он заметил, как женственно она выглядит в коротких шортах и маечке, какие длинные у нее ноги. Он припомнил пышную грудь…
— Ну да, полицию, — повторил Доминик уже с меньшей уверенностью. — Я застукал вас в моей комнате, где вы шарили как обыкновенная воровка. Вы как работаете — в одиночку или с сообщником, притаившимся в кустах?
Джейми испуганно ахнула:
— Вы не можете так думать…
— Почему? Грабители способны принимать любой облик. Вы полагаете, что ваше невинное личико вас спасет?
— Я не воровка!
Она защищается довольно энергично, решил Доминик, хотя, с другой стороны, что ей остается? Он все еще пытался сохранить в душе злость. Вина ее очевидна, а он теряет время, убеждая себя, что это не так…
— Так что же вы здесь делали? Не притворяйтесь, что искали меня: вы знали, что меня тут нет.
— Я не искала вас. — Джейми прижала руки к животу, пытаясь унять спазмы. И, словно это могло ее оправдать, добавила: — Я думала… что это комнаты Катрионы.
С него все еще стекала вода, и он переступил на сухое место на ковре, но Джейми, как-то панически ахнув, отшатнулась, словно Доминик хотел ее ударить. Джейми наткнулась на дверь и одной рукой стала нащупывать ручку у себя за спиной. Он знал, что если она откроет дверь — только ее и видели. И он ничего не сможет объяснить мачехе. Катриона же раздует из этого целую историю…
Доминик рванулся вперед, забыв про полотенце, обмотанное вокруг бедер. Рука его уперлась в дверь у затылка Джейми, и в тот же миг полотенце скользнуло на пол. Когда Доминик прижался к Джейми, он почти почувствовал ее теплое мягкое тело под тонкой одеждой.
Ощущение было необыкновенно возбуждающим. Девушка, слегка шевельнувшись, заставила все его существо полыхнуть огнем, и Доминик еще плотнее прижался к ее груди.
Какую-то минуту оба молчали, Доминик слышал ее дыхание, такое же лихорадочное, как и у него. Он тщетно пытался подавить возбуждение, которое только усиливалось оттого, что она, работая руками и ногами, старалась вырваться. Она чувствовала сокращение каждого его мускула. А он… чем больше он пытался уйти от этих ощущений, тем больше возбуждался.
Но, Боже мой, как приятно чувствовать ее тело под тяжестью своего собственного! Сколько ночей ему это снилось, а теперь реальность была лучше любого сна. Он знал, что вот-вот может потерять контроль над собой. Он так хотел ее, что желание превращалось в физическую боль.
— Не надо… — слабо выдохнула она, и ее дыхание защекотало ему шею. На лице Доминика появилась гримаса: неужели глупышка думает, что он ее отпустит? Она не представляет себе, какое это наслаждение — чувствовать ее руки на своем теле… Он хотел бы сдвинуть их пониже, туда, где пылала его плоть…
Джейми не могла поверить, что все это происходит с ней, и притом — наяву. Она уже видела Доминика обнаженным — в то утро, когда он, искупавшись, появился из воды как языческое божество. Господи, что же делать? Что она может сказать такого, что заставило бы его отпустить ее? А сердце ее было готово выскочить из груди…
— Вы так и не ответили мне, — сказал Доминик.
Джейми едва не расхохоталась. Не может же он ожидать разумного ответа, втиснув свое волосатое бедро у нее между ногами?
— Не знаю, какого ответа вы ждете от меня, — сказала Джейми, изо всех сил стараясь избежать его упорного взгляда. — Говорить… в таком положении?.. Если бы вы меня отпустили…
— Если я вас отпущу, вы сбежите. — Он хрипел от волнения. — Ну так в конце концов, что вы здесь делали? Не важно, чьи, вы думали, это комнаты — мои или Катрионы. Вы ничего не объяснили.
Джейми молчала. Несмотря на его агрессивный тон, она не могла не чувствовать, что он все теснее прижимается к ее животу, что его возбуждают ее попытки вырваться. Она втянула воздух: мысль, что он хочет ее, наполняла девушку радостью. И однако разумная ее половина ужасалась всему происходящему.
— Я… хотела посмотреть, кто написал картину, — промямлила Джейми. — Меня вообще интересует живопись.
— Почему же вы не спросили у Кэт? — осведомился он строго, и Джейми поняла, что он не знает об отсутствии мачехи. А что я выиграю, если сообщу ему? Ничего. Не дай Бог, он догадается, что мы в доме одни, и тогда…
— Вы… вам бы лучше меня отпустить, — сказала Джейми. Слова ее звучали предупреждением, и в его глазах мелькнул знакомый огонек.
— Разве? — проговорил он с вызовом. — И как же вы мне отомстите, если я вас не отпущу? Пожалуетесь Кэт? Хотел бы я послушать, какими словами.
— Вам бы стоило что-нибудь надеть, Доминик, я уже промокла…
— Ну и что? — Он слегка отодвинулся и смотрел на девушку сверху вниз, а у нее вдруг затвердели соски от этого оценивающего взгляда. — А впрочем… вам, наверно, неудобно. — Он пошевелил бедром, и она почувствовала, как запылали ее щеки. — К тому же мне было бы жаль, — продолжал Доминик, — испортить ваш наряд. Может, вы тоже все с себя снимете?
— Вы с ума сошли!
Джейми испугала ее собственная реакция на его слова: желание вспыхнуло в ней как костер. Ей так захотелось отдаться во власть Доминика!
— Нет, — сказал он, а она поняла: он догадался о ее состоянии. — Но я, вероятно, ошибался: вы действительно могли забрести сюда, разыскивая меня. Если это так, то у вас больше выдержки, чем я предполагал.
Лицо Джейми покрылось румянцем: ее в жизни никто так не смущал. Получается, он — ее добровольный партнер в том, что они делают. Какой стыд! Ведь Доминик — любовник своей мачехи! И они — в ее собственном доме! Где у Доминика совесть? Развратник! Или он надеется, что она чем-то скомпрометирует себя, а он потом донесет ее матери?
Катриона!..
Видимо, придется рискнуть… сообщить, что Катриона далеко отсюда, — и будь что будет. Теперь уже ясно: она не предупредила пасынка о том, что едет к нему. Возможно, хотела застать его в неблаговидной ситуации. Но того, что происходит, даже она не могла бы вообразить. Боже мой, подумала Джейми, неужели я подстроила эту сцену? А ведь Катриона именно так и решит. Доминик же скажет, что слегка возбудился, что он никогда и не притворялся святым…
При всем том, думала Джейми, я не могу отрицать, что он мне нравится. Как бы я ни презирала собственные чувства, я не могу их игнорировать. Так приятно ощущать его теплую кожу, исходящую от него силу… его восставшую плоть… Джейми вздрогнула: запах этого мужчины заставлял ее кровь стучать молотом в висках.
— Вы ошибаетесь, — наконец-то ответила Джейми, испугавшись, что сама поддастся проснувшемуся в ней инстинкту. Порядочность по отношению к Катрионе было трудно соблюсти при том натиске страсти, которому она пыталась противостоять. Джейми поняла, что попала в опасную ситуацию и, чтобы он ее отпустил, надо сказать правду. — Я не думала, что вы вернетесь.
— А я об этом догадался. — Его губы были влажными и дразнящими. — Но мне хотелось бы знать, где все-таки Катриона. Почему вы столь уверенно бродили по моим — или, как считали, по ее — комнатам? Она уехала ненадолго в город?
— Да… вроде того, — промямлила Джейми, несчастная оттого, что приходится врать.
— Что ж, это очень кстати, — прохрипел Доминик. И Джейми поняла, что невыясненная причина ее путешествия по комнатам отошла в его сознании на задний план.
Джейми еще раз попыталась воззвать к собственному разуму, но, как только Доминик легонько лизнул ее губы, а потом просунул язык между ее зубами, она сдалась. Память о том, как он целовал ее на борту яхты, и о страсти, которая их обуяла, была еще слишком свежа. И Джейми уступила… под напором чувственности.
