опомниться.
Макса просто корежило от стыда, когда он вспоминал тот вечер. Он позволил страсти возобладать над рассудком. Он вел себя недостойно джентльмена. Если б не обморок, еще неизвестно, как бы он себя повел. Да уж, злость плюс похоть – опасная штука. Гнев затмил ему разум.
Надо бы извиниться перед ней, но Макс понимал, что этого никогда не случится, она не знает, кто был ее соблазнитель, и было бы глупо говорить ей правду. Лучше помочь ей справиться с проблемами, стоящими перед ней сейчас. Главная проблема – мошенник-француз. Судя по тому, что Макс видел, он явно претендует на ее руку. Ну конечно, он – нищий эмигрант, она – богатая аристократка. Этот юнец наверняка постарается уговорить кузину выйти за него.
– Кузен Фредерик…
Макс сжал зубы. Снова это имя, которое он терпеть не может!
– Кузен Фредерик, я хотела спросить, что вы собираетесь предпринять в связи с графством? Наверное, именно это «семейное дело» вы решили обсудить со мной? – Ее взгляд все еще был прикован к дорожке, но голос прозвучал твердо.
Макс призвал себя к терпению.
– А что вы можете сказать мне по этому вопросу, кузина? – Максу показалось, что он застал ее врасплох.
– Ну… – заговорила она, – я бы на вашем месте отказалась от титула, если б были представлены, проверены и подтверждены доказательства в пользу истинного графа Пенроуза.
– Мне нет нужды представлять доказательства, мэм. Мое рождение не вызывает сомнений. Даже у вас. – Он посмотрел на кузину, ожидая возражений.
Ее взгляд дрогнул лишь на миг.
– Вы правы, сэр, но только в одном. Что же касается права наследования, то здесь есть сомнения, и мы оба это знаем.
– Понятно. Вы полагаете, что этот сладкоречивый француз – законный наследник вашего дяди, да?
– Я… дело в том, что я…
– Я думал, вы умнее, мэм, – с горечью сказал он.
Это стало искрой, от которой Эйнджел вспыхнула как порох.
– Ваше поведение, кузен, вряд ли поможет вам заручиться моей поддержкой в этом деле.
Макс удивился: слаба-то слаба, но какая твердость! Неординарная женщина, только не надо показывать, что он о ней думает.
– Скажу откровенно, сэр, я не поддерживаю ни одну из сторон. Как глава семейства Роузвейлов, – она произнесла последние слова с гордостью, – я обязана позаботиться о том, чтобы по отношению к обоим претендентам была соблюдена справедливость.
Макс про себя согласился с кузиной. Это было честно.
– Даже по отношению к вам, – добавила она сквозь зубы.
А вот это лишнее! Макс еле удержался, чтобы не выругаться. Да как она смеет!
– Если хотите знать, – снова заговорила кузина, – моя тетя леди Шарлот Клэр абсолютно уверена, что наследником моего дяди является Пьер. Леди Шарлот поддерживала связь с моим дядей, когда тот уехал во Францию. У неё сохранились его письма и портрет Амалии д'Эре, жены дяди Джулиана. Сходство между Амалией и Пьером бросается в глаза.
– Но это все, чем вы располагаете, не так ли? Хотите, догадаюсь? В письмах вашего дядюшки нет ни слова о рождении законного сына, так?
Эйнджел покраснела – то ли рассердилась, то ли растерялась.
– Переписка прервалась вскоре после начала Французской революции, а как раз накануне ее родились Пьер и его сестра. Да… то есть нет, в письмах о них не упоминается. – Эйнджел подняла глаза. – Теперь вы довольны, кузен?
– Пока да. Благодарю за прямоту.
– Все, не вижу смысла в нашем разговоре. Буду благодарна вам, сэр, если вы отведете меня домой. Больше я вас не задерживаю.
Макс и в самом деле был доволен своей столь легкой победой. Легкой ли? Об этом еще надо было как следует подумать.
Сославшись на головную боль, Эйнджел направилась в свою спальню. Разговаривать сейчас с тетей Шарлот и ее приятельницами она была просто не в состоянии.
С Пьером она потерпела поражение. И с кузеном Фредериком тоже. Эйнджел опустилась в шезлонг и закрыла голову руками. Надо искать какое-то место, где можно будет спрятаться… пока не родится ребенок, а потом…
– Принести отвара?
– Что? Ах, это ты. Нет, не надо.
Бентон сочувственно кивнула.
– По-моему, вы слишком рано начали принимать визитеров, миледи. Посмотрите, какая вы худая. Да и с месячными непорядок… – Бентон мгновение помедлила. – Хотя это не такая уж большая потеря, если вспомнить, какие у вас боли.
Боли. Да Эйнджел готова вытерпеть любую боль, только бы быть уверенной, что она не забеременела
