королеве.
Внезапно в зале наступила тишина, замер смех и многоголосый говор. Крессида не сразу разглядела племянницу короля за спинами тех, кто оказался между нею и королевским столом. Она почувствовала, как сидящий рядом с нею Рокситер тяжело задышал, и, обернувшись, увидела его искаженное гневом лицо.
Остановившись перед королевской четой, ее дядей и тетей, Элизабет сделала еще шаг, и Крессида, наконец, увидев ее, тоже сдавленно ахнула, неприятно пораженная.
Как только леди Элизабет, склонившаяся в глубоком реверансе, выпрямилась, Крессида тотчас поняла, что послужило причиной внезапной тишины, воцарившейся вдруг в этом многолюдном сборище.
Туалет леди Элизабет представлял собой точную копию туалета королевы. Правда, пурпурная парча платья была не столь тонка, как у королевы Анны, но покрой его и накидка из белого бархата, отороченная соболем, были почти неотличимы. Анну украшали жемчуга, а Элизабет — хрустальные подвески, сверкавшие в свете факелов.
Но еще более чем полное тождество нарядов двух царственных особ, присутствовавших поразил непреложный факт: юность и жизнерадостность Элизабет являли собою разительный контраст с внезапно побледневшей королевой, устало поникшей в кресле. Казалось, солнечный луч, ворвавшийся в зал, мгновенно затмил красу луны.
Как внезапно смолкли ошеломленные гости, так же внезапно парадный зал вновь наполнился веселым гомоном, когда король поклонился юной красавице и пригласил ее занять место за королевским столом рядом с собой; и опять, оказавшись подле королевы, на глазах теряющей силы, племянница лишь подчеркнула, сколь велика разница между ними, несмотря на сходство наряда.
Крессида тайком бросила взгляд на своего жениха и поняла, что он наблюдает короткую сцену за королевским столом с напряженным вниманием. Вскоре зал освободили от пиршественных столов, и начались танцы. Крессида скорей угадала, чем услышала коварные перешептывания, когда король вывел свою очаровательную племянницу на середину. Анна же осталась спокойно сидеть в своем кресле, по- видимому с удовольствием наблюдая за танцорами и время от времени отпивая глоток вина из инкрустированного драгоценными камнями бокала; однако Крессида видела, что другой рукой она судорожно сжимает украшенный резьбой подлокотник.
Неожиданно Рокситер встал и, повернувшись к Крессиде, повелительно протянул ей руку, приглашая к танцу. Лицо его было хмуро. Он даже не обратился к ее отцу, чтобы испросить разрешения, как поступал всегда.
В этот вечер Крессиду слишком тревожило мрачное выражение лица ее нареченного, чтобы беспокоиться еще и о том, достаточно ли хорошо она танцует. Они ловко выполняли самые сложные фигуры танца — главным образом благодаря графу, умело руководившему ею. Крессида не удивилась, но и не почувствовала облегчения, когда он повел ее к двери.
Она озабоченно обернулась, ища глазами родителей, потом бросила взгляд на кучку слуг, среди которых находилась и Алиса, о чем-то шептавшаяся с расфуфыренной и весьма объемистой дамой средних лет.
Рокситер нетерпеливо схватил Крессиду за запястье, увлекая в коридор, и она подумала, что у нее непременно появится на этом месте синяк.
— Куда мы идем? — задыхаясь, выговорила девушка. — Нам не следует покидать общество без моей служанки. Я кликну Алису…
— В этом нет никакой нужды, — сказал он спокойно. — Ведь вы моя невеста. Никому не придет в голову судачить о нас. А, кроме того, мы удалимся совсем ненадолго. Я хочу поговорить с вами, причем наедине.
Волей-неволей ей пришлось пройти вслед за ним еще несколько ярдов по коридору. По-прежнему крепко держа Крессиду за руку, Рокситер ввел ее в какую-то комнату. Канделябр напротив двери осветил небольшое помещение, где не было ничего, кроме стола, двух кресел и табурета. Ни коврика на полу, ни гобеленов на стенах — одним словом, ни малейшего намека на уют. Было ясно, что комната использовалась исключительно в деловых целях — вероятно, здесь работал какой-нибудь писарь или секретарь из окружения короля.
Рокситер зажег две свечи с помощью трута и кремня, лежавших наготове, захлопнул дверь и задвинул тяжелый засов. Затем указал на кресло возле стола.
— Сядьте, Крессида.
С надутым видом она повиновалась, не без тревоги озираясь вокруг. Она не могла избавиться от мысли, что помещение это используется для допросов, и, хотя ничто не свидетельствовало здесь о пристрастных методах дознания, ей все-таки стало не по себе.
Рокситер же, по-видимому, чувствовал себя здесь как дома. Он сел за стол напротив нее и внимательно посмотрел ей в лицо. Вдруг его сонно полуопущенные веки широко распахнулись, открыв темные требовательные глаза.
— Итак, леди Элизабет, — процедил он холодно. — Когда вы последний раз говорили с нею?
— Что? — Крессида посмотрела на графа с недоумением.
Значит, вот что его так взвинтило? По какой-то причине он не жаловал леди Элизабет и даже сказал однажды, что лучше бы ей держаться подальше от двора, но все-таки он не мог ни повлиять на столь важную особу, как принцесса Элизабет, ни воспрепятствовать общению с ней Крессиды. Она закусила губу и сердито вскинула подбородок.
— Я вас решительно не понимаю. Зачем вы увели меня из зала? Моя мама, верно, беспокоится…
— Не думаю. Она видела, что вы со мной. А теперь не уклоняйтесь от ответа, Крессида. Когда вы говорили с леди Элизабет о том, какой туалет избрала королева для нынешнего вечера?
Губы Крессиды раскрылись от неожиданности.
— Вы считаете меня виновницей того… Я понимаю, это вышло неудачно, что она… что принцесса явилась в туалете, так похожем на туалет королевы, но…
— Неудачно? Нет, это сделано специально, — сказал Рокситер резко, — и я желаю знать, не вы ли дали знать упомянутой леди, что намерена была надеть королева. Отвечайте же!
Голубые глаза Крессиды широко распахнулись.
— Сознательно? О нет, никто не стал бы… — И вдруг она вскипела: — Какая чепуха! И как вы смеете допрашивать меня в таком тоне?..
Он перегнулся через стол и вновь схватил ее все еще ноющее запястье так, что она сморщилась от боли.
— Крессида, ответьте: вы описывали или не описывали леди Элизабет, какое платье будет на королеве в эту крещенскую ночь?
Теперь ее сердце гулко билось о ребра. Обычно добродушное, лицо графа внезапно совершенно изменилось, и она поняла, что этот человек и в самом деле способен оказаться чрезвычайно опасным врагом.
— Да, — призналась она, наконец, сдавленным голосом. — Ткань так прекрасна, и мы ею восхищались… Это рождественский подарок короля, но…
— Она спрашивала вас об этом?
— Да…
— Когда и где?
— Она… она несколько дней не появлялась в покоях королевы. Я… я думала, уж не заболела ли она… и вдруг увидела ее на площадке над рекой… и мы поговорили…
Она с трудом проглотила комок в горле, смутно встревоженная холодным выражением непроницаемых темных глаз, пристально смотревших на нее.
— Да, мы действительно говорили о планах на последний рождественский вечер. Она спросила, что я собираюсь надеть, и… и потом спросила, как здоровье королевы и… и какой на ней будет… — Голос Крессиды жалобно сник. — Я не думала, что это секрет. Ведь принцесса — племянница королевы и…
Он резко отпустил ее запястье, откинулся в кресле и, нахмурясь, раздраженно выбивал пальцами дробь на лакированной столешнице.
Она молча ждала, не зная, как поступить. Постепенно чувство оскорбленного самолюбия взяло верх
