(итал.).
— В самом деле?
Казалось, он твердо вознамерился привести ее в смущение, поэтому Кэсс обрадовалась, когда вернулся официант с напитками и меню. Однако он сообщил, что принять заказ придет позднее, и ушел, оставив пару наслаждаться аперитивом.
Надеясь увильнуть от неприятного разговора, Кэсс притворилась, будто любуется видом, потягивая кампари с содовой. Впрочем, открывшаяся ее глазам панорама была действительно прекрасна. Ресторан стоял на холме, и внизу виднелись огни Флоренции. Кэсс даже попыталась различить купола и колокольни города.
— Нам надо поговорить о завтрашнем дне, — неожиданно произнес Бен, нарушив ее умиротворенный покой. — Если мы выедем рано утром, к ночи я успею вернуться домой.
Кэсс разочарованно повернулась к нему.
— Разве ты не останешься?
Бен нетерпеливо фыркнул.
— Ты ведь не ждала, что я останусь с тобой?
Кэсс облизнула губы.
— Ну, я рассчитывала, что мы проведем вместе хотя бы несколько дней…
— Не могу. — Бен твердо стоял на своем. — У меня работа.
— Ладно. — Кэсс сумела изобразить смирение. — А когда ты закончишь ее?
Бен вздохнул.
— Так я и думал, что ты не понимаешь. Я говорю не о своей работе в университете. Видишь ли… я пишу книгу об Амбруазе Джотти, историке шестнадцатого века. За летние каникулы я надеюсь закончить ее.
Разочарование Кэсс достигло апогея.
— Ты хочешь сказать… ты вообще не будешь приезжать в Кальвадо? — Она осеклась, не в силах сдержать дрожь в голосе, и Бен нетерпеливо возвел глаза к небесам.
— Этого я не говорил, — возразил он. — Естественно, я приеду проведать тебя.
— О, чудесно!
В ее восклицании прорвалась горечь, и Бен испустил усталый вздох.
— Кэсс, от этого мне не легче…
— Мне очень жаль.
— Я сделал то, чего ты хотела. — Он помедлил. — Я и не думал, что имею какое-нибудь отношение к твоему желанию провести несколько недель на вилле.
Кэсс уставилась в свой бокал, испытывая угрызения совести. Разумеется, он прав. Когда Кэсс впервые решила попросить у Софи разрешения погостить в Кальвадо, ее единственным намерением было немного отдохнуть от Роджера и подумать о том, как жить дальше. Но потом она обо всем забыла.
— Прости, — произнесла она, зажав бокал в обеих ладонях и поднеся его к губам. — Конечно, ты прав. Не знаю, о чем я думала…
— Ты уверена?
Бен так подозрительно взглянул на нее, что Кэсс с трудом улыбнулась.
— Конечно.
Еда была приготовлена идеально, они запивали ее местным кьянти, искрящимся в бокалах от пламени свечей. Кэсс следовало бы испытывать удовлетворение — но она его не чувствовала.
После ужина Бен спросил, не желает ли она потанцевать.
— Правда, у меня плоховато получается, — признался он, когда Кэсс приняла его приглашение. — Но здесь темно, и этого никто не заметит — кроме тебя, — он усмехнулся. — Если я отдавлю тебе ноги, можешь отвечать пинками.
Кэсс сумела выдавить из себя ничего не значащую любезность, а затем прошла вслед за Беном к площадке. Здесь было не только темно, но и многолюдно, и едва Кэсс повернулась лицом к Бену, чей-то неосторожный толчок локтем в спину бросил ее в объятия партнера. Он явно этого не ожидал и потому обнял ее крепче, чем делал обычно. Кэсс уткнулась лицом в треугольный вырез рубашки, ошеломленная близостью Бена и запахом его теплой кожи.
— Idiota, — пробормотал Бен ей в волосы; то, что он перешел на родной язык, указывало на его замешательство, но Кэсс была слишком поглощена собственными чувствами, чтобы отстраниться, даже когда появилась такая возможность.
В объятиях Бена Кэсс охватило ощущение покоя и защищенности, она опустила руки вниз, положив их на талию партнера, как это делали многие другие танцующие, и начала плавно покачиваться в такт музыке.
— Кэсс! — сдавленно пробормотал Бен, и в этом слове смешались протест и смирение. Но вместо того, чтобы отстранить Кэсс, он соединил руки за ее спиной и поддался ритму танца, увлекаемый чувственным зовом музыки.
Ощущение близости дразнило и мучило. Впервые в жизни Кэсс испытала полную умиротворенность, и, хотя понимала, что это безумие, ей все труднее становилось сознавать, что она делает. Было так просто запрокинуть голову и взглянуть в лицо Бену, а ведь в этом случае их губы окажутся на расстоянии всего нескольких дюймов. Ее ошеломляла мысль, что тогда Бен не сможет противиться ей, и, представляя, как их губы соприкасаются — это уже случалось однажды! — она почувствовала прилив восторга.
Но воспоминание о том давнем событии неожиданно заставило Кэсс опомниться. То, что произошло летом, когда ей исполнилось восемнадцать лет, надолго разрушило дружбу с Беном, а у Кэсс не было ни малейшего желания повторять прежнюю ошибку. Даже если виновата была не только она, но и Бен, Кэсс не могла позволить себе риск потерять его, а потому, вздохнув, постаралась взять себя в руки.
Перерыв в музыке помог Кэсс естественно, без чувства неловкости высвободиться из рук Бена. Когда она предложила вернуться к столику, Бен сразу же согласился. Но Кэсс все-таки показалось, что он тоже остро осознал, как близко она подошла к грани недозволенного, и когда позднее они возвращались домой, между ними возникло явное напряжение.
Обстановка квартиры показалась Кэсс настолько интимной, что девушка сразу поняла: Бен прав, настаивая, что они должны уехать рано утром. Когда речь заходила о Бене, Кэсс становилась беспредельно уязвимой, а поэтому, пока она не приведет свою жизнь в порядок, лучше не искушать судьбу.
Как странно, размышляла Кэсс, с Беном она никогда не испытывала того чувства отчужденности, которое преследовало ее при общении с другими мужчинами. Должно быть, она и вправду слишком холодна, как не раз заявлял Роджер. А чувства к Бену, наверное, не затрагивают ее сексуальности. Хотя, если откровенно, в его руках Кэсс, скорее, наоборот, забывала о том, что они родственники. И мечтала, чтобы Бен поцеловал ее, — именно потому ей необходимо уехать.
— Приготовить кофе? — спросила она, остановившись на пороге кухни, но Бен отрицательно покачал головой.
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда я должна поблагодарить тебя за чудесный вечер, — пробормотала она, отчасти испытав облегчение оттого, что вечер не затянется. — Мне очень понравилось. И ты был прав, еда там в самом деле восхитительная.
Бен прислонился плечом к дверному косяку, преграждая ей путь.
— Значит, вот почему ты почти не ела? — сухо осведомился он. — Потому, что еда оказалась восхитительной?
Кэсс вздохнула.
— Боюсь, у меня нет аппетита.
— Два дня назад у меня сложилось иное впечатление. — Бен спокойно оглядел ее. — Насколько я припоминаю, ты умяла за милую душу две порции макарон.
— Какая разница? — Кэсс пожала плечами, а затем потерла озябшую руку. — Ты же знаешь, как это бывает: иногда хочется есть, иногда — нет. Все дело в этом.
— Вот как?
