Виктория устала первой. Это было утомительно: долгое карабканье вверх и затем спуск за доли секунды. Раньше она каталась только в Сент-Морице, где на гору вел подъёмник. Кроме того, уже давно ничто не отнимало у нее столько сил.
Впрочем, когда она спросила, нельзя ли немного посидеть, Конрад предложил вернуться к машине, где извлек фляжку кофе и бутерброды с маслом, приготовленные, по его словам, для них мамой. Виктория с удовольствием приняла кофе, устроилась на заднем сиденье универсала, сжимая в руках чашку, и глядела на бесконечные снежные вершины. Конрад закурил. Было очень приятно сидеть в сумерках, молодой человек вел себя корректно, и она наслаждалась его беспечным обществом.
— Скажите, — спустя какое-то время проговорил Конрад, — вы счастливы здесь, в замке?
Виктория с улыбкой обернулась к нему:
— Конечно. Хотя работа с Софи очень трудна, но приносит большое удовлетворение.
Конрад кивнул.
— Она стала очень трудным ребенком, — согласился он. — За время болезни ее очень избаловали.
Виктория сморщила нос:
— Я так и подумала.
— Но паралич у ребенка — печальное зрелище. Взрослому меньше сочувствуешь. Слава Богу, Софи выздоровела, в немалой степени благодаря терпению Хорста. Он часами подбадривал ее… учил верить в упражнения, которые прописал ей физиотерапевт. Её конечности еще болезненно тонкие, но координация восстановилась.
— Софи никогда не упоминает о матери, — забросила крючок Виктория.
Доктор бросил на нее задумчивый взгляд.
— Да, — веско произнес он, — не сомневаюсь.
Виктория изучала кофе на дне чашки.
— Когда Софи заболела, ее лечили вы?
— Нет. Тогда здесь работал доктор Кляйн. Он наблюдал девочку. Естественно, ведь он и принимал ее при рождении. — Конрад стряхнул пепел сигареты за окно. — А что?
— Просто интересно, вот и все. — Виктория закусила губу. Было трудно найти способ завести разговор о баронессе. Очевидно, Конрад, как и все остальные, поклялся не обсуждать ее отсутствие. — Софи родилась в замке?
— Да. — Конрад смотрел на нее с опаской, как показалось Виктории.
— Вы тогда жили в Райхштейне?
— Кажется, я учился в университете. Десять лет назад мне было девятнадцать.
Виктория кивнула.
— Конечно. — Он поджала губы. — По-вашему, я слишком любопытна?
Конрад нахмурился:
— Думаю, вы хотите выяснить насчет Эльзы?
Виктория покраснела:
— Эльзы?
— Матери Софи.
— О! — Виктория пришла в замешательство. — Э… Да, возможно.
— Зачем?
Виктория подумала над ответом.
— Просто стараюсь свести концы с концами, — осторожно сказала она. — Думаю, своим поведением Софи в чем-то обязана отсутствию матери…
Конрад выбросил окурок в окно.
— Знаете, фройляйн, — сухо сказал он. — Думаю, вы правы. — Он наклонился вперед, вставил ключи в замок зажигания и завел мотор. Двигатель ожил, и Виктория быстро обернулась к нему:
— Мы уезжаем?
Конрад улыбнулся.
— Да, похоже на то, — сказал он.
— Вы на меня сердитесь?
Он отрицательно покачал головой:
— Нет. Впрочем, этот разговор нас никуда не приведет, и, хотя мне хочется вам помочь, я не могу предать доверие.
— Что вы имеете в виду?
Конрад вздохнул.
— Не мне рассказывать вам об Эльзе, Виктория, — тихо ответил он. — В свое время, не сомневаюсь, Хорст сам расскажет.
Виктория разозлилась:
— Мне нельзя доверять?
Конрад накрыл ладонью ее руку:
— Виктория, если бы дело касалось меня, я бы не колебался. Но поймите мое положение…
Виктория выдавила слабую улыбку:
— Извини… Конрад.
Глаза молодого человека блеснули.
— Я ошибся, когда сказал, что разговор нас никуда не приведет, — весело заметил он. — Мы уже перешли на «ты». Это хорошо, ja?
Виктория тихо рассмеялась.
— Как скажешь, Конрад, — все так же смеясь, ответила она и выбросила из головы все тревожные мысли об Эльзе фон Райхштейн.
Когда они приехали в замок, стемнело, и Виктория ужаснулась, обнаружив, что уже седьмой час.
— Когда радуешься, время летит, — весело заметил Конрад. — Мы снова устроим вылазку, в следующий раз поговорим о нас. Ты умолчала о своей жизни в Лондоне, а я хочу все о тебе знать. Возможно, потом мы пообедаем с моими родителями, а?
Виктория вышла из автомобиля.
— Не стоит назначать точный срок. Я пока не знаю, когда буду свободна, — медлила она. — Ты обязательно приедешь в ближайшие несколько дней к барону. Возможно, тогда назначим время.
— Хорошо, Виктория. — Конрад добродушно воспринял отказ. — Но ты согласна, что следует повторить вылазку?
Виктория позволила ему поднести свою руку почти к губам.
— Надеюсь, — мягко согласилась она.
Вдруг двор будто разрезал пополам резкий луч света. Широкие двери большого зала распахнулись, и их силуэты стали хорошо заметны с порога. Виктория увидела в проеме барона в сопровождении волкодавов, и внезапно по спине у нее побежали мурашки.
— Здравствуй, Хорст, mein Freund![25] — добродушно позвал Конрад. — Ты беспокоился о нас?
Барон не шевельнулся.
— Вы опоздали, — холодно сказал он, Конрад не обратил внимания на тон:
— Мы развлекались, Хорст. На Глокенберге. Я учил Викторию кататься на лыжах.
Барон нахмурил брови.
— Глокенберг опасен, — все так же холодно заметил он. — Слишком много деревьев!
Конрад сделал гримасу:
— Я могу о себе позаботиться, Хорст. Что касается Виктории, то она не забиралась слишком высоко. Никакой опасности.
Виктория выдернула ладонь из руки Конрада и с легкой улыбкой сказала:
— Мне пора. Спасибо, что взял меня с собой, Конрад.
Конрад проводил ее взглядом и сказал:
— Хорст, я не останусь. Я обещал матери вернуться к ужину.