приветлива и любезна и с толстым немцем-бизнесменом, что сидит впереди, и с чернорабочим из Турции, что сидит через проход, они понимают, что это всего лишь развратная шлюшка, которая тщательно изображает, что у нее есть стоящая работа.
Перечитав этот последний кусок, я понимаю, что надо подробнее остановиться на двух вещах: Гимпо и Трейси.
Если говорить о причинах, почему эта американская подруга – дама, надо сказать, уникальная во всех отношениях, – зажгла zippo надежды для нас троих, единственных, кто уцелел из всего человечества, это будут причины действительно странные, даже, я бы сказал, извращенные. Пытаться понять психологические извраты этой растленной, завернутой логики – делозаведомо безнадежное, так что мне остается лишь изложить голые факты. Трейси считает, что Гимпо – неотразимый мужик. Она вся буквально пылает безудержной, но, к сожалению, безответной страстью к нашему другу, похожему – между нами – на гремлина-переростка.
Стоит им оказаться в одном помещении, и не важно, что это за помещение – зал, где происходит опорно-буржуазный суаре, бар с сомнительной репутацией, ресторан или даже гостиная в доме у маменьки Гимпо – эта ненасытная янки тут же падает на четвереньки и буквально вгрызается ему в гонады, производя, так сказать, оральную стимуляцию головки его стыдливого причиндала, красного от смущения. Ничуть не стесняясь присутствия посторонних, она сдирает с него штаны и запихивает к себе в рот оробевший объект своей страсти, ее алые ногти вонзаются в его трепещущие ягодицы и рвут их в клочья.
В общем, все было вполне очевидно: Гимпо поведает Трейси о нашем крестовом походе и, как следствие, о нашей насущной потребности в гуманитарной наличности; и она передаст в наше распоряжение все свои миллионы. Проще простого.
Начнем с Гимпо. Гимпо – сводный брат Сандры. Сандра – мать первенца Z, хотя она и не входит в число его бывших жен (она появилась где-то посередине между первой и второй). Так что Гимпо вроде как бывший шурин Z. И еще Гимпо – менеджер Z. Только не надо впадать в заблуждение: Гимпо – не Брайен Эпштейн и даже не Малькольм Макларен.
Гимпо, вообще-то, бывший рядовой армии, ветеран Фолклендской войны. Родился и вырос в Манчестере; так что благополучно избегнул смягчающего влияния размякшего южного общества. Он – самый приятный в общении, радушный и честный из всех моих знакомых. Добрейшей души человек. Хотя у него тоже есть свои заморочки: например, что касается его обязанностей по обеспечению безопасности сцены во время концертов – тут он излишне суров и строг.
Однажды я видел, как он схватил особо настойчивого фаната, который упорно пытался забраться на сцену, затащил его за колонки, пару раз приложил мордой о корпус и зашвырнул обратно в бурлящий зал. После концерта нам сообщили, что какой-то парнишка, весь в крови с головы до ног, беснуется в кабинете правления, орет на хозяина клуба и па местного промоутера и грозится подать на них в суд за предумышленное членовредительство, потому что они набирают в охрану каких-то припадочных психопатов.
Промоутер, естественно, захотел пообщаться с менеджером группы, чтобы выяснить, кто из охранников проявил себя столь непрофессиональным образом. Однако Гимпо – профессионал высшей пробы. С его точки зрения, разумеется. Он поднялся на ноги, поставил на стол свою банку с пивом, разбежался, ударился головой о стену (два раза), обеспечив себе моментальную и очевидную шишку на лбу, и пошел разбираться. Минут через пять он вернулся в гримерку и как ни в чем не бывало снова принялся за свое пиво. Объяснения? Да, он признался, что врезал парню по морде, но при этом ткнул пальцем в раздутую шишку на лбу, которая уже начала потихонечку приобретать неприятный синюшный оттенок, и заявил, что парень сам первый начал: вошел в такой раж, что сделался просто неуправляемым, и полез на Гимпо с кулаками, – а Гимпо просто пытался его успокоить.
Вам, наверное, кажется, что я одобряю и даже отчасти приветствую подобную линию поведения – что и меня самого характеризует не с самой лучшей стороны, – но мне просто хотелось привести пример уникальной методики Гимпо по разрешению различного рода проблем. Я же не пересказываю вам здесь фолклендские истории Гимпо. Откуда я знаю: может быть, вы как раз собрались обедать.
Где-то в середине восьмидесятых Гимпо оставил военную службу; работал на стройке в каком-то лондонском пригороде, а потом познакомился с Z; тогда он вообще не врубался в рок, равнодушный к его подпорченному очарованию; но он любил таскать тяжести и стал подрабатывать рабочим сцены у половозрелых «Zodiac Mindwarp and the Love Reaction». Он научился правильно заполнять таможенные документы; научился хранить квитанции; научился, как надо вытаскивать из постели клинических раздолбаев, которые не хотят, чтобы их вытаскивали из постели; научился… в общем, он научился всему, что должен знать и уметь тур-менеджер. Он работал тур-менеджером и менеджером сцены, или просто таскал на себе оборудование для концертов, разъезжая по миру с группами и исполнителями из «конюшни» потенциальных звезд Дэйва Бэлфи и Food Records. В то время менеджером Z был сам Бэлфи, который за последние полтора года не смог продвинуть карьеру Z ни на дюйм дальше – просто не чувствовал в себе сил и за пала. В общем, Гимпо не упустил свой шанс, учредил фирму «Питбуль Менеджмент» и принял бразды правления.
Как описать отношения Гимпо и Z? Это пожизненное заключение. Их отношения гораздо серьезней и глубже, чем отношения артиста и менеджера на контракте: это сумрачное уважение, лютая, черная преданность. Они знают все друг о друге: все слабые и сильные стороны.
И еще одна вещь насчет Гимпо, которую вам надо знать: наркотики. У него поразительный метаболизм – его организм абсорбирует наркоту без всякого видимого ущерба здоровью, физическому и душевному. Его даже толком и не вставляет. Вот, например, кислота, ЛСД, или как там оно теперь обзывается. Предполагается, что эта штука открывает порталы между сознательным и бессознательным, и при этом еще и неслабо торкает. А вот Гимпо с нее разве что на хи-хи пробивает. И никаких пожизненных побочных эффектов. В отличие от нас с Z, с нашими кислотными шрамами на хрупкой кожице слабой психики, с безнадежно испорченными порталами между сознательным и бессознательным и отчаянными попытками уцепиться за остатки объективной реальности – данной нам в ощущения в тот короткий период времени между детством и нашим теперешним существованием, – как-то выправить наш кривой путь между восходом и закатом, в безумной надежде, что продавцы в магазинах и автобусные кондукторы не станут смотреть нам в глаза слишком пристально.
– Ладно, ладно. Мы уже поняли. Вы, типа, супергерои от контркультуры. – Все тот же голос издалека.
Пространство наполнилось паром, и Гимпо принялся орать, как резаный. Билл открыл свой черный докторский чемоданчик, достал здоровенный пакет сверхъестественного кокаина и невозмутимо его развернул. Гимпо упал лицом в эти злую хрустальную пыль и вдохнул по методу Скарфейса.[4] У него в животе прогремело стаккато экзотических птичьих трелей, его налитые кровью глаза вылезли из орбит и принялись легонько подрагивать; от него пахло озоном и расплавленной жестью; над головой возник огненный нимб и опалил ему брови; непонятно откуда, в комнате вдруг появилось стадо шимпанзе нетрадиционной сексуальной ориентации – они демонстрировали свои жуткие розовые зады и выпукивали хитовые партии из популярных бродвейских мюзиклов.
Паровой молот Карлоса Кастанеды расплющил реальность Гимпо и уже подбирался к нашей.
– Так! – заорал Билл. – Вызывай такси! Быстрее! Едем к америкоске.
Яне стал спрашивать своего друга дзен-мастера, где он достал эти убойные оккультные кристаллы. У Темного Билла есть связи.
Сверхактивный рот Гимпо выпал из синхронизации с головой – пошел какой-то спиральный бред насчет папы римского, сержанта Билко и Филипа Ларкина в пылающем калейдоскопе исступленных вербальных невнятностей. В общем, он был не в том состоянии, чтобы возражать против поездки.
И еще Гимпо сильный. В смысле, физически сильный. И очень храбрый – взглянет смерти в лицо и нассыт ей в рот. Он не курит. В одежде предпочитает практичный стиль, чтобы было удобно. У него голубые глаза и короткие волнистые волосы.
Мы запихнули это бормочущее химическое торнадо на заднее сиденье такси. В этом тесном замкнутом пространстве было явственно слышно, как шипят его синапсы и трещит голова. Его глаза дико вращались в глазницах, прямо как в «Изгоняющем дьявола», проворачиваясь на 360 градусов. Его рассудок завертелся в
