Животные и оскотинившиеся обыватели в среде партийных функционеров не могли не возненавидеть за это Сталина, поскольку он лишал их того, ради чего они и вступали в ВКП(б), — он лишал их того вида власти, который дает материальные выгоды, т. е. наиболее полно удовлетворяет инстинкты человекообразных Животных.
Выступить открыто против Сталина Животные не могут — у них нет ни идей, ни смелости. Им остается ждать смерти Сталина, но время уходит — Сталин на практике закрепляет новый статус партии, т. е. работники Советской власти в центре и на местах все меньше и меньше обращают внимание на партийных функционеров при решении государственных вопросов. Партфункционеры не могут не понимать, что со временем это войдет в такую привычку, что возродить прежний статус партии не удастся. Как вы видели, Берия провел даже постановление Правительства, по которому Правительство получило право давать задания партийным органам, а это означало, что если и дальше так пойдет, то ВКП(б) вскоре станет одним из министерств Советской власти, и только.
Сталин заканчивал седьмой десяток лет жизни, работал на износ, однако он был и физически крепок, поэтому надежды Животных на его скорую смерть были не очень велики. Но Животные служат своим инстинктам, а самый сильный из них — инстинкт самосохранения, поэтому Животные трусливы и на первых порах сами убить Сталина не решались, а убить его чужими руками, типа рук Зои Федоровой, у них не получалось. И Животные нашли альтернативный вариант того, как избавиться от власти Сталина и Советов.
План был таков. ВКП(б) включала в себя коммунистические партии всех республик, кроме России, коммунисты России собственно и были бойцами ВКП(б), и именно такая структура партии сплачивала Советский Союз: ведь коммунистов России на любом съезде будет большинство, а являясь сразу членами ВКП(б), они примут и решение в пользу всей партии, т. е. в пользу единого СССР. ВКП(б) было акционерным обществом, в котором ЦК ВКП(б) держало контрольный пакет акций. Но если у ЦК ВКП(б), т. е. у Сталина, забрать этот «контрольный пакет», т. е. сделать и коммунистов России отдельной партией, то ЦК и Сталин сразу же становятся никем — чем-то вроде ООН, на решения которой плюют более менее крупные страны.
Забрать у ЦК ВКП(б) «контрольный пакет акций» тоже виделось делом не сложным — надо было организовать компартию собственно России, и тогда все акции ЦК ВКП(б) будут у нее. (Компартия России выделилась из КПСС в 1991 г., и теперь нет необходимости гадать, что было бы, если бы она выделилась в 1949 г., — сегодня уже видно, что стало с КПСС и СССР.)
Инициативу создать компартию России взяла на себя «ленинградская группа» — молодые выдвиженцы в Москву из Ленинграда, сплоченные прежней работой и дружбой. Во главе заговора, судя по всему, стоял секретарь ЦК ВКП(б), надзирающий за силовыми ведомствами СССР, А. Кузнецов, с ним заместитель Сталина в Правительстве и председатель Госплана СССР Н. Вознесенский и первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П. Попков. Это те, кто на виду. Исходя из последующих событий, к ним надо добавить Н. Хрущева, который хотя и находился на Украине, но в марте 1947 г. был снят со всех должностей и был возвращен к работе только в декабре, а также С. Игнатьева, отосланного в Минск в 1946 г. с высокой должности в ЦК, Д. Шепилова, в 1947 г. снятого с поста главного редактора «Правды». Как всегда, заговор составляли люди, которым Сталин не давал развернуться в их алчности, либо претендующие на посты, на которых они не способны были работать.
Возникает вопрос, может быть, эти люди были дураками, не понимали, что делают, может быть, они искренне считали организацию компартии России благом? Исключено: если бы они были дураками, то и действовали бы открыто — писали статьи в газеты, выступали на пленумах ЦК и т. д. А они действовали тайно, подпольно, следовательно, прекрасно понимали, к чему ведет их деятельность. Подпольному характеру их заговора помогало то, что информация о заговоре должна была поступить в Политбюро и Сталину через МГБ, а во главе МГБ стоял преданный ставленник Кузнецова Абакумов. Информация могла поступить и по-другому — вербуемые в заговор секретари горкомов, обкомов и хозяйственники могли сообщить о нем по партийным каналам в ЦК. Однако во главе ВКП(б) в это время фактически находился не Сталин, а А. Жданов. И расчет заговорщиков был настолько же прост, как и подл. Дело в том, что Жданов в этот момент по планам Сталина реорганизовывал ВКП(б) в орган пропаганды и подбора кадров, т. е. он требовал ото всех партийных организаций, чтобы они на все посты в государстве подбирали людей исключительно честных и порядочных. Но Кузнецова, Вознесенского и Попкова на их посты подобрал он сам! Получается, что от других требовал подбирать честных, а сам подобрал мерзавцев? Таким образом, если бы Жданов и не захотел сам примкнуть к заговору, то ему было бы очень трудно о нем донести, поскольку ему самому, как не справившемуся с работой, надо было бы уйти с поста второго секретаря партии.
Если мы поставим себя на место Жданова, то увидим, что у него было одно более-менее приемлемое решение — убедить заговорщиков самим открыться. Да, и в этом случае их накажут, но накажут как дураков, а не как врагов СССР. Заговорщики обещали, но тянули время, Жданов заболел и был отправлен в санаторий на лечение. Но попыток убедить негодяев не оставлял. За месяц до смерти он очень резко говорил по телефону с Шепиловым, после чего у него случился приступ. В санаторий прилетели светила придворной медицины во главе с академиком Виноградовым и врачкардиолог Карпай. Она сняла кардиограмму, но признаков инфаркта или предынфарктного состояния у Жданова в тот момент не было. Заговорщики попали в критическое состояние — им стало ясно, что если не принять мер, то Жданов их выдаст.
Выход, возможно, подсказал Хрущев, который на Украине давал команды палачам на казнь врагов СССР ядом скрытого действия, или сам Кузнецов, курировавший МГБ, мог знать об этом яде. Хранитель ядов, заместитель министра МГБ Огольцов, был также выходцем из Ленинграда и выдвиженцем Кузнецова, поэтому с получением яда проблем не было. И заговорщики послали кого-то в санаторий к Жданову (возможно, Шепилова), чтобы тот навестил больного вождя партии, успокоил его очередными обещаниями и угостил отравленными напитками домашнего приготовления. После этих напитков у Жданова опять случился приступ. (А Шепилов, здоровенный бугай, за день до смерти Жданова срочно залег в больницу и лежал в ней, пока не прошли все комиссии, расследовавшие смерть Жданова, и Жданова не похоронили.)
В санаторий вновь прилетели придворные светила медицины во главе с Виноградовым, но Карпай ушла в отпуск, кардиограмму Жданову снимала Тимашук. Она установила диагноз — инфаркт. Это вызвало у светил панику, поскольку ни они, ни находившийся все время рядом со Ждановым его личный врач Майоров и не пробовали лечить Жданова от инфаркта. И врачи идут на подлость в надежде, что все Как-то обойдется, — они ни слова не говорят Жданову, а Тимашук заставляют отказаться от диагноза. Та отказывается, но делает фотокопию кардиограммы и пишет заявление Власику на случай, если со Ждановым что-то случится. Через день, 31 августа 1948 года, Жданов умирает.
Ни Политбюро, ни Сталину не следовало назначать Кузнецова председателем комиссии по установлению причин смерти Жданова, поскольку он отвечал за подбор врачей в Лечсанупр Кремля и лично пригласил из Ленинграда начальника Лечсанупра профессора Егорова. Но в ЦК, видимо, решили, что Кузнецов верный ученик Жданова, а посему расследует его смерть как полагается. Кузнецов вместо того, чтобы привезти тело Жданова в Москву и здесь провести исследование, берет с собой патологоанатомов и едет на Валдай в санаторий. Туда же уже по своей инициативе едут взволнованные Вознесенский и Попков. Тревога их ясна: Сталин давал приказы на использование ядов, он прекрасно знал, какой диагноз ставят врачи отравленным, и если бы он заподозрил в смерти Жданова неладное, то тогда бросил бы на расследование его смерти все силы. Когда патологоанатомы определили, что Жданов умер от инфаркта, то и вся придворная медицина пришла в ужас, поскольку получалось, что она своим лечением убила Жданова. И вот здесь Кузнецов, Вознесенский и Попков «посочувствовали» врачам и «закрыли глаза» на фальсификацию результатов патологоанатомического исследования. Дело об убийстве Жданова как будто заканчивалось благополучно для заговорщиков и подонков врачей, но его чуть не испортили дурак начальник охраны Правительства Власик и выживший из ума придурок академик Виноградов.
Власик, обрадованный, что Политбюро согласилось с лечением Жданова, и, видимо, не догадываясь, что результаты вскрытия фальсифицированы, решил исполнить свой служебный долг — публично рассмотреть заявление Тимашук. Это, между прочим, свидетельствует, что Власик не был в заговоре, поскольку в противном случае он заявление Тимашук просто бы сжег. Собрались врачи, которым следовало бы сдержано поблагодарить Тимашук за хорошую работу, но выживший из ума академик Виноградов
