Нижняя часть крутого туннеля была сухой и довольно широкой, так что мы с Мэт поддерживали Еву вдвоем. Выше начались каменные завалы, потекли подземные ручьи, и идти стало труднее. В конце концов я взвалил Еву на спину, и мы привязали ее полосками ткани, отрезанными от халукского форменного пиджака, чтобы я не беспокоился о том, как бы она не соскользнула. Сил у нее все еще было слишком мало, и она не могла крепко держаться за меня, хотя ей явно становилось лучше.
Следов бедного Халурика здесь уже не было. И неудивительно: их давно смыло водой, которая стекала по все сужавшимся каменным ступеням, а пустых бутылок он больше нигде не бросал.
Минут через девяносто после того, как мы вышли из Чаши, я взглянул на альтиметр навигационного устройства и понял, что мы достигли уровня Рассольного Прохода. Наступил момент истины: действительно ли лестница ведет на свободу, или же туннель окончится одним из тупиков, во множестве изображенных на карте?
Мы вылезли из туннеля и очутились в пещере со свисающими с потолка сталактитами. В глубине ее виднелось озерцо метров двадцати в ширину, усеянное маленькими островами.
Именно из него вода и стекала на лестницу.
Пока Мэт с Евой занялись личными делами, я нашел глыбу повыше, вскарабкался на нее и посветил мощной лампой во все стороны, надеясь сориентироваться. Сверился с картой, поглядел на компас…
И издал торжествующий вопль:
— Ура!
Сталактиты зазвенели, а женщины всполошились и начали забрасывать меня вопросами. Узкие расщелины, судя по компасу, зияли аккурат на северном берегу озерца, а единственный туннель пошире, отходивший от другого берега к югу, в точности соответствовал изображению на карте.
— Порядок, девчонки! Мы в Рассольном Проходе!
Они радостно завопили в ответ.
Я вернулся туда, где отдыхали Ева и Мэт, и принял поздравления. Теперь все, что нам оставалось — все! — это пройти еще километров восемь до выхода в Зеленый Ад.
— Как ты думаешь, много понадобится времени? — Мэт бросила многозначительный взгляд на Еву, которая сидела с легкой блаженной улыбкой, прислонившись к стене и закрыв глаза.
— Если повезет — часов десять, — бодро заявил я. — А потом настроим маяк в комбинезоне Евы и мой навигационный прибор, сядем и будем ждать, пока нас подберут.
— Надеюсь, мы не встретим до этого горбунов, — пробормотала Ева.
«И Бронсона Элгара», — подумал я.
Через полчаса мы пошли дальше, Еву несли по очереди.
Туннель петлял из стороны в сторону, но заблудиться в нем было практически невозможно. Он то сужался так, что приходилось протискиваться через расщелины, то выводил нас в пещеры или длинные галереи, украшенные мокрыми пещерными образованиями. Уровень воды прибывал и убывал в соответствии с капризами геологических слоев; Грант вообще был важным континентом, а если учесть, что почти все реки текли здесь под землей, то сухим Рассольный Проход бывал крайне редко.
Периодически я сравнивал наш маршрут, отображенный на дисплее навигационного устройства, с картой, только чтобы убедиться, что мы идем правильным путем. Мы почти не разговаривали. Как и все путешественники во время долгих пеших переходов, мы берегли силы и старались не обращать внимания на ноющие мускулы и урчащие желудки.
Время от времени тот из нас, кто не нес Еву, начинал петь. Я фальшиво исполнял жалобные ковбойские песни и мексиканские canciones. [27] Мэт пела задорные частушки то ли на креольском, то ли на карибском диалекте. Мелодию она в отличие от меня выводила здорово, однако больше всего любила балладу «Матильда» — о дурачке, чья подружка забрала все его деньги и сбежала в Венесуэлу.
Обе женщины почему-то находили это очень забавным.
Пройдя шесть часов по угнетающе сырому туннелю, мы наконец попали в пещеру с довольно сухими выступами. На одном из них мы разбили лагерь и уснули, как мертвые, пока через семь часов не проснулись от спазмов в пустых желудках.
Больше мы не пели — только брели в прыгающем свете лампы вперед, словно роботы, переходя вброд ручьи, протискиваясь через очередную щель или пробираясь ползком, карабкаясь через каменные завалы и без слов глядя на подземные формации, такие прекрасные, что у любого захватило бы дух.
Только вот духу у нас уже почти не осталось.
Мы продолжали идти, пока не свалились от усталости и истощения снова, меньше чем через два часа. На сей раз я долго не мог заснуть, но не из-за голода (мой желудок обиделся окончательно и сдался), а от нервов. Когда я наконец задремал, мне снились кошмары — вернее, такие мелкие кошмарики, когда все время пытаешься сделать какую-то утомительную работу, и все время без толку. Я в своем сне устанавливал газовую плиту (других я не признаю) на кухне в моем пляжном домике на Стоп-Анкере и никак не мог подключить эту долбаную штуковину, потому что перед глазами мельтешила мошкара и не давала мне сосредоточиться…
Я проснулся в холодном поту, отгоняя мошек от лица.
Мы оставили одну лампу-зажженной — и будь я проклят, если с моей головы не сбежала какая-то многоножка на тоненьких, как волосинки, лапках! Я не шелохнулся, чтобы не разбудить Мэт, лежавшую в полузабытьи рядом со мной.
В душе моей забрезжила надежда. Как правило, пещерные обитатели живут только неподалеку от входа. Более глубокие подземелья стерильны, за исключением тех случаев, когда органическая материя типа бактерий и других микроорганизмов, являющихся нижним звеном в пищевой цепочке, регулярно поставляется туда водой.
Многоножки и мошкара указывали на то, что мы приближаемся к концу туннеля.
Подоткнув под Мэт одеяло, я тихонечко подошел к сестре. Ева тоже спала глубоким сном. Дыхание ее было спокойным, пульс на тонкой и не совсем еще инопланетной шее бился ровно. Энергоноситель комбинезона опустел меньше чем наполовину, так что Еве, по-моему, было тепло и сухо.
Когда мы выйдем на поверхность, она сможет включить ионный экран и защитить себя от местной мошкары. Нам же с Мэт придется самим отгонять назойливых насекомых и червей, пока не прибудут спасатели.
Хорошо бы они примчались пораньше, поскольку, если нас не сожрут мелкие твари, крупные рано или поздно прикончат наверняка.
Быть может, укрыться в пещере, пока мы будем ждать?
Повесить, например, навигационное устройство с включенным маяком на дерево и надеяться на то, что парализатор «алленби» сумеет отпугнуть плотоядных тварей, похожих на летучих мышей, и других пещерных жителей.
Что же касается ящеров-горбунов, то им даже мощные парализующие стрелы все равно что слону дробинка…
— Адик!
Я услышал шепот Мэт и вернулся к ней.
— Хотел посмотреть, как Ева. Мне кажется, она чувствует себя даже лучше, чем мы.
— Пора идти, да? — спросила она без энтузиазма.
— Нет, если не хочешь. Мне просто не спится.
— Живот болит?
— Как говорят у нас на Диком Западе, брюхо у меня прилипло к хребтине. И даже массаж многоножек не помогает.
Я поделился с ней обнадеживающей новостью о появлении насекомых.
Мэт откинула одеяло. Вместо подушки мы подложили под головы остатки халукского пиджака.
— Я помогу тебе расслабиться. Ложись.
Я лег. Ясное дело, слово свое она сдержала.
Нам осталось пройти 1, 2 километра, и мы все проснулись отдохнувшими и готовыми к походу. Ева могла уже немножко идти сама — правда, недолго. Голос у нее окреп, и соображала она не хуже прежнего, но я все еще внутренне вздрагивал при виде ее изменившегося лица. Халуки за это
