судах, потерянных британцами за тот же период, стоит число 1636.[155]
Наконец, по данным, заявленным Арну в Совете старейшин, число призов, введенных во французские порты до 16 сентября 1798 года, было 3 858. Таблица, из которой он заимствовал эти данные, озаглавлена так: «Только что отпечатанный подлинный список всех призов, захваченных с начала войны, составленный в канцелярии французского морского министра». Сюда включены суда всех национальностей за тот период, когда Франция не только воевала с несколькими государствами, но и сделала большие захваты нейтральных судов под различными предлогами; из всего числа на долю британцев, по мнению Арну, приходилось не более 2000. По этому расчету выходит, что в течение трех лет британцы потеряли только 900 судов. Разногласие между источниками, которыми пользовался Арну, и английскими отчетами объясняется, может быть, тем, что первые, вероятно, не включены – или включены весьма неточные – сведения о захватах, сделанных французами в Ост– и Вест-Индиях; и кроме того, в списки Ллойда и таблицах Нормана занесены британские суда, захваченные не только французами, но также голландцами и испанцами.[156] Отчеты британцев о своих потерях свидетельствуют, таким образом, что последние значительно превосходят потери французов. Принимая с одинаковым доверием выводы Вильяма Куртиса и Нормана и списки Ллойда, получим, что британцы теряли ежегодно 488 судов, т. е. потеряли за двадцать два года войны, с 1793 г. по 1814 г., 10 248 судов.[157] Итог Нормана, 10 871, значительно превосходит это число. Будет надежнее при исследовании вопросов столь большой важности, как абсолютные убытки от войны против торговли и последствия их, принять большую сумму; а потому допустим, что в течение долгих и жестоких войн Французской революции противники британцев захватили 11 000 судов их коммерческого флота. Не забудем при этом, что имеем дело с значительным и выдающимся примером крейсерской войны, которая велась в течение длинного ряда лет, с энергией и настойчивостью, не проявлявшимися в такой мере ни в какой другой период, и сопровождалась беспримерным закрытием континентальных рынков.
Сначала Директория, а затем и Наполеон отказались от всякой попытки оспаривать у Великобритании господство на море и обратились, как сделал это до них Людовик XIV, всецело к войне против торговли. Теперь уместно исследовать с возможной тщательностью, какое значение имеют для государства исчисленные выше потери, как они отражались на благосостоянии населения Великобритании в ту эпоху и насколько основательна надежда, что, отказавшись от обладания морем и положившись исключительно на отдельные крейсеры в военно-морских действиях против страны, которая, подобно Великобритании, опирается на внешнюю торговлю, можно заставить такую страну признать себя побежденной.
Очевидно, что одни только голые числа, подобные вышеприведенным, без данных о размерах судов или стоимости грузов, дают только слабое указание на абсолютные или относительные потери, понесенные британской торговлей. Эти числа, однако, могут быть приняты за базис, как для сопоставления с полным числом судов, ежегодно входивших в британские порты и выходивших из них, так и для оценки вероятной вместимости захваченных противниками Англии призов. Ежегодное число последних, исходя из 11 000 за 21 год, равно 524. Для периода времени с 1793 года по 1795 год можно принять, что число британских судов, заходивших в отечественные порты и выходивших из них, равнялось ежегодно 21 560. Разделив на это число 524, найдем, что крейсера неприятеля захватили одну сороковую долю его или 21 процент его. Такой же вывод получается и за другое трехлетие, с 1798 года по 1800 год, когда среднее ежегодное число входивших в упомянутые порты и выходивших из них судов было 21 369. Должно заметить, что здесь идет речь лишь о торговле Англии и Шотландии с иностранными государствами, колониями, Ирландией, островами Канала и Британской Индией. Отчеты, которыми мы пользовались, не включают ни британских прибрежных судов, ни местных торговых судов колоний, ни тех, которые совершали рейсы непосредственно между Ирландией и не великобританскими портами. Между тем многие из этих судов попали в список призов,[158] что, без сомнения, весьма существенно способствовало тому, что выведенный нами процент получился несколько преувеличенным, но, к сожалению, по неполноте статистики[159] того времени, о степени этого преувеличения можно судить лишь гадательно.
Для вычисления вместимости потерянных Англией во время войны судов автор не нашел лучшего способа, как принятие за исходную данную средней вместимости всех торговых судов ее, входивших в отечественные порты, включая и Ирландию, и выходивших из них, в различные периоды войны. Статистика дает для такой вместимости за три года, с 1793 по 1795-й, 121 тонну; для 1800 года – 126 тонн, для 1809 года – 121 тонну, и для 1812 года – 115 тонн. Таким образом мы не уклонимся далеко от истины, если допустим, что в среднем вместимость каждого из вышеупомянутых английских судов была 125 тонн.[160]
Сэр Вильям Паркер, деятельный капитан фрегата, командовавший одним и тем же судном с 1801 по 1811 год, участвовал за это время во взятии 52 призов. Средняя вместимость каждого из них – при выключении из числа их одного линейного корабля и фрегата – была 126 тонн (Life, vol. I, p. 412).
В 1798 году в Лондонском порту побывало 61 814 каботажных судна, при средней вместимости 73 тонны на каждое. Угольные суда были крупнее, а ставшие следствием крейсерских операций противника, измеряемые вместимостью взятых им судов, составляют около одной сороковой доли или 25 процентов, всего торгового флота. Результат, согласный с предыдущим исчислением. Другое указание на размеры потерь Англии, интересное по нападению с вышеприведенным выводом, дает отчет о призовых товарах, ввезенных во Францию за время с сентября 1799 года по сентябрь 1800 года. Стоимость их оценивалась в 29 201 676 франков, что при тогдашней цене франка дает 1216 000 фунтов стерлингов, или опять немного менее 'одной сороковой доли стоимости вывоза из Великобритании за 1800 год, так как этот вывоз определялся в 56 000 000 фунтов стерлингов. Однако такой же суммы достигла в том году и стоимость ввоза, а потому исчисляемые потери Великобритании составляют лишь одну восьмидесятую долю всех обращавшихся в ней товаров. Правда, большое количество призовых товаров было, вероятно, сдано на нейтральные суда, но, с другой стороны, отчет не выделяет из общей суммы ни тех призов, которые были захвачены в колониях и Ост-Индии, ни тех, которые были взяты голландцами и испанцами – союзниками французов.
Далее, в Великобритании и ее колониях по спискам Ллойда числилось всех коммерческих судов: в 1795 году – 16 728,[161] в 1800 году – 17 885, в 1805 году – 22051, 1810 году – 23703, приняв опять 524 за годовое число судов, попавших в плен к противнику, найдем, что последнее составляет немного более 3 процентов из всего числа в первом году и немного менее 2,5 процентов в последнем.
Наконец, можно прибавить еще, что в упомянутом списке Ллойда значится, что за время с 1793 по 1800 год погибло от аварий 2967 британских судов; сравнивая это число с числом (3639) судов, захваченных за то же время противником, видим, что опасность от неприятельских крейсеров превосходит лишь весьма незначительно опасность от морских аварий. Потери Великобритании уравновешиваются, хотя отчасти, захваченными ею за те же годы на неприятельских судах товарами – на сумму свыше 5 000 000 фунтов стерлингов. Следует прибавить еще, что в числе судов, совершавших торговые операции под британским флагом, было взятых у противника: в 1801 году – 2779, при вместимости 369 563 тонны; а в 1811-м – уже 4023 судна, вместимостью в 536 240 тонн.[162]
Из сопоставления всех данных, кажется есть основание заключить, что непосредственные потери Великобритании, явившиеся следствием крейсерских операций противника, не превосходили 2,5 процента всего достояния морской торговли монархии, и что эти потери отчасти возмещались призовыми судами и товарами, взятыми у противника ее военными судами и приватирами. Остальная доля потерь возмещалась,
