мигом.
Она умчалась в дом, слегка подпрыгивая на ходу, и Дон подумал, улыбаясь: совсем как ребенок!
Охранник выглядел недовольным, зато Сэнди сияла от счастья. Дону очень хотелось ее поцеловать, но он сдерживался. Надо настроиться на работу.
Марио Рагетти трудился в ночную смену уборщиком — где именно, Дон понятия не имел, достаточно того, что днем Марио можно было застать дома.
Они подъехали к одному из серых, безликих многоквартирных домов в районе порта, и Дон заглушил мотор. Сэнди притихла и смотрела во все глаза — на слепые от грязи окна, на обшарпанные стены, на сорванную с петель дверь подъезда. Дона Каллахана это зрелище абсолютно не впечатляло, он прожил в подобном доме полгода, прежде чем управление расщедрилось на нормальную квартиру…
Он вышел из машины и небрежно захлопнул дверцу. Сэнди торопливо подошла к нему, боязливо озираясь.
— Дон… почему он здесь живет?
— Ну надо же ему где-то жить.
— Неужели здесь можно?..
— Была бы крыша над головой — остальное зависит от человека. Взгляни на окна. Держу пари: вон те три чисто вымытых окна — квартира Марио.
— Можно, я задам… подлый вопрос?
— Попробуй.
— Почему он и Лючия… ну… он простой уборщик, а она…
Дон рассмеялся.
— Неравный брак, ты считаешь? Видишь ли, Марио и Лючия вместе выросли. Их семьи были соседями. Кроме того, Марио вовсе не пролетарий. У него есть ученая степень, он преподавал в университете Далласа — а потом все бросил и уехал обратно в Лоусон, за Лючией. Томми много про них рассказывал. Ругался с сестрой, говорил, что Марио пожертвовал ради нее карьерой.
— Как же он решился?
— Он ее любил — наверное, в этом все дело.
— Она не поэтому с ним развелась?
— Честно говоря, не знаю. Думаю, дело в другом. Лючия очень властная и категоричная ба… тет… женщина. В двадцать пять лет она уже руководила кафедрой в Далласе. Пожилые профессора у нее по струнке ходили. Марио готов был многое ей простить, но… надо же было иногда прислушиваться и к нему.
— Это мужская солидарность?
— Не совсем. Видишь ли, я сам очень авторитарен. Брак с Доллис не получился именно потому, что мне все время хотелось ее сломать и подчинить… а ей хотелось того же самого — со мной. Это все равно что поставить две пушки друг против друга и палить с утра до ночи. Утомительно и непродуктивно.
— Ты… изменился?
— Не знаю. Не могу сказать. Но, думаю, как раньше, уже не будет. Я понял одну важную вещь: когда любишь по-настоящему — уступать приятно, а прощать — легко…
Марио Рагетти открыл им дверь и пригласил в гостиную. Сэнди исподтишка рассматривала ночного уборщика — и он ей очень нравился.
Марио был высоким, худощавым и смуглым мужчиной лет сорока. Темные волосы поседели на висках, седина серебрилась и в трехдневной щетине на щеках и подбородке. Еще Марио носил очки — в тонкой стильной оправе. Одет он был по-домашнему, но рубашка была тщательно выглажена, а потертые джинсы — выстираны.
Он принес из кухни кувшин с холодным апельсиновым соком, высокие стаканы и сел, с тревогой глядя на Дона.
— Дон… То, что произошло с Томми, ужасно. И Лючия… я очень беспокоюсь за нее.
Дон хмуро пожал плечами.
— Пока мне нечем тебя утешить, но мы работаем. Это Сэнди Кроуфорд. Она слышала, как похищали Лючию. Так мы предполагаем. Я должен задать тебе несколько вопросов и заранее прошу прощения, если они покажутся тебе бестактными.
— Ничего. Я понимаю. Облегчу тебе задачу. Мы с Люкой… с Лючией развелись три с половиной недели назад. Это не было чем-то неожиданным. В последний год она очень отдалилась. Мы почти перестали разговаривать.
— Вы ссорились?
Марио грустно улыбнулся.
— Мы же итальянцы, Дон. Она всегда выглядела такой… собранной и холодной, но на самом деле была как огонь. Если ты опросишь соседей, то услышишь от них, что из нашей квартиры часто доносились крики и ругань на итальянском. Это случалось, правда. Иначе было бы совсем уж невыносимо.
— Почему, Марио?
— Представь себе — целый год жить под одной крышей в полном молчании. Не разговаривать, не общаться. Просто кивать друг другу, столкнувшись в ванной. Готовить отдельно. Ни она, ни я такого не
