ломоть, — ан нет, она продолжает на меня давить.
Франческа смягчилась и попыталась улыбнуться, хотя пальцы ее продолжали нервно сжимать подлокотник кресла.
— Ни за что не поверю! Для нее ты по-прежнему несмышленыш — в переносном смысле, конечно. Странно, что она еще не добилась своей цели. Уверена: мисс Меррит не первая невеста, которую леди Розмари для тебя присмотрела.
— Да ты сама как моя бабушка — даже если этого не понимаешь! Тебе только дай палец — сразу отхватишь всю руку. И ради Бога, перестань называть Эмму мисс Меррит. Раньше ты терпеть не могла подобные формальности.
— Раньше мы никогда не оказывались в такой ситуации, — холодно бросила Франческа, резко повернув голову. Отсвет огня упал на спускающуюся с виска шелковистую прядь, и Уилл невольно залюбовался цветом ее волос — то ли рыжим, то ли золотым. — Когда мы учились в колледже, все было по-другому. Ты был просто Уилл Квентин и ничем не выделялся среди остальных студентов. Я понятия не имела, что ты обладатель древнего титула и владелец огромного имения.
Уилл откинулся в кресле.
— Это было очень-очень давно, — мягко сказал он. — Продолжай, Фран. Мы слишком хорошо знаем друг друга и можем говорить совершенно откровенно.
— Твоя бабушка так не считает.
— Откуда тебе знать, что считает моя бабушка? — недовольно буркнул Уилл. — И вообще, почему тебя это волнует? Какое отношение она к нам имеет? И имела ли когда-нибудь?
— Она меня ненавидит, — прямо сказала Франческа.
Уилл чуть не подпрыгнул от изумления.
— Да ты просто дурочка! — сердито воскликнул он. — Ну ладно, согласен, вы всегда по-разному смотрели на жизнь, но считать, что она тебя ненавидит, — это же полный бред!
Франческа отхлебнула виски.
— Тебе лучше знать, — сказала она, но, похоже, осталась при своем мнении.
— Да, мне лучше знать. У меня есть все основания утверждать, что твоя судьба ее волнует. Ей не меньше, чем тебе, хочется, чтобы все прояснилось.
— Но по другой причине, — не сдавалась Франческа, наблюдая за Уиллом. — Поверь: мне не больше твоего хочется говорить о старой леди. И не важно, что она думает. Ты завел этот разговор, не я.
— Ничего подобного, — раздраженно бросил Уилл и тут же пожалел о своей несдержанности. Черт, ей и без того худо — нечего срывать на ней свое дурное настроение. Ну почему они не могут разговаривать нормально, прекратив ворошить прошлое?
— Итак, — сказала минуту спустя Франческа, водя тоненьким пальчиком по краю стакана, — ты собираешься жениться на мисс… на Эмме.
Уилл шумно выдохнул. Гораздо больше, чем произносимые Франческой слова, его волновал медленно описывающий круги пальчик. Он хорошо помнил прикосновения этих длинных тонких пальцев к своей коже. И что они чувствовали, когда напрягалось его тело, помнил тоже. О Господи, неужели он совсем утратил над собой контроль?
Франческа подняла глаза, и Уилл, понимая, что ни в коем случае не должен показывать ей, что с ним творится, резко встал. Повернувшись к Франческе спиной, он занял прежнее положение у окна и, сообразив, что она ждет ответа, осторожно сказал:
— Для тебя это имеет значение?
— Нет. Я просто пытаюсь поддержать разговор. Но, согласись, ты об этом подумываешь. Иначе зачем было приглашать к себе девушку вместе с родителями?
Уилл вздохнул. Совладав с собой, он повернулся и посмотрел Франческе в лицо.
— Бабушка мечтает о правнуках. Ты не пожелала исполнить ее желание. Стало быть, дело за мной.
Франческа внезапно побелела как полотно.
— Без этого ты не мог обойтись, да? — сквозь сжатые зубы проговорила она. — Только-только у нас завязалась приятная беседа, как ты своим гнусным замечанием все испортил. — Она отставила стакан, расплескав часть его содержимого, стремительно поднялась и заковыляла к двери. — Если тебе все равно, я поужинаю наверху. Общество собственной персоны меня устраивает куда больше, чем твое.
— Фран…
Прежде чем Франческа открыла дверь, Уилл схватил ее за руку. Как бы ей ни хотелось вырваться, она, вспомнив о больной ноге, осталась стоять на месте. Тело ее, однако, напряглось как струна.
— Прости, — сказал Уилл, невольно подумав, как хрупка эта рука под гладкой тканью. Казалось, надави он чуть сильнее — и она переломится.
— Не стоит извиняться!
Но извиниться стоило, и он это понимал.
— Посидим еще немного, — попросил он, пытаясь смягчить повисшую в воздухе напряженность. — Ты права: я бестактный осел. Тебе и без того худо.
— Тебя это не должно касаться, — сухо бросила Франческа, явно не желая принимать его извинения. — Ты предупредишь миссис Харви или мне сделать это самой?
С губ Уилла невольно сорвалось бранное слово, и, не думая, что делает, он резко повернул Франческу к себе лицом, а потом… обнял и, прижав ее голову к своему плечу, стал одной рукой гладить по затылку.
Она не сопротивлялась, но и никак не отвечала — просто позволила себя обнять. Ее руки бессильно свисали вдоль бедер, спина будто окаменела. Казалось, Уилл сжимает в объятиях живую статую.
— Фран, — повторил он, поглаживая ее шелковистые волосы, — Фран, ты же знаешь, я не хотел причинить тебе боль. Просто мне трудно привыкнуть к тому, что ты здесь, со мной…
— Я не просила, чтобы ты меня оставлял, — пробормотала Франческа; Уилл ощутил влажное тепло ее губ, и его тело напряглось.
— Верно, — выдавил он, стараясь не поддаваться чувствам, вызванным ее близостью. Но эти бедра, к которым прижимались его колени, щекотавший его ноздри сладкий запах ее духов были так знакомы… Губы Уилла коснулись нежной щеки, и он ощутил соленый вкус слез. — О, Фран, — простонал он, — перестань сопротивляться, прошу. Позволь по крайней мере тебя утешить…
— Я не нуждаюсь в твоем утешении, — процедила Франческа сквозь стиснутые зубы и отвернула лицо, будто испугалась, что он собирается ее поцеловать.
Поцеловать? У Уилла похолодело под ложечкой. Ему нестерпимо хотелось хорошенько ее встряхнуть, а потом швырнуть на диван и… с безумной страстью заняться с ней любовью. Но вслух он произнес лишь, скрывая свои чувства за резкостью тона:
— Ты сама не знаешь, чего хочешь! История с этим типом сделала тебя сверх меры чувствительной. Слова тебе не скажи! Я, конечно, болван и готов это признать, но… нельзя, чтобы это встало между нами. — Говоря так, Уилл подумал, что незащищенность Франчески сводит его с ума, и попытался представить, как повела бы себя бабушка, увидев его в эту минуту. Рози, наверно, хватил бы удар…
— Между нами? — Голос Франчески дрогнул; внезапно подняв руки, она положила ладони ему на грудь. — Между нами, Уилл? — еще раз повторила она, глядя на него полными слез глазами. — Может быть, я что-то забыла? «Нас» не существует! Есть только ты и я, каждый в отдельности, — и целая куча лжи и обмана!
Уилл крепко сжал ее плечи.
— Ты не права, — коротко сказал он, понимая, что заходит слишком далеко — гораздо дальше, чем ему хотелось бы. Но, черт возьми, в смятении чувств она была так привлекательна, так соблазнительна… эти огромные глаза, эти слезинки, дрожащие на ресницах, эти мягкие влажные губы…
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Уилл нагнулся и нашел губы Франчески своими. Язык властно протиснулся между ее зубов.
Горячая волна захлестнула его мозг, страсть затуманила разум. Будь он в состоянии рассуждать, ничего подобного не случилось бы, но его охватило настоящее безумие. Франческа, не ожидавшая поцелуя, в первую секунду никак не ответила на его порыв — просто замерла. Уилл продолжал сжимать ее в
