сделал с моей жизнью? Я никогда не любила Джонатана. Мы не были счастливы. Но я... я хочу прямо сейчас поговорить о Дейерде. А не о нас. Во всяком случае, я предпочитаю думать о ней.
— О Дейерде? Сейчас?..
Большие суровые глаза Джесс ожгли его.
— Да, сейчас.
Все в нем буквально сгорало от желания. Его мужское естество требовало удовлетворения. Он был в бешенстве и мог разнести на куски все вокруг, если она не отдастся ему.
Однако он позволил ей высвободиться.
Она долго смотрела ему в глаза. Потом медленно пошла к берегу.
Теду казалось, что он вот-вот взорвется. Он до крови закусил губу. Боль отчасти привела его в чувство. Он побрел за ней к берегу и бросил на песок маску и трубку.
Их глаза снова встретились, и оба почувствовали какое-то смущение.
— Здесь потрясающе, но немного жутковато, — произнесла она.
— Точно.
— Мне кажется, будто я слышу, как все тут дышит. Так и слышу: вдох — выдох, вдох — выдох. Это я к тому, что здесь все пожирает друг друга — стоит на что-либо посмотреть подольше, и красота превращается в безобразие. В этом есть что-то пугающее. Одно прекрасное существо обрекает на смерть другое прекрасное существо...
— Это и есть круговорот жизни и смерти, — откликнулся Тед.
— Дейерде любила это место. Ей нравился риф.
На нее что, нашел философский стих?
— Но почему она забрала деньги и приехала сюда? Почему? У меня столько вопросов, но на них, кажется, нет ответов... Как жаль, что я плохо знала свою сестру. Хотя все правильно: ведь они с мамой из- за нехватки денег жили в Новом Орлеане у дяди, а я постоянно была с отцом, можно сказать, выросла на нефтяных станциях, разбросанных по всему миру...
— Я знаю. Дейерде завидовала твоей, как ей казалось, яркой жизни.
— Яркой? Ха-ха!.. Я, как никто, мечтала о настоящей семье...
— А у меня была настоящая семья. И что? От этого только хуже, когда собственный брак не удается...
— Наверное. Что касается меня, я всегда хотела как-то сблизиться с Дейерде, но ничего не получалось. Наверное, наши родители поступили неправильно, разделив все при разводе, даже собственных дочерей. Папа считал, что раз уж разводиться — так разводиться. Во всяком случае, если у нас и была возможность сблизиться, то только уже когда мы стали взрослыми. Дейерде никогда не могла простить мне, что я жила с папой при деньгах, а у них с мамой ничего не было. Ей и в голову не приходило, как одинока я была в детстве, как горько мне было видеть нищету в тех странах, где нам приходилось жить. Дейерде считала, что у меня всего по горло. Но это ей только казалось. А теперь ее нет. Она ушла. — По щеке Джесс скатилась слеза, и она попыталась незаметно смахнуть ее ладонью, чтобы не увидел Тед.
Но он увидел и прошептал:
— Будет, не надо плакать.
— Не знаю, с чего это я расчувствовалась, как сентиментальная дура... Тем более что не пролила и слезинки, когда узнала, что сестра погибла, — уже не скрываясь, плакала Джесс. Бессвязный поток слов мешался с душившими ее рыданиями.
Он взял ее за руку, и их пальцы сплелись.
— Мы потеряли ее раньше, чем она погибла, — грустно произнес Тед.
— От этого, наверное, мне еще хуже. Господи, кто бы мог подумать, что именно при тебе я буду лить слезы и именно у тебя искать утешения?.. — сокрушалась она, не в силах унять рыдания.
— Нет, это ж надо, заявлять такое!.. Банкрофт, ты точь-в-точь как я, столь же ужасна!..
— Замолчи, ради Бога! — Джесс запрокинула голову, но ее попытка успокоиться ни к чему не привела — ее по-прежнему душили рыдания.
Она не сопротивлялась, когда Тед снова обнял ее, — скорее, она сама прильнула к нему, и он не мог не почувствовать ее теплоту и нежность.
Начинало смеркаться. Джунгли становились непроницаемо темными. Тяжелая тишина только усугубляла напряженность минуты: Джесс — такая слабая и нежная — ищет утешения у него. Тед воочию видел ее уязвимость. Разве мог он не воспользоваться этой ее уязвимостью?
Ведь второго такого случая могло и не представиться.
Он давно ждал этого случая.
Он всем существом хотел ее, хотел долгие годы, и именно из-за этого его брак оказался таким несчастливым. Изо дня в день он подвергался невыносимой пытке присутствия рядом женщины, как две капли воды похожей на Джесс, — Джесс, которую он не мог никогда забыть...
Рыдания стали затихать. Еще мгновение — и Джессика Банкрофт возьмет себя в руки, снова станет независимой и холодной и оттолкнет его.
Тед крепче прижал ее. Теплое прикосновение ее роскошного бюста к его груди вконец опьянило его.
В нем заговорил первобытный инстинкт самца.
Разве он относился к тем мужчинам, которые не умеют воспользоваться своим преимуществом?
Самое время показать ей, кто кому принадлежит.
Без лишних слов он нагнулся и впился в ее губы. Она начала сопротивляться, но он целовал и целовал ее, пока у нее не пресеклось дыхание и она не обвисла, охмелев, на его руках... Пока ее пальцы не скользнули вдоль его шеи и не вцепились в золотистые пряди его волос...
Тогда он поднял ее на руки и понес в джунгли.
Наступил час его мести.
И ничего слаще не могло быть.
Глава девятая
Солнце, словно огненный шар, опустилось за горизонт, и, освещая бархатную тьму неба серебристым светом, всходила луна.
В джунглях было тихо и душно. Теда сжигало пламя, бушевавшее в его чреслах. Взгляд его голубых глаз пронзал Джесс, как острые осколки стекла. Ее глаза были широко раскрыты. Не произнося ни слова, он продолжал упорно нести ее на руках в самую гущу деревьев. Он ничего не видел, кроме ее блестящих глаз, мягких и зовущих губ. Его всего трясло от всепоглощающего желания.
— Не надо, — запротестовала Джесс, когда Тед опустил ее на полотенце, которое успел бросить на землю.
— Ты когда-нибудь сдаешься, Банкрофт? — прошептал он, впившись губами в ее шею и обхватив ладонями ее груди.
— Сдаюсь? Никогда в жизни!
Но он чувствовал, как подалось ее тело, когда он погладил соски.
— Так ты готова до конца защищать храм?
— Разумеется! — Но ее руки обхватили его за шею, словно она пыталась сама удержать его.
— Черта с два, — прошептал Тед, изо всех сил прижимая ее к себе.
— Черта с два, — пробормотала она слабым голосом, словно признавая поражение.
Он с еще большим пылом целовал ее.
— А потом я буду главным, — бубнил он.
— Держи карман шире, — уже вся горя, откликнулась она. — Завтра же, Джексон, ты
