открытку (о том, где именно это произошло, я расскажу чуть позже). На нем было два отрывка из какой-то поэмы, по 11 строк каждый. Шрифт, которым они были напечатаны, являлся очень старым. Как оказалось, это был отрывок одной из версий «Книг Сивилл». Жанр предсказаний существовал с древних времен. Сивиллы – это пророчицы, имеющие бесчисленные олицетворения в греческой и римской мифологии. Одной из них приписывалось авторство собрания пророческих книг, к которому часто обращались римские правители. У евреев и христиан были собственные «Книги Сивилл», причем непременно в стихотворной форме.
Этот загадочный лист бумаги – часть тюрингской версии, состоявшей из 750 стихотворных строк и имевшей странное происхождение. Ее приписывают Конраду Шмиду, лидеру секты флагеллантов, заявлявших, что спасение можно обрести только посредством самоистязания, а не через священников. Папа предал Шмида анафеме как еретика, и тот был сожжен на костре вместе с шестью собратьями в 1369 году, тем не менее секта просуществовала до XV века, до тех пор пока в 1416 году не сожгли более 300 ее членов. Шмид был заинтересован в дискредитировании официальной Церкви, поэтому в одном из пророчеств Сивилла предрекает раздор в Священной Римской империи, голод и жестокие, тиранические действия пап. Помимо этого, она предвидит воскрешение императора Фридриха Барбароссы (Рыжебородого), правившего в XII веке, который обратит евреев, язычников и мусульман в христианство, объединит христианский мир и возвестит наступление Последнего суда: «Христос будет вершить суд, И за каждый грех придется ответить», на котором тот, кто всю жизнь бичевал себя, вне сомнений, избежит бича дьявола. Эти мрачные строки известны исследователям под тремя названиями: «Книги Сивилл», «Сивиллины пророчества» и «Последний суд», или «Суд мира».
Жанр предсказаний существовал с древних времен.
Волнение усилилось, когда обнаружилось, что буквы напечатаны шрифтом Д-К. В этом шрифте, разработанном для латинского текста, не было прописной буквы
Благодаря описанным открытиям найденный клочок бумаги стал типографским аналогом священной реликвии. Мог ли это быть отрывок из первой европейской печатной книги? Если да, то где и когда она была издана?
Наиболее эксцентричная точка зрения принадлежит каллиграфу и дизайнеру шрифтов и книг из Лейпцига Альберту Капру, умершему в 1995 году. Капр, возглавлявший Лейпцигский колледж графики и книжного дизайна, основывал свои доводы на следующем совпадении: в 1440 году Фридрих III занял германский престол. Он утверждал, что антипапские группировки, поддерживавшие собор, были заинтересованы в том, чтобы распространить пророчества в качестве составляющей пропаганды в пользу Фридриха III, который, по их мнению, должен был стать не менее великим, чем Фридрих Барбаросса. Когда арманьяки – варвары, которых Фридрих спустил с привязи в собственных целях, – терроризировали Страсбург (до 1445 года), репутация Фридриха пошатнулась и никто уже не верил в то, что он мог являться реинкарнацией Барбароссы. Таким образом, Капр утверждал, что пророчества должны быть связаны со Страсбургом и годами пребывания Гутенберга в этом городе. С уверенностью Шерлока Холмса Капр подводит итог: «Я полагаю, что каждый, кто исследует этот фрагмент… убедится в том, что… техника книгопечатания была изобретена в Страсбурге около 1440 года».
Найденный клочок бумаги стал типографским аналогом священной реликвии.
Но большинство ученых с этим не согласно. Это слишком радикальная точка зрения. Факты, в лучшем случае, говорят об обратном, поскольку упомянутая страница была найдена не в Страсбурге, а в Майнце. Подробный анализ шрифта Готфридом Цедлером в 1904 году показал, что «Книги Сивилл» были напечатаны в одно время с «Донатом», а это, в случае правоты Капра, должно означать, что работа над «Донатом» тоже была начата в Страсбурге, чему нет никаких доказательств. Нет также никаких свидетельств, доказывающих утверждение Капра о внезапном повышении интереса к пророчествам во время восхождения на престол Фридриха III. «Книги Сивилл» всегда были популярны, и в начале XVI века, когда свет увидели несколько десятков их печатных изданий, они все еще пользовались большим спросом. И наконец, тесты, проведенные в Калифорнийском университете в Дэвисе в 1984 году, показали, что краска была той же, что использовались для печати Библии в 1452—1454 годах. Таким образом, нет никаких доказательств того, что книгопечатный процесс происходил в Страсбурге, и, если мнение большинства верно, подобных доказательств не будет никогда, потому что этого никогда не было. «Книги Сивилл» печатались в Майнце примерно в 1450—1454 годах вместе с Библией.
«Книги Сивилл» печатались в Майнце примерно в 1450—1454 годах вместе с Библией.
Итак, Библия.
Эта идея, конечно же, возникла не на пустом месте. Она стала кульминацией реформ, которые Николай Кузанский инициировал в предыдущем десятилетии и которые он осуществил после того, как стал кардиналом. В мае 1451 года, перед съездом 70 аббатов-бенедиктинцев под его председательством в Майнце, Николай подчеркивал, что в монастырских библиотеках должны быть качественно переведенные и отредактированные Библии. Как ему к тому времени уже должно быть известно (ведь Гутенберг в течение последних трех лет работал в городе), был лишь один способ реализовать это – отпечатать Библию с единого первоисточника, зафиксированного в металле и позволявшего избежать каких-либо ошибок или местных вариаций.
Но это не значит, что Николай Кузанский дал официальные указания. Он не являлся инициатором проекта. Если бы это было так, тогда имели бы место папское одобрение, обмен письмами, оплата. Но в 1454 году, как минимум, один приближенный к Николаю и к папе прелат выразил свое удивление, узнав о существовании печатной Библии. Однако, возможно, между Гутенбергом и Кузанским были какие-то неформальные договоренности.
Сценарий мог быть следующим.
Гутенберг получает приглашение на частную аудиенцию у своего старого знакомого. Он попадает во временную резиденцию Николая Кузанского через черный вход. Его преосвященство кардинал вспоминает об их студенческих годах и как они мечтали о том, что когда-нибудь вся христианская Европа (а может, и весь христианский мир, включая Византийскую империю, над которой нависла угроза) будет петь, читать и молиться, используя одни и те же тексты. До него дошли слухи, что подобное стало технически возможным и что Гутенберг, вероятно… Да-да, говорит Гутенберг, ведь он как раз приблизился к этому. Кардинал улыбается в знак одобрения. Иоганн мог быть уверен в том, что, если его попытки увенчаются успехом, он получит поддержку самого папы и, естественно, постоянные заказы на печать миссалов, хоровых книг и, если на то будет воля Божья, Библии. Гутенберг мог намекнуть, что ему было бы проще услужить кардиналу и Богу, если бы он получил хоть небольшой аванс. Ах, если бы! Ведь затраты на тур кардинала по Германии слишком велики. На данном этапе святой отец больше ничем не может помочь. Конечно же, если Иоганн издаст Библию, изготовленную с помощью этого нового искусства, то Николай как епископ приобретет ее для своей церкви в Бриксене. Гутенберг удаляется, ничего не подписывая. Хотя у этой сцены не было свидетелей и Николай, будучи превосходным политиком, не давал громких обещаний, Гутенберг тем не менее уходил, уверенный в том, что получит поддержку Церкви. Возможно, у этой встречи и было какое- нибудь документальное подтверждение, поскольку Николай Кузанский действительно купил копию Библии Гутенберга для Бриксена – сейчас она находится в Вене.
Николай Кузанский подчеркивал, что в монастырских библиотеках должны быть качественно переведенные и отредактированные Библии.
Я согласен с тем, что здесь слишком много догадок и что все необязательно должно было быть именно так – ведь Гутенберг мог и сам увидеть потенциал. Это был крайне амбициозный проект, не имевший прецедентов, для которого невозможно было точно рассчитать затраты времени и денег. Но во время пребывания Николая Кузанского и его свиты в городе мог появиться такой момент, он должен быть, учитывая целеустремленность Гутенберга. Он был охвачен самой идеей, видением ее красоты, перед которой не устоят никакие препятствия, красоты, превосходящей все, о чем только могли мечтать писцы, которая могла быть воспроизведена во всем своем совершенстве сколько угодно раз – это было наивысшим вознаграждением за его изобретение.
