— Я, в самом деле, могу задержаться в Лондоне, милорд. Наши друзья там, дома, засыплют меня вопросами, захотят узнать все подробности. Мистрис Крессида пользуется среди наших друзей большим уважением.
Губы Рокситера изогнулись в улыбке.
— Нимало в этом не сомневаюсь. Не меньше ценят ее и здесь, в Вестминстере. Благодарю вас, сэр, за то, что вы позаботились о моей невесте, а теперь, если у вас нет своих дел во дворце, это будет уже моею обязанностью, и я сам провожу ее в покои королевы.
Крессида обернулась, чтобы бросить последний взгляд на Хауэлла, которого так решительно отстранили, но Рокситер повелительно, хотя и не сильно, сжал ее руку, и она так и не успела увидеть, какое впечатление на Хауэлла произвело высокомерное поведение ее жениха. Наконец, задыхаясь от быстрой ходьбы и злости, она остановилась перед дверьми в апартаменты королевы. Рокситер движением головы приказал Алисе уйти; служанка, следовавшая за ними неотступно, отошла на некоторое расстояние, но осталась в коридоре, не выпуская свою питомицу из глаз.
— Почему вы были так грубы с ним? — спросила Крессида, вне себя от гнева. — Я не видела Хауэлла несколько недель, и он оказал мне любезность, проводив сюда.
— Груб? — Темные брови Рокситера удивленно поднялись. — Но, мне кажется, я вовсе не был с ним резок. Я даже пригласил парня на нашу свадьбу.
— Он не нуждался в вашем приглашении, — отрезала Крессида. — Мои родители уже пригласили его. Он очень близкий друг, его отец и другие наши соседи захотят услышать от него о свадьбе и…
— Близкий друг?
— Друг детства, — упрямо повторила Крессида. — Отец доверял ему и…
— Он часто бывал с вами наедине?
Крессида, собиравшаяся продолжить атаку, так и замерла с открытым ртом. Но тут же взвилась вновь:
— Повторяю, мы росли вместе. Хауэлл никогда не произнес чего-то неподобающего. Он относится ко мне как к сестре.
— Вот как? В самом деле? — Брови Рокситера сошлись, а голос опять стал сонным, как обычно. — Полагаю, и вы смотрите на него как на брата?
Крессида опять смешалась, уловив вполне определенную направленность его вопроса.
— Да, конечно. — Ей стало не по себе от его вроде бы равнодушного, но вполне уверенного тона, явно предполагавшего, что она чувствует к Хауэллу нечто большее, чем сама готова признать. — Я никогда… никогда не думала… — Она неловко оборвала фразу.
— Понимаю.
Теперь он опять улыбался, но это была сухая улыбка, и она чувствовала, что не убедила его.
Крессида испытывала неловкость оттого, что приходится обороняться, и вновь перешла в наступление:
— Милорд, если вас хоть в какой-то мере беспокоит моя прошлая дружба с мастером Хауэллом, обратитесь за разрешением разорвать нашу помолвку и остановите приготовления к свадьбе.
Он повернулся и холодно посмотрел на нее.
— Крессида, мы обвенчаемся в назначенный день. Ничто не помешает этому. Потом уже я буду решать, с кем вам дружить, а с кем нет.
Он стоял, все еще удерживая ее за запястье, и она сердито дернула руку, пытаясь освободиться; от обиды из ее глаз вот-вот готовы были брызнуть слезы, щеки и шея пылали.
Он проговорил с искусственной улыбкой:
— Полагаю, ваши родители передали вам мои пожелания относительно дня свадьбы?
Она молча кивнула головой.
— Король намерен оказать нам честь своим присутствием. Надеюсь, вы будете вести себя осмотрительно и не опозорите меня и ваших родителей.
— Вы по-прежнему говорите со мной как с ребенком, — сказала она возмущенно.
— А вы и есть пока что ребенок, но контракт подписан, и не могу сказать, что я слишком этим недоволен. У вас еще будет достаточно времени, чтобы повзрослеть и справиться со всем, что из этого следует.
Он отпустил ее руку, подозвал Алису и, круто повернувшись, ушел. Крессида боролась со слезами. Она должна была вернуться к своим обязанностям, и в коридоре к тому же в любой момент мог появиться паж или слуга. Ей вовсе не хотелось стать предметом сплетен, тем более что некоторые фрейлины по-прежнему относились к ней с едва скрываемым пренебрежением.
Свадьба Крессиды и Мартина, графа Рокситера, состоялась в последний день февраля в королевской часовне. Подвенечное платье из серебристой ткани, отороченное белым мехом, было великолепно. День клонился к вечеру, и освещенная свечами тоненькая фигурка Крессиды казалась поистине волшебной, словно сотканной из морозных узоров, когда отец повел дочь к алтарю; там ее уже ожидал Рокситер в сопровождении оруженосца, Питера Фэйрли; рядом с графом стоял король, его посаженый отец.
Мать Крессиды встретила дочь у входа в часовню вместе с королевой и леди Элизабет. Алиса стояла чуть позади них, ее глаза сияли от гордости.
Когда сэр Дэниел появился в дверях часовни со своей дочерью, среди собравшихся пронесся легкий вздох восхищения. Впервые придворным довелось увидеть ее изумительные золотые волосы во всем блеске — на сей раз они свободно лились по плечам до самого пояса. Найти цветы в эту зимнюю пору было нелегко, и она надела лишь простой серебряный браслет, инкрустированный жемчугом, — подарок королевы.
Стоял страшный холод. Даже в коридорах Вестминстера от губ собеседников вился пар, поэтому у входа в часовню и возле алтаря установили пылающие жаровни. Однако они не могли растопить ледяной панцирь, сковавший сердце Крессиды, хотя на мгновение она все же испытала чувство триумфа, когда увидела племянницу короля. Рокситер не посмел воспротивиться ее присутствию!
По крайней мере, в этом Крессиде удалось отстоять свою волю. Она нисколько не сторонилась леди Элизабет, несмотря на предписания своего жениха. Часовня св. Стефана была очень мала, так что на церемонии присутствовали, помимо королевской четы, лишь ближайшие родственники, но во время свадебного пиршества в парадном зале дворца она скоро увидит и Хауэлла; навряд ли ей представится другой случай, думала она, свободно поговорить с ним.
В часовне душно пахло ладаном, и в какой-то момент она почувствовала, что близка к обмороку, но заставила себя выпрямиться, вскинула подбородок и без возражений позволила отцу вложить ее окоченевшие пальцы в руку Рокситера. Она не вслушивалась в обращенные к ним слова священника и повернулась лишь тогда, когда граф надел ей на палец кольцо и ясным, отчетливым голосом произнес слова обета.
Только теперь она увидела — поскольку раньше не решалась поднять глаза на него, — что он одет в бархатный камзол шафранового цвета, который очень шел к его смуглому лицу. Высокий, худощавый, он выглядел весьма элегантно. Король в своей синей мантии рядом с ним казался маленьким, хотя никто и никогда не счел бы Ричарда Плантагенета незначительной фигурой. Само его поведение и осанка свидетельствовали о воинской доблести и подлинно королевском достоинстве.
Деревянными губами она в свою очередь произнесла слова обета и, преклонив перед алтарем колени, чтобы принять благословение, вдруг с удивлением осознала, что отдала себя полностью во власть стоявшего рядом с ней мужчины, которого и не любила, и боялась, хотя открыто не выражала протеста.
В дверях часовни королева обняла ее, а король сердечно поцеловал в щеку. Крессида сумела сдержаться и не отпрянула от него.
Король был явно доволен, что его план удался и этот брак заключен.
— Миледи, — сказал он ласково, — желаю вам большого счастья. Я не мог бы найти вам другого мужа, который был бы мне столь же дорог, ибо у этого человека верное и правдивое сердце. Убежден, что таким он будет и с вами.
Она присела в почтительном реверансе, затем мать заключила ее в объятия, а сэр Дэниел с широкой
