нежностью вознесла их на вершины блаженства.
К счастью, ночные кошмары более не посещали Джереми, и сегодня, в солярии, он казался ей обыкновенным шаловливым мальчиком.
Ах, если бы ее мать не была больна! Возможно, тогда жизнь на острове с Каттером и их сыном не была бы ей в тягость! Но еще сегодня ночью Чейенн видела во сне мать, высохшую, как пустынная земля вокруг их ранчо. Она лежала в гробу. Когда Чейенн проснулась, Каттер обнял ее, и она со слезами на глазах призналась, что уже оплакала мать, хотя та еще жива. Под конец она в который уже раз попросила Каттера отпустить ее домой, к матери.
— Не могу, — ответил он, целуя ее в висок. — Видит Бог, дорогая, будь это в моей власти, я бы достал тебе луну с неба.
Почувствовав искреннее сожаление в его словах, она радостно отдалась ему.
Джереми наконец разбросал весь свой запас зерна и сейчас бегал за чайками, которые легкомысленно уселись на землю. За его спиной шумел прибой.
На острове Чейенн чувствовала себя отрезанной от остального мира, а потому была свободнее. И в большей безопасности. А ведь, между тем, она тут пленница, пленница Каттера.
Остров и дом Лорда не изменились с тех пор, как она побывала здесь семь лет назад. Зря Каттер выбрал для их венчания это место, напоминающее ей о прошлом, о ее несбывшихся надеждах и мечтах, обо всем плохом, что пролегло между ними.
Она была тогда совсем юной девушкой, способной даже после измены Джека поверить в любовь. Всей душой, всем сердцем она отдалась Каттеру, а утром, проснувшись, обнаружила, что его нет. Его следы вели к причалу и там обрывались, а значит, кто-то, вероятно, по предварительной договоренности, приехал за ним на лодке. Он взял от нее все что мог и без зазрения совести бросил.
В тот день к вечеру прилетел Мартин. Заявление Чейенн о том, что она не может выйти за него замуж, ибо выходит за Лиона, развеселило его невероятно. Он хохотал до упаду.
— Мне все это наперед известно. Этот негодяй, мой братец, обвел тебя вокруг пальца, лишь бы я не смог на тебе жениться.
— Что?!
— Он все рассказал мне перед отлетом в Сингапур. Маленькая дурочка, вот кто ты. Твой драгоценный Лион — всего-навсего мой брат Каттер. Он такие штуки и раньше проделывал. Не жди его, он не вернется.
— Но... Я спасла ему жизнь. Он... я...
— Я же тебе сказал, что он за человек. Но ты такая же тупица, как все вы, женщины. Он-то умеет с вами обходиться. А на самом деле ему никто не нужен. Каттер любит одного себя и никого больше.
Поняв, что она в положении, Чейенн попыталась дозвониться Каттеру в Индонезию, но его секретарша отказалась соединить ее с ним.
Она пыталась звонить снова и снова, но все напрасно. Кто-то возвел вокруг Каттера непреодолимую стену, и Чейенн была убеждена, что этот «кто-то» — сам Каттер.
Так почему же сейчас она выходит за него замуж?
Он спас Джереми. И обещал защищать их обоих.
Чейенн возвратилась к камину и сняла с каминной доски фотографию Мартина в серебряной рамке. Он улыбался, как никогда не улыбался после женитьбы ни ей, ни Джереми.
Она поставила фото на место. Мартин тоже предал ее. Она-то думала, что у него есть какое-то чувство к ней. Но в первую же брачную ночь Мартин заявил, что и к ней, и к не рожденному еще ребенку питает лишь отвращение.
Но нет, сегодня, когда она вот-вот обвенчается с братом Мартина, она не хочет больше думать ни о нем самом, ни о том, как он с ней обошелся.
Свадебный наряд Чейенн представлял собой белое платье из хлопчатобумажной ткани, приталенное, но широкое внизу, очень похожее на то, в котором она была в тот день, когда Каттер впервые увидел ее на берегу.
Каттер купил его несколько дней назад в Хьюстоне. Она открыла коробку, и он сказал:
— Помню, как ты выглядела в том белом платье. Я решил, что умер, а ты — ангел небесный. В какой- то мере так оно и оказалось.
Были ли его слова искренни?
Если да, почему он тогда схватил ее за ногу? Хотел напугать? И почему, овладев ею, тут же бросил?
Столько вопросов!
Настанет время, когда она все их задаст. И получит ответы.
Чейенн хорошо помнит, как проснулась в постели одна. Тут же кинулась искать его и наткнулась на следы, ведущие к причалу. А потом наступила на осколок от бутылки и еле-еле доковыляла до дома.
Перевязав ногу, она стала его ждать. Но он не вернулся. Вместо него появился Мартин, огорошивший ее своим разоблачением.
И тогда Чейенн сбежала с острова, от Мартина, к своей матери в Уэст-Вилл, где целыми днями, как в детстве, бродила по болотам. Еще не зная о своей беременности, она дни и ночи страдала от измены Каттера. Ни от кого, даже в Уэст-Вилле, она не получала такой пощечины.
И вот сегодня она выходит замуж за этого невероятно жестокого мужчину, который обидел ее как никто другой. За этого холодного человека, который ставит свои интересы превыше всего и даже не отпускает ее домой к тяжело больной матери.
И тем не менее...
Он умеет быть таким нежным! Она понимает его и чувствует, что связана с ним тысячью незримых нитей. Чувствует ли он то же?
После возвращения Джереми Каттер и Чейенн избегали разговоров о прошлом. Им было не до того: их волновала только безопасность сына, да и в запутанных финансовых делах Мартина следовало разобраться безотлагательно.
В один из дней, когда она больше всего злилась на Каттера из-за матери, к хьюстонскому особняку подкатил огромный фургон со всеми вещами, проданными с молотка. Каттер признался, что это он приобрел их все на аукционе, но даже не пожелал выслушать до конца изъявления ее благодарности. Раз он будущий муж, заявил Каттер, то его обязанность, к тому же очень приятная, заботиться о ее благополучии.
Его щедрость, нежность, благородство не переставали удивлять Чейенн. Неужели все лишь из-за того, что он хочет иметь рядом сына? Или всего-навсего наслаждаться ее телом? Или все же ему нужно нечто большее?..
Ее мысли прервало появление в солярии Каттера, со счастливым лицом направлявшегося к ней. Желая ожесточить свое сердце, Чейенн напомнила себе все старые обиды и теперешнюю тиранию Каттера. Но за ним, словно щенок за хозяином, бежал Джереми. Ей бросилось в глаза разительное сходство между ними. Оба высокие и загорелые. Оба точно знают чего хотят и умеют этого добиться. И оба умеют заставить ее выполнять свою волю.
Одно было для Чейенн бесспорно: Джереми, не знавший отцовской любви, уже обожал Каттера. И в разговорах о поездке в Уэст-Вилл неизменно вставал на его сторону.
— Бабуля знала, что мы ее любим, — заявлял он. — А сидели мы рядом с ее постелью или нет, ей теперь все равно.
Ради Джереми Чейенн выдавила из себя веселую улыбку и распахнула дверь им навстречу.
Каттер был одет в синие джинсы и белую рубашку. Джереми — точно так же, он во всем подражал отцу.
— Все готово для церемонии, милая, — нежно произнес Каттер.
— Да, мама. Дядя Каттер сказал, что свадебный торт можно разрезать только после венчания, а у меня живот подвело от голода.
— Оставьте меня на пару минут одну, — попросила Чейенн.
При взгляде на Каттера улыбка ее погасла. Да что это с ней происходит? Одна ее часть протестует против того, что он заимел такую власть над ее жизнью. А другая — стремится к нему. И каждую ночь она жаждет его ласки.
