Руби поплелась обратно в здание аэропорта. Потеря багажа означала, что она может гулять налегке — это плюс, но севшая батарейка мобильника… Все один к одному, придется искать телефон-автомат.
Она набрала номер Роберта. После пятого гудка телефон переключился на автоответчик. На глаза Руби навернулись слезы, губы запрыгали — именно сейчас ей так необходимо было слышать его голос, спокойный и уверенный голос человека, который поддержит ее и просто скажет, что любит.
Руби повесила трубку, опять схватила и набрала телефон еще раз. Она знала, Роберт часто включает автоответчик, когда работает у себя в кабинете над какими-нибудь важными документами. К тому же сейчас вечер понедельника, десять часов — Роберт обязательно должен быть дома. Понедельник — это святой день: Роберт готовится к процессам и даже не позволяет Руби приходить к нему или беспокоить звонками. Но сегодня, если она позвонит еще раз, Роберт поймет — что-то случилось, и обязательно снимет трубку.
Пять гудков. Голос Роберта на автоответчике — «би-ип» — можно говорить.
— Роберт, — прошептала Руби, — я вернулась, сижу в аэропорту Манчестера, так получилось, Хитроу не принимает, я опоздала на последний поезд, не знаю, как добраться до Лондона… О, дорогой, — Руби громко всхлипнула, — все очень плохо… Я так соскучилась… Пожалуйста, сними трубку… Роб, мне…
Автоответчик снова издал протяжный «би-ип» — ваше время истекло — и отключился.
Кому еще позвонить? Родителям? Исключено. Мама станет допытываться, почему Руби вернулась раньше времени. А если Руби начнет говорить, то плотину прорвет, и она затопит слезами всю телефонную будку. Лу? Но она недавно сменила номер (после неудачного романа с парнем по имени Магнус, который регулярно слышал глас Божий и считал своим долгом информировать Лу о том, что сказал Создатель), а Руби, понадеявшись на память мобильника, не выучила телефон подруги наизусть.
Оставался только один человек.
— Мартин?
— Руби! — радостно воскликнул Мартин. — Ну как там в Америке? У нас сейчас вечер, половина одиннадцатого, а у вас?
— У нас в Манчестере то же самое, — отрезала Руби.
— А-а, — протянул Мартин. — Но мне казалось… а что, в Колорадо есть свой Манчестер?
— Манчестер, чтоб ему провалиться, находится в графстве Чешир, Соединенное Королевство. Я вернулась!
— Что? Почему? Что случилось?!
— Розалия Баркер и ее муж, они… они не хотят меня знать… они выставили меня из дома. — Руби судорожно всхлипнула и замолчала, борясь с подступающими слезами, но поздно.
— Руби, Руби, Руби, — Мартин пытался прорваться сквозь безутешный плач, громкое хлюпанье, фырканье и жалобные подвывания.
— А теперь я не могу попасть домой и не могу дозвониться до Роберта, и мне та-а-ак пло-о-о-хо-о-о… — зашлась Руби, и потоки слез хлынули с новой силой.
— Руби, — твердо сказал Мартин, — успокойся, слышишь? Я сейчас приеду.
— А? Что-о… — пискнула Руби.
— Возьми чашку кофе, сядь где-нибудь в тихом уголке и жди меня. Я выезжаю, буду часа через три, может, и раньше, думаю, сейчас нет большого движения.
Плач в трубке оборвался.
— Ты приедешь сюда? — шмыгая носом, переспросила Руби. — О, Марти…
— Все «спасибо» потом.
— Я тебе так…
— Признательна, — рассмеялся Мартин. — А для чего же еще существуют друзья?
Мартин заметался по квартире: «Черт, черт, куда подевались ключи от машины?» Сейчас одиннадцать, в Манчестере он будет в два часа, в Лондон они вернутся самое раннее к шести, а на девять у него назначено собеседование в «Мэнпауэре».
«Ну и фиг с ним, карьера подождет, — решил Мартин. — Какой идиот положил ключи в хлебницу?»
Удивительно, старушка «фиеста», которая никогда не заводилась с первого раза, завелась с полоборота. Все светофоры Лондона при его приближении переключались на зеленый — добрый знак. Вскоре он мчался по хайвею, пулей проскакивая безликие городки средней Англии, и никто не остановил Мартина за превышение скорости — чудо! Если так пойдет, то в Манчестере он будет часа через два.
Руби сидела в пустом кафетерии аэропорта. Вокруг нее, точно стадо оленей, громоздились столы, на которых лежали перевернутые кверху ножками стулья. Руби примостилась у самого выхода и уже второй час пила одну-единственную чашку кофе, купленную на последние деньги. После еще нескольких безуспешных попыток дозвониться до Роберта у нее осталось всего восемьдесят пенсов. На кофе не хватало, но девушка за стойкой сжалилась и налила Руби чашку дорогого капуччино, пробив его в кассе, как банку диетической колы.
— У вас не будет неприятностей? — спросила Руби.
— Пли-ивать, — сказала девушка, растягивая звук «е» в долгий «и», — продавщица оказалась француженкой. — На следующей неделе я уезжаю в Биарриц. Ваш климат не по мне — слишком си- ирой.
Руби согласно кивнула.
— Вы останетесь здесь до утра?
— Нет, я жду друга, он приедет за мной из Лондона.
— Из Лондона? Не ближний свет. Это особи-ин-ный друг, — утвердительно сказала француженка.
Увидев шагающего через зал Мартина, девушка заговорщицки подмигнула Руби и одними губами беззвучно произнесла: «Супер». Мартин выглядел несколько утомленным и слегка взъерошенным. Но в этой небрежности была какая-то особая привлекательность, свой неповторимый стиль, который всегда очень шел Мартину.
— Ага, попалась! — сказал Мартин, как будто они играли в прятки.
Руби поднялась ему навстречу.
— О, Марти, извини, что заставила тебя…
— Не начинай с извинений, — перебил ее Мартин. — Иди ко мне.
Он обнял Руби и прижал к себе. Ткнувшись Мартину в грудь, она начала всхлипывать.
— Ну-ну, пойдем. Обо всем расскажешь по дороге, — ласково сказал Мартин и повел ее к выходу.
29
— Руби, — сказал Мартин, — я понимаю, это слабое утешение после того, что ты пережила за последние два дня, но хочу, чтобы ты знала — для меня ты как сестра, то есть я люблю тебя, как родную сестру, и если бы во время кораблекрушения у меня была лодка, для тебя в ней нашлось бы место рядом с моей мамой и Мэри.
Руби молча смотрела на проносящиеся за окном огни встречных машин. Мартин заверил ее, что готов слушать рассказ об американской трагедии до тех пор, пока у него не отвалятся уши, но Руби почти всю дорогу молчала. В какой-то момент Мартину даже показалось, что она уснула. Неудивительно, ведь последние три дня Руби провела в воздухе. Но, несмотря на усталость, она не могла спать. Руби просто сидела неподвижно и не мигая смотрела прямо перед собой.
— Руби, на что тебе сдался этот Натаниел Баркер? — снова заговорил Мартин. — Ты столько лет жила спокойно, знать не знала о существовании сводного брата, и ничего.
Руби молчала.
— А потом, он ведь тоже видел тебя впервые в жизни. Я уверен, если бы вы познакомились поближе…
— Со мной всегда так, — перебила его Руби, — родная мать отказывается от меня, все мужчины, с которыми я встречалась, бросали меня, брат — и тот отворачивается, как будто я какой-то отброс, никому не нужный хлам!
Мартин был потрясен той силой отчаяния, которая неожиданно выплеснулась в этом горьком и злом восклицании подруги.
— Руби, я никогда не отвернусь от тебя, что бы ни случилось.
— Угу. — Руби машинально взяла из заваленного разным мусором бардачка пустую сигаретную пачку и
