прибегавшая к помощи Джорджа Каллоуэя. Они вдвоем намечали стратегические проблемы, а Майкл подробно докладывал свои соображения по всем деталям. Этот проект лежал целиком на нем — так захотела Марион. Заказ был очень престижным — за таким охотились многие крупные архитектурно- дизайнерские фирмы, и она рассчитывала, что успех поможет Майклу упрочить свою репутацию и сделать себе имя в деловом мире.
Когда совещание закончилось, было уже почти шесть часов, и Венди чувствовала себя выжатой как лимон. Она сумела выгодно подать свои идеи и даже отстояла одну или две из них, когда Марион вдруг усомнилась в целесообразности того или иного дизайнерского решения. На вопросы Майкла, носившие еще более конкретный характер, Венди тоже отвечала толково, со знанием дела, и ни разу не замялась и не сказала «не знаю». О чем бы ее ни спросили, она не медлила с объяснениями, и у Бена были все основания гордиться ею.
— Отличная работа, крошка, — сказал он Венди, когда они выходили из конференц-зала, и потрепал ее по плечу.
Его отозвала в сторону секретарша Марион, и Венди пошла дальше одна. Она уже подходила к лифтам, когда ее неожиданно догнал Майкл.
— Ваш доклад произвел на меня очень хорошее впечатление, Венди, — сказал он. — Думаю, что с вашей помощью мы сумеем отлично справиться с этим заказом.
— Я тоже надеюсь. — От похвалы Венди буквально расцвела, в особенности — от его похвалы. — Послушайте, Майкл… мистер Хиллард… Мне очень жаль, если я сказала в парке что-то такое, что оскорбило вас. Я вовсе не хотела лезть в ваши дела, и если мой вопрос был… бестактным, я прошу у вас прощения.
Видя, что девушка действительно смущена и расстроена, Майкл поспешно улыбнулся и махнул рукой.
— Нет, это я был груб и сожалею об этом. Это весна виновата — из-за нее я то сплю на ходу, то начинаю обижаться на самые невинные замечания. Скажите… могу ли я пригласить вас на ужин, чтобы как-то компенсировать моральный ущерб?
Венди очень удивилась, услышав эти слова, но сам Майкл был удивлен не меньше, а, пожалуй, даже больше ее. Ужин?.. Интересно, как это у него язык повернулся? Вот уже год, как Майкл не ужинал с женщиной, если не считать редких вечеров с матерью, и вот — на тебе!.. Впрочем, он тут же подумал, что тут нет ничего особенного. Венди была довольно мила, она хорошо поработала и заслужила награду. И она так застенчиво смотрела на него снизу вверх своими голубыми глазами, так трогательно краснела в замешательстве…
— Вы… не должны…
— Я знаю, но мне бы этого хотелось, и если вы не имеете ничего против… Вы свободны сегодня вечером?
— Да, — кивнула Венди. — Мне будет очень приятно.
— Вот и отлично. Тогда я заеду за вами домой ровно через час.
Майкл нацарапал ее адрес на последнем листке своего блокнота и с улыбкой поспешил пройти к себе в кабинет. Ужин с Венди… Это, разумеется, было чистое безумие, но почему бы нет?
Ровно через час, минута в минуту, он был уже у ее дверей. Дом Венди был довольно приземистым, в один этаж; выстроенный из желтовато-бурого ноздреватого песчаника, он мог похвастаться свежевыбеленными угловыми столбами и покрытой светлым вишневым лаком дверью с отполированной бронзовой ручкой и бронзовым же молоточком. В доме было четыре квартиры; Венди занимала самую маленькую из них, но зато ее окна и второе крыльцо выходили в небольшой, но очень уютный садик. Дорожки в нем были засыпаны песком, на клумбах пробивались нежные нарциссы, а под кустами сирени была врыта небольшая зеленая скамеечка.
В квартире Майкла встретила удивительная, пестрая, но все же чем-то весьма притягательная смесь старого и нового. Антикварный, красного дерева резной туалетный столик на «львиных лапах» со вставками из панциря черепахи соседствовал здесь с ясеневой горкой тридцатых годов, а между ними втиснулся торшер в стиле модерн с пластиковым голубым плафоном, напоминавшим купол мечети. Все это каким-то образом неплохо сочеталось друг с другом — должно быть, благодаря умело расставленным горшкам с цветами, бронзовым подсвечникам и наброшенным на спинки кресел платкам с индейским или мексиканским орнаментом.
Оглядев начищенное чуть не до зеркального блеска столовое серебро, к которому Венди, похоже, питала нездоровое пристрастие, Майкл опустился в одно из кресел, чтобы отдать должное легкой закуске, которую Венди успела приготовить к его приходу. Они выпили по порции «Кровавой Мэри», потом еще по одной. Время летело незаметно, разговор был легким, ни к чему не обязывающим, и Майклу было почти жаль прерывать его, когда, поглядев на часы, он понял, что им пора ехать: во французском ресторане, где он заранее заказал столик, опоздавший рисковал остаться без места уже через пять минут после назначенного времени.
— Боюсь, нам придется поторопиться, если мы хотим успеть. Или не будем? — проговорила Венди, и Майкл вздрогнул — она, казалось, прочла его мысли.
В глазах ее поблескивали озорные искры, и он невольно задумался, пытаясь отгадать, что у Венди на уме. Возможно, раньше он понял бы это сразу, но не теперь — слишком много прошло времени с тех пор, как он с кем-то встречался, и Майкл боялся ошибиться, сделать неверный шаг.
— Не знаю, — промолвил он наконец. — Откровенно говоря, я просто не вижу альтернативы…
— Я задумала отчаянную вещь… Что, если мы не пойдем в ресторан, а соберем корзинку для пикника и отправимся на Ист-Ривер смотреть пароходы?
Она смотрела на него с сомнением и надеждой и почему-то напоминала ему маленькую девочку, которой пришла в голову отчаянно смелая и дерзкая мысль. Майкл не сдержал улыбки. Он был в строгом темном костюме, она — в длинном вечернем платье с блестками: для пикника на речном берегу это была не самая подходящая одежда.
— Неплохо придумано, — все же сказал Майкл. — А в твоем холодильнике найдутся подходящие продукты? Например, арахисовое масло?
— Разумеется, нет! — с притворным возмущением ответила Венди. — Зато у меня есть паштет из гусиной печенки и свежий хлеб. Паштет я готовила сама.
Она так явно гордилась своими кулинарными способностями, что Майкл поспешил изобразить восхищение.
— Признаться честно, — сказал он, — я не смел и надеяться на паштет из гусиной печенки. Мое убогое воображение не может подняться выше хот-догов, арахисового масла и пирожков с повидлом.
— Ну уж нет! — отрезала Венди, исчезая в кухне.
Не прошло и десяти минут, как она уже собрала вполне приличную корзинку для пикника. В нее попали полбанки баклажанной икры, обещанный паштет, батон хлеба, солянка в судке, увесистый ломоть ветчины, три сочные груши, виноград и бутылка белого вина.
— Ну что, нам хватит? — обеспокоенно спросила Венди, демонстрируя ему содержимое довольно вместительной спортивной сумки, заменяющей корзину для пикника, и Майкл со смехом кивнул.
— Конечно, хватит! По правде говоря, в последний раз я так плотно ужинал, когда мне было лет двадцать. В последнее время я живу в основном на сандвичах с ростбифом и тех крошках, которые секретарше удается скормить мне, когда я слишком занят, чтобы сопротивляться. Что это может быть, я до сих пор не знаю. Не исключено, что Сью кормит меня кошачьими консервами — так мое содержание обходится фирме гораздо дешевле.
— Какой кошмар! — возмутилась Венди. — Просто удивительно, как ты до сих пор не умер от голода.
«А я и умер, только не от голода», — хотел сказать Майкл, но сдержался: слишком уж было похоже на правду. Что касалось голодной смерти, то до нее ему было еще далеко, хотя он действительно выглядел довольно худым.
— Ну что, ничего мы не забыли? — Венди огляделась по сторонам и сняла с ближайшего кресла бежевую шаль. — Пошли.
Майкл вскинул на плечо сумку, и они вышли из дома через заднее крыльцо. Пройдя несколько
