смешная шляпка, прелестный платок из полупрозрачного газа или пара деревянных браслетов — вроде тех, которые Питер подарил ей после того, как закончил работу над ее руками. Эти небольшие знаки внимания были очень дороги Нэнси.
Но сегодня Питер, похоже, задумал что-то совсем особенное. Когда он вошел, она сразу обратила внимание на большой сверток в его руках и догадалась, что Питер принес ей еще одну «пустяковину», однако вручать подарок он не спешил. Сверток остался лежать под зеркалом в прихожей, и заинтригованная Нэнси весь вечер сгорала от любопытства.
И вот теперь Питер поднялся с кресла и с таинственной улыбкой ушел в дом. Когда он вернулся, Нэнси заметила, что сверток не просто велик, но и довольно тяжел, и не ошиблась. Питер положил его ей на колени и чуть отступил назад.
— Что это, Питер? Какой тяжелый!.. Как камень. — Ей не терпелось поскорее развернуть сверток и узнать, что там.
— Да, это самый большой изумруд, который я только смог найти в ближайшей лавчонке, — с усмешкой сказал Питер.
— Сейчас посмотрим… — Нэнси развернула бумагу и охнула, увидев, что принес ей Питер. В коробке лежал очень дорогой фотоаппарат.
— Ах, Питер, ты просто гений! Какой замечательный подарок! — вырвалось у нее. — Но мне, право, неловко…
— Ничего особенного тут нет, — перебил Питер с неожиданной горячностью. — Кроме того, я рассчитываю, что ты отнесешься к этой штуке со всей серьезностью.
Они оба хорошо знали, как сильно беспокоило Нэнси то обстоятельство, что после аварии ей больше не хотелось рисовать. И дело было не в искалеченных руках — Питер сумел полностью восстановить двигательные функции, так что после небольшой тренировки Нэнси могла бы вернуться к любимому занятию. Но она не хотела, вернее — не могла. Каждый раз, когда она задумывалась о красках и кистях, что-то как будто останавливало ее. Ее старые картины, которые сиделки привезли из Бостона, так и остались нераспакованными и пылились в кладовке. Нэнси не хотелось даже смотреть на них, не говоря уже о том, чтобы создавать что-то новое.
Другое дело — фотоаппарат.
В глазах Нэнси вспыхнул восторг и радостное нетерпение, и Питер мысленно поздравил себя с удачей. Похоже, он нашел правильное решение. Нэнси просто необходимо было новое дело, новые возможности, ибо прежние только будили в ней тяжелые воспоминания. И это было правильно — из старых кирпичей новый дом не построишь.
— Между прочим, — сказал Питер, прикидываясь равнодушным, — там внутри есть инструкция по пользованию этим аппаратом. Чертовски сложная штука! Во всяком случае, чтобы разобраться в ней, моего медицинского образования не хватило. Может, у тебя что-нибудь получится.
— Гм-м, посмотрим…
Нэнси достала из коробки инструкцию и углубилась в чтение. Время от времени она откладывала ее в сторону и принималась вертеть фотоаппарат в руках, чуть слышно бормоча что-то себе под нос. Она была так поглощена этим занятием, что Питер подумал, уж не забыла ли она о нем. Он уже собирался напомнить Нэнси о своем существовании, когда она выпрямилась и небрежно взмахнула маленькой книжечкой.
— Это очень просто, Питер, — сказала она. — Смотри, если не хочешь пользоваться автоматикой, то вот это колесико устанавливает диафрагму…
Питер понял, что угодил в десятку, и, довольный, откинулся на спинку кресла. Прошло еще полчаса, прежде чем Нэнси снова вспомнила о нем. Она неожиданно подняла голову и посмотрела на него, и по ее глазам Питер понял, как она рада и благодарна ему.
— Это самый замечательный подарок, какой я когда-либо получала, — с чувством сказала она. «Если не считать голубых бус, которые Майкл подарил мне на ярмарке», — мысленно добавила Нэнси, но тут же усилием заставила себя не думать о них. — А пленка? Ты принес пленку?
Питер заметил темную тень, промелькнувшую в ее глазах. Он уже привык к этим призракам прошлого, которые посещали Нэнси довольно часто, но тут он был бессилен. Впрочем, Питер был уверен, что со временем грустные мысли перестанут навещать ее.
— Конечно. — Наклонившись вперед, он достал из свертка, где, кроме фотоаппарата, лежали еще кое- какие фотопринадлежности, маленькую коробочку с кассетой. — Разве я мог забыть про пленку?
— Нет, — произнесла Нэнси. — Ты никогда ничего не забываешь.
Она ловко вставила кассету в аппарат и принялась снимать сначала Питера, потом — бухту, потом — птиц, стайками пролетавших перед балконом.
— Фотографии скорее всего будут неудачными, но ведь это только начало… — извиняющимся тоном сказала она, поворачиваясь к нему, но Питер отрицательно покачал головой:
— Разве только те, где ты сфотографировала меня. У тебя все получится, Нэнси…
Он еще долго сидел и любовался ею, потом встал и, обняв Нэнси за плечи, увлек ее в комнату.
— У меня есть для тебя еще один сюрприз, Нэнси, — сказал он.
— Знаю, «Мерседес»! Я угадала, да?
— Нет. На этот раз я говорю серьезно. — Он с ласковой улыбкой поглядел на нее сверху вниз. — Я хочу познакомить тебя с одним своим другом. Это совсем особенная женщина, Нэнси. Я уверен, она тебе понравится.
В первое мгновение Нэнси испытала какое-то странное чувство, которое было подозрительно похоже на ревность, но что-то в лице Питера подсказало ей, что ее опасения беспочвенны. Он, в свою очередь, почувствовал ее напряжение, но продолжал как ни в чем не бывало:
— Ее зовут Фэй Эллисон, мы вместе учились.
По-моему она самый опытный психоаналитик на всем Западном побережье, а может быть — и в Штатах. Кроме того, Фэй очень интересный человек и надежный товарищ, и я не сомневаюсь, что она тебе понравится.
— И?.. — Беспокойство и любопытство сражались в Нэнси, и Питер успокаивающе улыбнулся.
— И… Я думаю, тебе будет полезно пройти курс психоанализа. Впрочем, мы с тобой уже об этом говорили.
— Ты считаешь, что со мной что-то не так? — Нэнси опустила фотоаппарат и серьезно посмотрела на него.
— Ничего подобного. Ты поправляешься на удивление быстро, но… Тебе уже пора готовиться к возвращению в большой мир. С кем ты сейчас общаешься? Только со мной, с Гретхен и с Лили. Неужели тебе не хочется поговорить с кем-то еще?..
«Хочется. С Майклом», — подумала Нэнси. Майкл был ее лучшим другом, но он был далеко. Пока же ей вполне хватало Питера.
— Я… я не знаю.
— Думаю, что, когда ты познакомишься с Фэй, ты больше не будешь колебаться. Она… — Его губы тронула легкая улыбка, которая заставила Нэнси испытать новый укол ревности. — Она настоящая болтушка, хотя для психоаналитика это не самое хорошее качество. Психоаналитик должен уметь слушать, но в твоем случае это не главное. Фэй очень искренний и добрый человек, и она очень тебе сочувствует.
— Она знает о… о том, что со мной случилось?
— Да, давно знает.
Фэй была у него в тот момент, когда из Бостона позвонил сначала Викфилд, а потом — Марион Хиллард, но Нэнси было вовсе не обязательно об этом знать. Питер и Фэй Эллисон были любовниками уже довольно давно; на протяжении десяти с лишним лет они то расходились, то сходились вновь, но в их отношениях товарищества и привязанности было гораздо больше, чем страсти.
— Сегодня во второй половине дня она зайдет на чашечку кофе. Ты не против? — спросил Питер, но Нэнси знала, что никакого особенного выбора у нее нет.
— Нет, нисколько, — ответила она, но настроение у нее сразу упало, и, накрывая в гостиной стол, Нэнси думала о том, что ей вовсе не хочется, чтобы в ее теперешней жизни появился какой-то новый персонаж, в особенности — женщина. Настороженность, недоверие, чувство соперничества — все это не
