Джуда. Ей было очень страшно и в то же время радостно. До этого дня она думала, что всю свою жизнь проведет на этом вонючем острове, так и не увидев ничего хорошего, вечно голодая и замерзая. Но в то же время ей страшно покидать остров. Что она будет делать там, на материке? Она ведь ничего не умеет. А чем занимаются там женщины, как зарабатывают себе на хлеб? Что ждет ее в будущем? Ну да ладно, будь что будет. По крайней мере она останется с Филипом, и он ей поможет... то есть они станут помогать друг другу.
В горле у Марианны пересохло от волнения, и она с трудом смогла прошептать:
– Я готова.
Филип взял ее за руку, и вместе шагнули они за порог во влажную ночную тьму.
В последующие годы Марианна так никогда и не смогла забыть эту ночь: как они брели по берегу, а ноги их увязали во влажном песке, как они отчаянно боялись погони, как надеялись, что все обойдется, и какую чувствовали усталость.
Лодки находились на берегу всего в нескольких метрах от поселка, и Марианне с Филипом пришлось пробираться мимо ветхих лачуг, причем так близко, что можно было различить доносившиеся оттуда голоса. Внезапно откуда-то выскочила тощая собачонка и с лаем бросилась к беглецам. Марианна поспешно нагнулась и погладила ее. Животное замолчало и затрусило за ними по берегу.
Теперь уже Марианна шла впереди, показывая дорогу. Подойдя к лодкам, Марианна указала Филипу на одну из небольших плоскодонок, и они вдвоем принялись сталкивать ее в воду. Лодка оказалась страшно тяжелой, ноги увязали в песке, а они так устали. Но отчаяние придало им сил, и наконец им удалось перевернуть лодку и подтащить ее к воде.
Филип сбегал к лодкам за веслами, а когда вернулся, они с Марианной столкнули плоскодонку на воду и прыгнули следом.
Слава Богу, полдела сделано: их лодка взяла курс на побережье Каролины. Марианна каждую секунду ждала, что позади раздадутся громкие крики и треск выстрелов. К счастью, все было тихо.
Юбки ее, пока она сталкивала лодку в воду, намокли и теперь, холодные и влажные, липли к ногам. Тело промерзло до костей. Скрючившись, сидела она на корме, наблюдая за тем, как Филип, едва различимый в темноте, пытался управиться с тяжелыми веслами. Наконец Марианна не выдержала, подползла к нему и взялась за одно из них. Стараясь грести как можно тише, выбиваясь из последних сил, плыли они к материку, где, как надеялась Марианна, их ждет такая желанная свобода.
Вокруг царила непроглядная тьма. Иезекииль Троуг лежал на матрасе единственной в поселке приличной кровати, лениво глядя в черневший над головой потолок. Рядом с ним примостилась, сладко посапывая Бетси Джонс, чей муж, Люк, утонул во время шторма на прошлой неделе. Бетси была молоденькая, пухленькая и свеженькая... Относительно, конечно, для жительницы острова в самый раз. Она согревала по ночам его постель и стирала его одежду, а большего Троугу было не нужно.
Хотя только что они с Бетси яростно занимались любовью, сон не шел к Троугу. Голова его была занята другим: перед глазами вставали картины одна слаще другой.
Вот Джуд входит в хижину старого Джека, до смерти перепугав парочку, наставляющую ему рога. Марианна, голая, аппетитная, и таинственный незнакомец – Троуг почему-то представлял его совсем юным – лежат на кровати, слившись в сладострастном объятии. Животный страх охватывает их при виде Джуда. Вот Джуд наносит своему хилому противнику сокрушительный удар, Марианна испуганно таращит глаза, а потом начинает пронзительно вопить. А Джуд, не обращая внимания на ее вопли, продолжает лупить юнца своей дубинкой, потом отбрасывает ее в сторону и подходит к Марианне. Руки и одежда его обагрены кровью ее любовника. Джуд рывком прижимает Марианну к себе, валит ее на грязный пол и грубо овладевает ею. Троуг до мельчайших деталей представляет их неистовое совокупление. Кажется, он видит каждую мелочь, слышит каждый крик. У него такое чувство, будто это он сам, а не Джуд ощущает, как восхитительное тепло и влажность обволакивают его...
Застонав, Троуг повернулся и, схватив Бетси за руку, притянул к себе. Сонная, она даже не сопротивлялась, когда он, навалившись на нее, принялся поспешно удовлетворять свою похоть.
Лицо Марианны все стояло у него перед глазами, пока Троуг претворял в жизнь свои необузданные, разнузданные фантазии. Наконец, громко вскрикнув, он содрогнулся в экстазе, а потом, обессиленный, откинулся навзничь, оттолкнув Бетси на край кровати. Бетси закрыла глаза и снова заснула.
Да, подумал Троуг, он правильно сделал, что поведал Джуду о своих подозрениях, поскольку именно Джуд должен... нет, не должен, а просто обязан восстановить справедливость.
Троуг следил за девчонкой с той самой минуты, как встретил ее тогда у дома. Оглядев потом хорошенько все вокруг, он без труда нашел спрятанные под крыльцом одежду и еду. Позже, уже ночью, он заметил, как Марианна выскользнула из комнаты и под покровом темноты помчалась к лачуге старого Джека. Все ясно! Значит, не все погибли в результате кораблекрушения, кто-то уцелел, иначе с какой стати ей тащить с собой еду, вино и одежду.
Троуг заметил и еще кое-что. Марианну за эти три дня словно подменили: она вся так и светилась от счастья. Такой лучезарный свет обычно исходит от женщины, когда она влюблена. Джуд никогда не мог этого добиться. Ничего, его сын еще заставит ее полюбить его.
Сейчас он, наверное, уже преподал урок девчонке и скоро вернется домой, решил Троуг.
«Домой...» – криво усмехнулся он. Да разве эту лачугу можно назвать домом? Однако другого дома его сын, его мальчик никогда не знал. Интересно, обрадуется ли Джуд, когда он скажет ему, что скоро они уедут с острова и отправятся в Чарлстон, а быть может, в Новый Орлеан, где Иезекииль Троуг займется каким- нибудь стоящим делом? Например, станет судовладельцем. А что? Деньги большие, да и работенка непыльная. Иезекииль Троуг никогда не любил работать: пусть дураки вкалывают.
Правда, нельзя сказать, что его изнуряющая работа не приносила дохода. Приносила, да еще какой! Троуг усмехнулся, подумав о всех тех сундуках с золотом, зарытых позади своей хижины. Кораблекрушения обогатили его, однако годы, прожитые в нищете, под палящим солнцем и пронизывающим ветром, уже давали о себе знать. Ему до смерти надоело носить грубую рыбацкую одежду, он устал от вечной вони и грязи, скудной пищи, от постоянного холода, а больше всего – от того жалкого сброда, которым ему приходится командовать.
Однако Иезекииль Троуг был человеком целеустремленным. Он поставил себе цель в жизни – сделаться очень богатым – и шел к ней, невзирая ни на какие неудобства, сметая все преграды. Но время шло, он становился все старше, жизнь его уже шла к закату, и усталое тело требовало отдыха. Да и в конце концов, должен же он получить хоть малую толику удовольствий на те деньги, что ему удалось скопить! Ведь как бы там ни было, Иезекииль Троуг был рожден для лучшей жизни.
