Дурная мудрость

Северный полюс? Они еще не понимают… Но что они скажут об этом потом, когда вырастут?

Сыновья хохотали до слез.

Я заметил, что Билл присоединился к веселью: он скакал по арене с отрезанной головой черной «Грейс», насаженной на член. Гимпо тоже не смог усидеть на месте. Он слез со своего трона, обрушился в яму, расковырял дырку в груди уже мертвой «Кейт» и запихал туда свой причиндал. Я кончил ей в рот и оторвал ей голову – голыми руками. Теперь мы с Биллом плясали на пару, с головами растерзанных женщин на членах. Взревев от смеха, Рагнар вскочил на ноги. Он хлопал в ладоши и вытирал слезы тыльной стороной ладони.

– Славно потешили, славно.

Собаки и дети тоже приняли участие в этой кровавой потехе. Все были довольны и счастливы – как говорится, и стар и млад, – все смеялись и радовались, забавляясь с кусками тел расчлененных женщин.

Потом все вернулись обратно в пиршественный зал. Сыновья затянули свой гимн снежных байкеров. Потом – еще один, и еще. Пока мы все забавлялись в соседней комнате, потакая своим первобытным звериным инстинктам, служанки снова накрыли на стол. И, надо сказать, очень вовремя: кровь, насилие и жестокий секс возбуждают жажду и аппетит. Мы жадно набросились на еду и эль.

– Ну, что, – Рагнар со всей дури хлопнул меня по спине, так что у меня изо рта вывалился пережеванный кусок мяса, – Зодиак, дружище, как тебе наше гостеприимство, а?

– Замечательная культурная программа, Рагнар, дружище. Интересная и содержательная, – ответил я вполне искренне.

– Вот и славно, – отозвался Рагнар, вгрызаясь в ногу белого медведя. – Мы хорошо повеселились, а теперь шутки в сторону.

Один из этих местных ребят за столиком под телевизором обращается к нам. На хорошем английском:

– Вы не против, если мы выключим телевизор?

– Э? – Я.

Снежные байкеры, изрядно охрипшие от постоянного смеха и ора, разом притихли. Все взоры были обращены на Рагнара, на лицах – почтительное ожидание.

– Скажите, друзья, – улыбнулся Рагнар, – любите ли вы поэзию?

Билл закашлялся, подавившись элем.

– Поэзию?

– Да, поэзию, – отозвался Рагнар, явно задетый скептическим тоном Билла. – Поэзию воинов! Поэзию викингов – снежных байкеров!

– Мы хотим включить радио. Сейчас будет радио-бинго.

Я мысленно застонал, когда понял, что он имеет в виду: северные саги, долгие, нудные и нескладные вирши о крутых мужиках, что похваляются друг перед другом своими подвигами; пьяные басни о вечно бухих воителях с явными психопатическими наклонностями – какие они распрекрасные, хитроумные, доблестные ушлёпки. Хорошо еще, саги Рагнара оказались относительно короткими, а то я бы точно рехнулся. Рагнар поднялся на ноги, пошатнулся, но все-таки устоял – и велел принести мед поэзии. Двое байкеров притащили огромный глиняный таз, до краев полный эля. Пинт пятнадцать, не меньше. Рагнар осушил его одним глотком и начал свое поэтическое сказание.

– Я, Рагнар, – он ударил себя кулаком в грудь, – круче всех мужиков! – Он выплюнул сгусток какой-то гадости и продолжил:

Всякий из Сыновей, кто захочет оспорить мою крутизну,
Познакомится с верным моим Мозгобоем, ревущей пилой.

Он потряс кулаком и продолжил:

Когда был я младенцем, сосал материнскую грудь,
Обе груди я матушке напрочь отгрыз.
А в два года родного отца зарубил топором.

Сыновья Рогатого бога почтительно зааплодировали.

Когда мне сравнялось три года, мой член стал длиннее и толще,
Чем у любого из взрослых мужей.
Я отымел во все дыры родную сестру и насрал в рожу дьяволу,
Я ничего не боялся.
От моего пердежа все коровы на поле валились замертво.
Я могу перепить всех богов. Тор по сравнению со мной – слабак.
В сражении я лучший и в ебле я лучший,
В здеже и дрочилове – нет мне равных.
Однажды сразился я с Одином, старым болваном,
Все три его рога легко запихал ему в зад.

Рагнар смачно рыгнул и потерял нить.

– Включайте, конечно. – Гимпо.

– Ну да, – продолжил Рагнар, – как-то раз, когда мы совершили набег на Йоркшир, я отодрал 8000 женщин и заправил в зад 2000 мужикам, не считая овец и…

Парень, который обратился к нам по-английски, поднимается, вырубает телевизор и включает маленький радиоприемник на полке между двумя нашими столиками. Он невысокого роста, на лицо вполне симпатичный. Высокие скулы, усы, блеск в глазах, манера держаться немного нахальная, но не высокомерная. Обычно девушки таких любят: относятся к ним с материнской заботой и в то же время находят их очень даже сексуальными – собственно, этого им и надо (парням, я имею в виду). Он подходит к бару, говорит что-то барменше, и та смеется. Достает из-под стойки пачку ярко раскрашенных карточек размером восемь на шесть дюймов и отдает их парню.

Я все пытаюсь понять, что такое радио-бинго, и тут Гимпо говорит:

– А можно мы тоже сыграем?

– Да, конечно, – отвечает парень. – Мы сядем к вам за столик, и я покажу, что надо делать. – Они с приятелем пересаживаются к нам. Барменша тоже присоединяется. Она переносит со стойки телефон и ставит его на край стола. Мы сидим с одной стороны стола, они – с другой, напротив нас.

Большинство, я так думаю, знает правила бинго, так что я не буду ничего объяснять. Радио-бинго – это самое обыкновенное бинго, только по радио. Диктор зачитывает номера по-норвежски, наш новый друг переводит их на английский, и если номер есть у кого-то на карточке, он зачеркивает его крестиком. Если у кого-то из радиослушателей выходит полностью зачеркнутый ряд, он звонит в студию, все его поздравляют, зрители в студии ликуют, и игра продолжается.

Он продолжал в том же духе еще часа три. Причем я привел самый лучший фрагмент. Дальше был вообще мрак.

Бинго – штука донельзя скучная, в плане вклада в культуру – вообще никакая, но вот я сижу и играю в бинго, 4 ноября 1992 года, без пяти девять вечера. Очень скоро мы с Z и Гимпо начинаем узнавать норвежские цифры и зачеркиваем номера еще до того, как их переводят на английский.

Голос у ведущего очень даже бодрый. Похоже, он человек веселый. Когда в студию звонят люди, у которых зачеркнут весь ряд, он что-то им говорит, и они смеются. Мы тоже смеемся. Игра продолжается. Z спрашивает у наших новых друзей, они когда-нибудь выигрывали или нет?

– Нет. На Магеройе никто никогда не выигрывал. Играет весь остров. Каждую среду. Но никто никогда не выигрывал.

Наконец, поэтический раж иссяк. Вдохновение повыдохлось. Рагнар повернулся ко мне. Его глаза полыхали, словно лесной пожар. Словно горящий высотный дом.

– Это вершина мира, – сказал он очень серьезно. От него исходила энергия грубой мужской силы. Его трясло, как мухоловку при наплыве мух. Время застыло.

– Бинго! – кричит Гимпо.

Девушка снимает трубку и набирает номер. По радио слышно, как она разговаривает с ведущим. Слышно, как Z бормочет:

– Вот, бля, везучий!

Гимпо, как выясняется, выиграл что-то около трехсот фунтов – на обеспеченную старость, конечно, не хватит, но это хороший знак. Игра позабыта. Кстати, мы даже не знаем, как зовут наших новых друзей.

Да, надо бы познакомиться. Нахального парня с усами зовут Ларс, симпатичную девушку-барменшу – Тунец. А как звали второго парня, я забыл. Ларс предлагает такой вариант: Гимпо возьмет деньги из кассы, а Тунец потом получит его выигрыш. Тунец не против. Она ставит всем пиво за счет заведения. Я спрашиваю у Ларса, чем он занимается – обычная вежливость или божественное вмешательство?

– Ха-ха-ха, – смеется он. – Я смотритель маяка.