— Как скоро после свадьбы вы начали шпионить для принца?
— Я не собиралась шпионить, по крайней мере вначале, — сказала она, направляя свою лошадь в объезд кроличьей норы. — Я просто писала ему о том, что мне доводилось слышать. Я не сообщила ему ничего полезного до самой битвы при Шрусбери.
— И что это было?
— Я узнала, что Глендовер ведет армию валлийцев в направлении к Шрусбери, чтобы соединиться там с войском Готспера, — сказала она. — Тогда я срочно послала сообщение принцу, чтобы предупредить его.
Готспер с обычной для него горячностью так быстро привел свое войско, что ни его отец, ни валлийцы не успели подойти к Шрусбери до того, как король собрал свою армию. После смерти Готспера в битве при Шрусбери Перси-старший перестал таиться. Подумав, она спросила:
— Почему, как вы думаете, король не принял более жестких мер против Нортумберленда после Шрусбери?
Они с принцем Гарри не раз обсуждали это, но северянин мог иметь свой взгляд на вещи. Она снова дала волю своему любопытству. Фицалан, однако, не осадил ее.
— Нортумберленд, — сказал он, — был слишком силен. Так как при Шрусбери его не было с Готспером, король решил выждать. Нортумберленд постарел. Смерть Готспера могла положить конец его амбициям.
Этого не произошло. Уже весной Нортумберленд оказался замешан в заговор с целью свергнуть Генриха с престола. На этот раз он едва успел улизнуть в Шотландию.
— Говорили, что сообщение, полученное принцем, было анонимным, — сказал Фицалан, снова переводя разговор на нее.
— Принц знает мою руку, так что я никогда не рисковала подписываться или ставить печать на свои письма.
— Когда Рейберн переметнулся к мятежникам? — спросил он.
— Трудно сказать. — Она задумчиво смотрела вдаль. — Долгое время он подыгрывал обеим сторонам. Он снабжал мятежников деньгами и информацией, но не рисковал с ними встречаться.
— До вчерашнего дня, — ровным голосом сказал Фицалан. — Когда мы благодаря вам его схватили.
Только вчера! Прошел всего лишь день с тех пор, как она, сидя в спальне, ожидала новостей о Рейберне. Кэтрин тряхнула головой. Столько всего случилось с тех пор. Она на время забыла, что ее жизнь отныне связана с чужим человеком, который сейчас едет рядом с ней.
Она подумала, что если бы ей не пришлось выйти за него замуж, он мог бы ей понравиться. Он уже проявил к ней больше доброты, чем Рейберн за все годы ее замужества.
Хорошо бы подольше оттянуть исполнение супружеского долга. Потому что после того, как она побывает в его постели, он может ей сильно разонравиться.
Глава 5
Поджатые губы Кэтрин вызывали в Уильяме желание стукнуть кулаком по столу. Не важно, насколько приятные разговоры они вели в течение дня, каждый вечер она становилась замкнутой и несчастной. Четыре дня — и четыре долгих ночи — он ждал, чтобы вступить в брачные отношения.
А она оставалась все такой же сдержанной.
Он продолжал каждый день выезжать с ней на прогулку. Конечно, хорошо, что арендаторы видели нового хозяина, объезжающего свои земли. В первую очередь его волновал замок. Он не знал, когда его снова могут призвать на войну, и торопился принять меры по улучшению его обороны.
Замок Росс должен стать твердыней, прежде чем он его покинет.
Он также решительно намерен осуществить свои супружеские права. Если повезет, Кэтрин зачнет дитя до того, как король на многие недели пошлет его усмирять мятежников.
А пока он продолжал вместе с ней объезжать окрестности. Он надеялся, что растущая между ними во время этих поездок непринужденность поможет ей принять его как мужа.
Этого до сих пор не произошло.
В первый раз он, чтобы сделать приятное Кэтрин, взял с собой Джейми. К своему удивлению, он обнаружил, что общество ребенка доставляет ему удовольствие.
Когда он вспоминал, как при первой их встрече Джейми вскочил ему на спину и принялся молотить по ней кулачками, улыбка трогала уголки его губ. Но Джейми быстро привык к нему. На самом деле Уильяму нравилось, когда мальчик брал его за рукав и начинал что-то рассказывать.
Да, они с маленьким Джейми прекрасно поладили. Если бы только его красавица мать приняла Уильяма хоть наполовину так хорошо.
Весь погруженный в дела, он мог думать только о том, как уложить ее на брачное ложе. В воображении он рисовал картину, как ее маленькие пальчики проводят по его животу; он слышал ее теплое дыхание у своего уха, чувствовал ее мягкую кожу под своими ладонями. Он женат четыре дня, а еще даже не видел грудь своей жены! Господи, до чего он этого хотел. Он с трудом сглотнул и снова взглянул на нее.
Наблюдая, как она сжимает кубок, словно от этого зависела ее жизнь, он понимал: у него нет причин надеяться, что сегодня все будет по-другому. И все же надеялся.
Он встал и протянул ей руку. Его не удивили взгляды, которыми обменялись его люди. Еще рано было идти спать, но его это не волновало. Он не мог больше ждать.
Не успели они войти в свои покои, как она проскользнула в свою спальню вместе со служанкой.
— Когда приготовите кровать, приходите посидеть со мной, — крикнул он, когда дверь захлопнулась перед его носом.
Его раздражение росло, он прошел в свою спальню и стал раздеваться.
— Добрый вечер, милорд.
Голос слуги вывел его из размышлений. Он совсем забыл, что приехал Томас, который ждал, чтобы помочь ему раздеться.
— Надеюсь, на новобрачную вы смотрите по-другому, — пробормотал Томас, становясь на колени, чтобы снять с Уильяма сапоги.
Уильям сумрачно посмотрел на него.
— Пусть ты служишь мне с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, это не значит, что ты можешь говорить мне все, что тебе заблагорассудится, — сказал он, хотя они оба знали, что Томас может безнаказанно говорить что угодно.
Уильям стянул через голову тунику и швырнул ее в направлении Томаса. Томас невозмутимо поймал ее в воздухе и ждал, когда за ней последует рубашка. Не теряя обычного добродушия, Томас помог Уильяму надеть халат и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
Уильям умылся в тазике, принесенном Томасом. Хмурясь, провел влажными руками по волосам.
Кэтрин наверняка уже готова.
Солар был пуст, он подошел к двери спальни Кэтрин и позвал ее. Не получив ответа, он отворил дверь. Хорошо, что Господь наградил его терпением. Его жена сидела на сундуке и ломала руки, словно ждала, что он поведет ее на казнь.
Стоило ему сделать шаг в ее комнату, как она издала испуганный возглас и вскочила на ноги. Он мог бы рассмеяться, если бы не чувствовал тяжесть на сердце. Заметив схоронившуюся в углу служанку, он взмахом головы указал ей на дверь. Небольшое удовлетворение он получил, наблюдая, как она испуганной мышкой бросилась вон из комнаты.
— Дорогая жена, я уже сказал, что не причиню вам ничего плохого, — сказал он спокойным тоном.
