потребовал уволить Тимашук из Лечсанупра Кремля. За что? За то, что она поставила правильный диагноз, а ты, ишак, нет? То, что заговорщики пытались скрыть, придурок Виноградов предавал гласности, что опять-таки свидетельствует об отсутствии у врачей (Виноградова, по крайней мере) умысла убить Жданова. Министр здравоохранения пошел на поводу у Виноградова и отчислил Тимашук из Лечсанупра, но Виноградов не на ту напал.
Тимашук тут же все рассчитала и прошантажировала Кузнецова, написав ему заявление. У того никаких средств против Тимашук не было. Чтобы ее убить, нужно кого-то искать и давать поручение. В результате вместо одной шантажистки Тимашук получишь десяток других шантажистов. Кузнецов исполнил требование Тимашук и восстановил ее на работе. В декабре 1948 г. Тимашук снова шантажирует Кузнецова, причем просит что-то такое, что компрометирует и ее, поскольку копию этого своего заявления она уничтожила. Бедным заговорщикам пришлось терпеть Тимашук до 1956 г., пока на XX съезде КПСС на ней не потоптался Хрущев.
Вообще-то само по себе это убийство Жданова в духе авантюрного Хрущева, который не всегда умел правильно предсказать последствия своих решений. Ходили и ходят до сих пор слухи, что после смерти Сталина его, дескать, должен был сменить на посту вождя партии Кузнецов, возможно, заговорщики надеялись, что после смерти Жданова его сменит и фактически возглавит ВКП(б) Кузнецов. Не получилось. Партию на посту второго секретаря возглавил Маленков, который ленинградцам ничего не был должен. Поэтому поступающие с мест сведения о заговоре он немедленно начал проверять и сообщил о них Политбюро и Сталину.
В результате весной 1949 года Кузнецов, Вознесенский, Попков, Шепилов и другие были отстранены от работы, осенью первые трое были арестованы, а Шепилов выкрутился и впоследствии сделал стремительную карьеру при Хрущеве после смерти Сталина. После ареста год шло следствие — заговорщики своих подельников выдавали очень скупо, вероятнее всего сообщая только о тех, о ком узнавало само следствие. Причина понятна — чем больше размер заговора, тем вероятнее смертная казнь и тем быстрее она исполнится. А так была вероятность, что заговорщиков помилуют, тем более что Хрущева уже перевели в Москву и он, вместо Кузнецова, стал курировать силовые ведомства СССР. Об убийстве Жданова никто из заговорщиков, естественно, не вспомнил, и критический момент настал только осенью 1950 г. во время суда. Тимашук обязана была сообщить о том, что диагноз Жданова был сфальсифицирован и что подсудимый Кузнецов это знал. Но она смолчала, и за это Хрущев выхлопотал ей орден Трудового Красного Знамени.
Суд над заговорщиками был закрытым потому, что нельзя было объявлять народу цели заговорщиков, чтобы не плодить их последователей среди дураков в партии. Тут, как говорится, наделал делов Владимир Ильич Ленин со своими романтическими теориями. Российская империя была единым государством, в котором ни одна часть империи не чувствовала себя неуютно, кроме традиционно подлой и тупой местной интеллигенции. Ленину же крайне хотелось развалить это единое государство и иметь союз суверенных государств, Сталин едва сумел в тайне от Ленина сделать федеративной хотя бы Россию.
А вот если бы весь СССР, как и хотел Сталин, был федеративным, то, естественно, надо было бы иметь и компартию России — в едином государстве это было бы не страшно. Вопрос о создании компартии России в СССР настолько тонкий и по отношению к союзу суверенных государств выглядит столь коварно, что его нельзя было обсуждать публично до слияния всех республик в единое государство. В любой семье есть вопросы, публичное обсуждение которых идет во вред самой семье.
Но хотя суд был и закрытым, однако приговор он вынес справедливый — любителей золотых сабель с бриллиантами и золотых часов на халяву расстреляли. С их расстрелом для уцелевших заговорщиков, казалось бы, наступило спокойное время. Можно было не спеша подготовить устранение Сталина каким- либо альтернативным путем. Но не тут-то было. СССР помог Израилю образоваться, а тот в благодарность прислал Голду Меир в качестве посла, и теперь уже, в добавление к Ленину, и эта убежденная сионистка наделала делов.
Расизм в государстве, в котором все нации равны, является смертным грехом, поскольку расистами являются исключительно человекообразные Животные: с помощью расизма они паразитируют на Людях и обывателе. В сталинском СССР расизм таким грехом и являлся. И до приезда Голды Меир еврейский расизм давал о себе знать во взаимопомощи еврейских расистов в занятии государственных кормушек, а Голда его усилила, более того, даже организовала две мощные демонстрации еврейских расистов, которые нагло плюнули на интернационализм остальных народов СССР (и евреев в том числе). Правительству нужно было принимать меры, иначе СССР перестал бы быть государством, в котором все нации равны. (Сталин не собирался делать из СССР Соединенные Штаты Америки, в которых все граждане равны, а евреи еще равнее.)
Начался арест наиболее одиозных еврейских расистов, и среди арестованных в 1951 г. оказался профессор медицины Я. Этингер, который еще с середины войны упорно и нагло вел расистскую пропаганду в еврейской среде и поливал грязью Советский Союз. Следствие по его делу поручили следователю по особо важным делам МГБ подполковнику М. Рюмину. Поскольку в эти годы во всем мире единственными террористами были еврейские террористы, которые постоянно кого-то взрывали или убивали в Палестине или Европе, то Рюмин начал «прощупывать» Этингера на предмет того, не готовятся ли в среде еврейских расистов какие-либо теракты и в СССР. И Этингер ни с того ни с сего вдруг признался, что шесть лет назад, в 1945 г., он неправильным лечением залечил насмерть кандидата в члены Политбюро, первого секретаря Московского обкома и горкома ВКП(б), «антисемита» А. Щербакова. То ли Этингер хотел на старости лет стать героем сионистского движения, то ли еще по каким причинам, но факт есть факт: и арестовали его по другому поводу, и по поводу смерти Щербакова никто не имел ни малейших подозрений до этого признания Этингера. Рюмин вызвал своего начальника, заместителя начальника следственной части полковника Лихачева, Этингер и ему повторил свои показания, Лихачев вызвал Абакумова, и тут произошло странное. Как только Абакумов понял, в чем признается Этингер, то стал сбивать его вопросами и переводить допрос на другие темы.
Понять Абакумова легко: если Политбюро узнает, что Щербаков умер не своей смертью, то оно немедленно начнет следствие и по причинам смерти Жданова, а с этой смертью Абакумов и Огольцов были связаны намертво. Абакумов и Огольцов тут же на Лубянке немедленно дают яд Этингеру, но, чтобы не навлекать на себя подозрений, не согласовав это с Рюминым, переводят Этингера в Лефортово, где тот через день и умирает, якобы оттого, что в его камере было сыро. Но это уже переполняет чашу терпения Рюмина, и тот, минуя непосредственного куратора МГБ Хрущева, идет прямо к Маленкову с докладом об «еврейских» странностях Абакумова.
Абакумова арестовывают, но остальных заговорщиков спасает, во-первых, сам Рюмин. Версия и планы его были таковы: раз на Западе евреи развернули террор, значит, и в СССР евреи должны быть в заговоре и осуществлять теракты, а посему нужно арестовать всех подозрительных евреев и допросами выяснить истину. Это абсолютно устраивало заговорщиков — пусть МГБ арестовывает хоть евреев, хоть папуасов, лишь бы не обращало внимания на Животных в самом аппарате партии. Хрущев, который до этого уже разгромил «еврейский заговор» на московском автомобильном заводе ЗИС, рекомендует Сталину повысить Рюмина в должности и сделать заместителем министра МГБ, а министром МГБ назначить уже возвращенного в Москву Игнатьева, который сидел в ЦК на должности заведующего отделом партийных, комсомольских и профсоюзных кадров. Политбюро соглашается с этой кандидатурой, поскольку Игнатьев до этого никогда не работал в МГБ или МВД и, следовательно, не мог быть связан преступлениями внутри этих структур. Игнатьев как коршун бросается на евреев и к маю 1952 года выводит на суд большую их группу («дело Еврейского антифашистского комитета»), из которых 13 человек по суду были расстреляны. Евреев, поносящих Советскую власть, имеющих сомнительные связи с сионистами, владеющих валютой и ценностями в необъяснимых количествах, много. Друг на друга они показывают охотно, количество арестованных все прибывает, работа кипит, все следователи МГБ и Генпрокуратуры при деле, а выхода на действительный заговор — никакого.
Во-вторых, заговорщиков спасает подлость Власика. Как только Политбюро получило сообщение от Рюмина о том, что Этингер признался в убийстве Щербакова, оно тут же назначило комиссию по расследованию обстоятельств смерти Жданова, но неосмотрительно включило в ее состав и Власика. Власик быстро изъял у начальника Лечсанупра Егорова документы по рассмотрению заявления Тимашук и спрятал у себя. Поэтому комиссия ничего подозрительного в смерти Жданова не нашла.
