дополнительные контингенты. Теперь разрабатываем систему проверки перед отправкой войск к реке.
— Что ж, у тебя, кажется, тоже все в порядке. Амуниция?
Старик Каваи поджал морщинистые губы.
— Сотня шлемов и нагрудников из дубленой кожи к Часу Ноль будет. Больше не обещаю. Знаете, сколько они сохнут? Даже на болванках, наполненных горячим песком?.. А сколько труда надобно, чтобы придать им форму? Боюсь, большинству волонтеров придется выступить в поход с голым задом. Нельзя же наших оголить? Словом, делаю, что могу, но чудес не ждите.
— Да ладно, — успокоил его Бурке. — С доспехами у нас всегда дефицит. А как насчет камуфляжных сеток?
— Одну, большую, натянем уже завтра, на случай если они пораньше вернутся с летательным аппаратом. — Много повидавший на своем веку старик, прищурясь, поглядел на Жаворонка. — Ты все-таки думаешь, у них есть шанс?
— Если и есть, то невелик, — признался Бурке. — Но мы до последнего не должны терять надежду… Медицинский сектор!
— Льняные бинты готовы, — отозвалась Амери. — Масло, спирт, антибиотики собрали, где только могли. Пятнадцать человек обучены оказывать первую помощь в полевых условиях. — Она помолчала, закусив губу. — Знаешь, Жаворонок, ты бы все-таки пересмотрел свое решение насчет меня, а? Ведь там я нужней, чем где бы то ни было.
Американский абориген покачал головой.
— Ты единственный врач во всем первобытном мире. Мы не можем тобой рисковать. Нельзя не думать о будущем. Если удастся освободить Финию, то сразу обеспечим других врачей. А не удастся… тогда, может, медицинская помощь никому и не понадобится. Короче говоря, бойцы должны сами уметь перевязать свои раны. Ты останешься здесь.
Монахиня вздохнула.
— Металлургия! — продолжал вождь.
— В наличии имеется двести двадцать килограммов железа, — выдал свою информацию Халид. — Потери — четыре человека. Но людей все равно хватит, чтобы осуществить доводку оружия, дайте только поспать малость.
Халид снова принял изрядную порцию благодарностей и поздравлений.
— Продовольствие.
— Припасов достаточно, чтобы прокормить пятьсот человек в течение двух недель, — сказала Мариалена. — И это не считая пяти тонн провизии, которую будем выдавать сухими пайками. На берегу Рейна нельзя устанавливать кухню — тану заметят дым. — Она вытащила из рукава платочек и промокнула лоб. Представляю, как бедняги будут проклинать жареное просо и коренья, когда все закончится.
— Если это все, что они будут проклинать, — заметил Бурке, — то я за них рад. Теперь у меня, как у главнокомандующего, есть для вас сообщение. Я получил депешу от генералиссимуса Пейлола, что его войска будут приведены в полную боевую готовность за три дня до начала Перемирия. При оптимальной ситуации мы атакуем перед рассветом двадцать девятого сентября, это даст нам целых два дня до восхода первого октября. После чего фирвулаги нас покинут; хорошо бы к тому времени уже разделаться с Финией. Детали я изложу позже, на военном совете, договорились? Теперь еще одно… Дело с лазутчиком ревунов мы передаем в контрразведку и одновременно представляем Уве самые широкие полномочия для дальнейших мер безопасности.
— Да, что касается кузни, — вспомнил Халид. — Пожалуй, мы займем одну из открытых пещер. Но нам понадобится помощь Фила.
— Что-нибудь еще?
— Как хотите, — сказала Мариалена, — мне нужны алкогольные напитки. Пиво или мед от фирвулагов. Не могу же я потчевать бойцов молодым вином?
Бурке усмехнулся:
— Это уж точно. Уве, ты бы поговорил со своим маркитантом из Высокой Цитадели.
— Заметано.
— Какие еще будут соображения?
Амери нерешительно кашлянула.
— Не знаю, может быть, это не ко времени… Но у меня есть соображения, связанные со вторым этапом плана мадам Гудериан.
— Хай! — вскричал старик Каваи. — Давайте послушаем. Ведь если в Финии у нас выгорит, мадам незамедлительно отправит нас на юг!
— Хорошо, если мы выполним хоть малую часть первого этапа, — угрюмо возразил Филимон, — не говоря уж о следующих. Пускай мадам сама думает о втором этапе, когда вернется. Это же ее план. Должно быть, они с этой маленькой дикаркой Фелицией уже все обмозговали.
— Ну нет, — заявила Мариалена. — Вам, известное дело, лишь бы ответственности поменьше, а я поневоле должна загадывать на будущее. Если провизию не заготовить впрок, мне же по шапке дадут! Вы как знаете, а я хочу уже сейчас сделать все возможное.
— Спасибо тебе, милая, — примирительно сказал Бурке. — Завтра обсудим с тобой распределение рационов. Но, по-моему, это единственное, что мы можем сейчас планировать в отношении второго и третьего этапов. Слишком многое зависит от того, как пойдут дела в Финии…
— Выживем ли — нет ли, так? — прогундосил Каваи.
Ванда Йо хлопнула по столу ладонью.
— Ну-ну, не падать духом! Чтоб я не слышала этих пораженческих разговоров! Мы ударим этих громил туда, куда их прежде не били. Между прочим, по ту сторону Рейна есть один мерин, чьи яйца прошу отдать мне.
— Да уж, от тебя пощады не жди! — засмеялся кузнец.
— Разговорчики! — прикрикнул Бурке. — Комитет учтет все предложения при выработке стратегии на период Великой Битвы.
— Тогда подводим черту? — предложила Амери.
— Может, еще что-нибудь? — спросил вождь. Все молчали.
— Что ж, закрывай заседание, — произнес старик Каваи. — Я уж десятый сон должен видеть.
— И я, — согласился Уве.
Бурке объявил заседание закрытым. Кроме него, все пожелали Амери спокойной ночи и скрылись в темноте. Бывший судья подставил монахине перевязанную ногу.
— Ну, Жаворонок, — сказала она, тщательно осмотрев рану, — моя помощь тебе больше не нужна. Продолжай делать горячие ванны и потихоньку разрабатывай, чтоб мышцы не задубели. Накануне выступления могу вколоть тебе обезболивающее.
— Нет, прибереги его для тех, кому оно действительно будет нужно.
— Как знаешь.
Они вышли на крыльцо; в деревне все затихло, лишь ночные насекомые не умолкали. Близилась полночь. Луна еще не взошла. Бурке запрокинул голову и уставился в звездный свод неба.
— Вон она, как раз над каньоном.
— Что? — не поняла Амери, следя взглядом за движением его руки.
— Как — что?.. Ох, я позабыл, ты же у нас недавно. Звезда в созвездии Горна. Видишь вон тот колокол и четыре звезды, образующие прямую трубку? Обрати внимание на самую яркую, что сияет в раструбе. Фирвулаги и тану считают ее главной звездой на небе. Когда в полночь она поднимется над Финией и Высокой Цитаделью — древнейшими поселениями, — начнется Великая Битва.
— А какого это числа?
— По нашему календарю в ночь с тридцать первого октября на первое ноября.
— Не может быть!
— Вот тебе крест! А ровно через шесть месяцев, в майский полдень, наступит второй большой праздник. Его гуманоиды отмечают по отдельности и называют Великая Любовь. Говорят, особенно он популярен у ихних баб.
— Как странно, — проговорила Амери. — Я не занималась фольклором, но две эти даты…
