они возвращаются.
Плохо, когда мужчина так хочет свою жену. Наверняка это пройдет после того, как она несколько раз побывает в его постели. Может быть, после нескольких десятков раз. Его ладони становились потными, а дыхание учащалось при одной мысли об этом.
Глупо испытывать разочарование от того, что она не узнала его после стольких лет. С тел пор он заматерел и больше не носил бороды. Ему следует радоваться, что она не знала его в те времена, когда он был юнцом, который потерял рассудок и согласился на ее каприз.
Он снова взглянул на нее. Она смотрела куда-то в сторону, ее губы чуть-чуть улыбались. Желание снова охватило его. Помоги ему Господь, он надеялся, что придет время, когда она будет думать о нем и улыбаться такой же дивной улыбкой. Да, она уже приобрела над ним слишком много власти и без напоминания о той встрече.
Однако он сделает так, что она не забудет их брачной ночи.
Он притронулся к ее руке. Она выпрямилась и посмотрела на него широко открывшимися глазами.
— Все ждут, — тихо сказал он. — Нам пора удалиться в спальню.
На лице у нее отразился такой ужас, словно он сказал, что собирается взять ее прямо здесь, на столе, на глазах у всех. Он взял ее за руку и помог подняться. Когда они прошли через зал и стали подниматься по лестнице, все обитатели замка, мимо которых они шли, захлопали в ладоши и разразились возгласами одобрения.
Боже, да она дрожит! И это женщина, которая несколько часов назад храбро вышла на мост, чтобы его встретить?
Этой поспешной свадьбой они нарушили так много традиций, что, прежде чем они подошли к брачным покоям, он без угрызений совести завернул всю толпу обратно. Закрыв за собой дверь, он повернул голову к новобрачной.
С высоко поднятой головой и гордым профилем, она была похожа на богиню. Но ее глаза смотрели в сторону. Он бы все сделал, чтобы стереть страх с ее лица.
Он не знал, как к ней подступиться. Оглядевшись, он почувствовал облегчение, когда увидел, что кто-то позаботился о них, оставив им вино и хлеб с сыром. Хотя еда и питье предназначались для того, чтобы подкрепить силы, потраченные на брачном ложе, их можно было использовать, чтобы снять напряжение.
— Посидите со мной и выпейте вина, — сказал он, указывая на столик.
Плечи Кэтрин, казалось, немного расслабились.
— Благодарю, лорд Фицалан.
— Теперь, когда мы стали мужем и женой, вы должны называть меня Уильямом, — сказал он, наблюдая, как она грациозно опускается на стул. — А я буду называть вас Кэтрин.
Он остался стоять позади нее, снедаемый желанием положить руки ей на плечи и провести пальцами по изгибу ее шеи. Он хотел этого весь вечер. Она быстро взглянула на него из-за плеча; ей явно было не по себе от того, что она не может видеть его движений.
— Почему вы не пьете? — сказал он.
Она пригубила вино, потом сделала большой глоток.
— Позвольте мне помочь вам снять головной убор.
Он наклонился и зашептал:
— Я хочу видеть ваши волосы, Кэтрин.
— Моя служанка может это сделать. — Она быстро поднялась, будто не хотела, чтобы он до нее дотронулся. — Я позову ее.
— Не надо.
Она начала откреплять головной убор, но ее руки так сильно дрожали, что Уильям взял на себя эту задачу. Когда все шпильки были вынуты, он снял убор и положил его на второй стул. Он размотал толстую косу, оплетавшую ее голову, и распустил ее.
Ее волосы кое-где еще оставались влажными. Он запустил в них пальцы и встряхнул их — они пахли полевыми цветами. Закрыв глаза, он приник лицом к водопаду волос и вдыхал их запах, пока у него не закружилась голова.
Он отвел волосы, чтобы поцеловать нежный изгиб ее шеи. Наконец-то. Другая женщина издала бы вздох и прижалась к нему спиной или повернулась бы к нему и притянула его для крепкого поцелуя. Но его жена осталась неподвижной.
И это после того, как он для начала решил успокоить ее беседой. Он вздохнул, зная, что ему не следует так ронять себя. Опустившись на сиденье рядом с ней, он взял ее руку. Он был рад и такому соприкосновению, каким бы скудным оно ни было.
Кэтрин другой рукой прикрыла глаза. К его смятению, ее плечи тряслись. Она плакала! Через какое-то время, которое показалось ему вечностью, она, казалось, немного успокоилась.
— Простите меня, — сказала она дрожащим голосом. — Я не хотела вас сердить.
Что было с ней делать? Он похлопал по ее руке, которая казалась совсем маленькой, и ждал. Он чувствовал себя ужасно, не зная, как быть. Наконец ее дыхание успокоилось, и она отняла руку от лица. Она робко посмотрела на него покрасневшими глазами и попыталась улыбнуться.
Это дало ему надежду.
— Надеюсь, я вас не напугал, — сказал он.
— Я вас не виню. — Она говорила так тихо, что он наклонился, чтобы расслышать. — Мой муж… лорд Рейберн…
Она замолчала, а потом попыталась продолжить: — Он был жестоким человеком. У меня были причины страшиться его.
— Если вы так его боялись, как вы могли рисковать, выдавая его?
Он знал, что был груб, но ему было трудно ей поверить.
— Мне пришлось.
Она сжала губы, и он понял, что больше она ничего не скажет.
— Что значит — он был жесток с вами? — спросил Уильям.
— Мне тяжело об этом говорить.
Он не хотел тревожить ее только чтобы удовлетворить свое любопытство.
— Можете не говорить об этом. Но я хочу, чтобы вы знали, — вам не надо меня бояться.
Он снова похлопал ее по руке, потому что только так, как ему казалось, он мог ее успокоить.
Что дальше? Непохоже было, что брачная ночь пройдет успешно, если учесть, какой бледной и несчастной выглядела сидевшая рядом женщина. Он никогда не брал женщин силой. И он не собирался насиловать свою жену. В молодости ему приходилось видеть, как солдаты насиловали крестьянок. Как командир, он пресекал такое низкое поведение своих людей. Это не соответствовало его представлению о том, каким должен быть рыцарь.
Он провел руками по своему лицу и глубоко вздохнул.
— Вы, наверное, еще не совсем оправились от болезни, чтобы лечь на брачное ложе, — сказал он, убирая прядь волос ей за ухо.
Он помолчал, чтобы дать ей время возразить ему, прежде чем окончательно освободить ее от обязанности.
— По воле Божьей, у нас впереди много лет супружеской жизни. Сегодня вы должны поспать.
Облегчение, которое он прочитал в ее глазах, задело его гордость.
— Спасибо. Я очень устала, — сказала она, поднимаясь из-за стола.
Он схватил ее за запястье.
— Кэтрин, важно, чтобы все думали, что мы вступили в брачные отношения этой ночью. Никто не должен знать, что наш брак не полностью осуществлен.
— Да, конечно, — сказала она, отпрянув от него.
О Боже, казалось, она собралась бежать, опасаясь, что он переменит свое решение. Он встал и твердо положил руки ей на плечи.
— У меня есть права мужа. — Он смотрел ей в глаза, и этот взгляд, казалось, жег ее. — Я хочу детей,
