– По-моему, у нее есть свой. Но все равно – спасибо. Береги себя, Олимпия, не позволяй девчонкам действовать тебе на нервы! До встречи! Я рад, что мы поговорили так славно.
Олимпия повесила трубку и еще долго сидела неподвижно, глядя на телефон. Она так задумалась, что даже не заметила, как с папками в руках вошла Маргарет.
– У тебя такой вид, будто ты волка увидела. Что-то не так?
– Да нет, все в порядке. Это был волк в овечьей шкуре. Чарли мне посоветовал позвонить Чонси. И оказался прав – удалось подготовить почву для нормального общения на Аркадах. Я только что с ним говорила. Ушам своим не верю, Чонси был сама любезность!
Олимпия действительно была поражена до глубины души. Чонси был гораздо любезнее, чем Гарри, когда речь заходила о предстоящем бале. Впрочем, это можно было понять: светские рауты – стихия Чонси, а для Гарри – это чужой и непонятный мир.
– Ну что ж, уже неплохо, – улыбнулась Маргарет.
– Он за пятнадцать лет мне столько добрых слов не сказал, сколько сейчас. Наверное, на радостях, что девчонки выходят в свет. Он этому такое значение придает!
– Это и в самом деле большое событие. Они получат удовольствие. Надеюсь, и ты тоже. Я уже жду не дождусь. Ни разу не была на таком балу. Я себе даже платье купила, представляешь?!
– Я тоже. Мы с Фридой уйму времени потратили, да и денег тоже, зато теперь в полной боевой готовности.
– Гарри так и не передумал? – осторожно поинтересовалась Маргарет, кладя бумаги на стол. Она пришла проконсультироваться с коллегой, но не могла не обсудить тему бала.
– Нет. И вряд ли передумает. Как мы только его ни уговаривали! Я капитулировала. Хорошо хоть, Чонси в кои-то веки ведет себя прилично. Правда, еще не факт, что он будет так же мил в самый ответственный момент.
Чонси любил выпить, правда, теперь это случалось реже, чем в годы их супружества, как говорили их общие друзья. В молодости Чонси напивался почти ежедневно. Вначале алкоголь придавал ему обаяния и романтизма. С годами, выпив, он стал впадать в агрессию. Невозможно предсказать, каким Чонси будет на балу, когда выпьет четыре мартини и бутылку вина или, еще того хуже, бренди. Но на данный момент он вел себя достойно, а это уж забота Фелиции – следить, чтобы муж не перебрал. Слава богу, от Олимпии теперь этого не требуется. Фелиция тоже была не прочь выпить, в этом отношении они были два сапога пара. Сама же Олимпия к спиртному относилась равнодушно, как и Гарри.
– Олли, не волнуйся! Я буду рядом, – заверила Маргарет. – Все будет хорошо!
– Ты мне будешь очень нужна, – сказала Олимпия и решительно придвинула к себе папки с документами. Маргарет устроилась напротив и принялась объяснять, что к чему.
К удивлению Олимпии, после разговора с Чонси в ней, вопреки всему, почему-то поселилось предчувствие, что день первого бала дочерей станет еще большим испытанием, чем можно было себе представить. Особенно без поддержки Гарри!
Глава 5
До бала оставалась ровно неделя. В субботу Олимпия проснулась с высокой температурой. Она два последних дня чувствовала себя неважно. Саднило в горле, болел живот, нос заложен. А к вечеру субботы она разболелась окончательно. Термометр показывал тридцать восемь с лишним. В воскресенье ей немного полегчало, но взбунтовался желудок. Рези в животе были такими сильными, что, когда Олимпия спустилась на кухню, она с трудом сдерживала слезы.
Гарри готовил сыну завтрак. Олимпия сразу заметила у Макса нездоровый румянец. После завтрака она поставила ребенку градусник. Тридцать девять! Макс хныкал и жаловался, что чешется живот. Осмотрев тело сына, Олимпия обнаружила у ребенка обильную сыпь. Вся кожа была покрыта крошечными красными точками, и, когда она заглянула в книгу доктора Спока, которую хранила еще с рождения старшего сына, поняла, что у малыша, как она сразу и подумала, ветрянка.
– Господи! Ну почему именно сейчас?! – воскликнула Олимпия и в сердцах отшвырнула ни в чем не повинную книгу.
На этой неделе им никому нельзя было болеть. Ей надо быть в строю, у нее на работе куча новых дел, а Маргарет взяла недельный отпуск. Оставлять Макса на попечение няни, когда он болен, было не в ее правилах. Да еще не факт, что она сама поправится и сможет выйти на работу.
Олимпия позвонила педиатру, тот посоветовал щедро намазать тело Макса цинковой болтушкой и держать в постели. Главное, сказал доктор, чтобы мальчик не расчесывал воспаленные места.
К счастью, у самой Олимпии температура начала спадать. Самочувствие по-прежнему было отвратительное, но у нее по крайней мере, скорее всего, был грипп или тяжелая простуда, так что через несколько дней она должна поправиться.
Во вторник вечером должен был приехать Чарли, он поможет ей с младшим сыном. А в среду после обеда прилетают девочки.
В воскресенье вечером позвонила Джинни. Говорила жутким голосом – оказалось, у нее бронхит, и девушка кашляла в трубку так, что в ушах у Олимпии звенело.
– Завтра никуда не ходи, полежи денек! – посоветовала мать. Было ясно, что пока о поездке домой не может быть и речи.
– Не могу, мам. У меня же экзамены! – возразила Джинни и разрыдалась.
– Попроси перенести, ты же сейчас не в состоянии никуда выходить! – убеждала дочь Олимпия.
– Переносы принимаются только по пятницам. Тогда я домой попаду не раньше позднего вечера пятницы!
Вирджиния жалобно всхлипнула. Она ужасно себя чувствовала, но пропускать бал, назначенный на следующие выходные, – такого она и представить себе не могла.
– У тебя, мне кажется, выбора нет.
