обстановка лишь приближена к боевой, так что, крутись — спецназ. Основным способом остановки машины было нечто, чаще всего дерево, перекрывающее дорогу. Батя это знал, знал, что на капот машины дерево ронять не будут — убоятся командирского гнева, и успешно вычислял начало атаки.
Машина все также неспешно двигалась вперед. Начался отрезок дороги, отведенный для организации засады очередной группе. Батя про себя отметил, как этой группе не повезло с местом засады. Из нарезанных пятиста метров, метров стопятьдесят-двести не имело ни бугорка, ни кустика. С обоих сторон поля — спрятаться некуда, приличные деревья, пригодные для остановки машины, были только в самом конце отрезка.
Ну-ну, подумал комбриг, посмотрим, как молодежь выкрутится.
Совершенно неожиданно из придорожного сугроба прямо под колеса машины бросился солдат. Водитель и комбриг, инстинктивно, но синхронно, даванули — один педаль тормоза, второй пол машины. Очевидно, от удвоенных усилий её немного занесло, но остановилась машина моментально. Сержант и полковник, как по команде, выскочили на дорогу к лежавшему бойцу. Дальнейшее происходило как в немом кино. Оба были мгновенно схвачены неизвестно откуда взявшимися фигурами в белых маскхалатах. С водителем никто особо церемониться не стал — связанного, с кляпом во рту, его бросили на заднее сидение машины. А почти стокилограммовое тело полковника вздернутое крепкими руками на уровень плеч, резво, покачиваясь в такт бегущим разведчикам, поплыло над землей в ближайший лес. Рядом с ним кто-то под мышкой нес бойца, кинувшегося под машину… При ближайшем рассмотрении, он оказался манекеном, сделанным из обмундирования набитого сеном.
Отойдя на приличное расстояние, группа остановилась, полковник был поставлен на ноги, изо рта у него был вытащен кляп и старший группы бодро доложил:
— Товарищ полковник, вторая группа выполнила задание по захвату пленного путем засады. Разрешите получить замечания. Командир группы лейтенант Николаев.
Если бы рядом был стог сена, то Батя, своим гневным взглядом наверняка поджег бы его. Но, на удивление разведчиков он не стал ничего говорить. Молча, махнув рукой, мол, что с вас возьмешь, полковник направился в сторону дороги.
Надо полагать, этот разбор на плацу и был ответом на вопрос командира группы, заданный в лесу.
Между тем, изложив обстоятельства и ход проведения засады, сдобрив это своими едкими комментариями, командир бригады замолчал. Над плацем повисла напряженная тишина.
Каждый разведчик второй группы невольно подумал о степени своей ответственности. Сержанты готовились уменьшить количество лычек на погонах (Батя это наказание практиковал), солдаты вспомнили, что командир бригады любил давать рябчиков и измерять их в виде некоего количества шагов отмерянных там, где требуется вырыть какую-то траншею. А тут, как некстати, меняли кабель связи и в части шли земляные работы. Если бы не нарядчики, рыть пришлось бы всем по очереди, а так вкалывали имеющие взыскания. Словом, уныние личного состава было видно без бинокля.
— Р-р-рняйсь! — Комбриг молодцевато оглядел строй. — Смирно!
Еще одна пауза, показавшаяся «штрафникам» вечностью. Умел Батя завернуть интригу. А дальше, с короткими интервалами:
— Личный состав второй разведывательно-диверсионной группы… за проявленную при проведении засады… смекалку… кхм-м… освобождается от работ по замене кабеля.
Над плацем прошелестело удивленное: о-о-о, прерванное враз повеселевшими голосами: «Служим Советскому Союзу».
— Вольно. Разойдись.
Эх, разведка — контрразведка…
Весной 19… года принял наш Михалыч высокую должность начальника районного отдела внутренних дел. Как происходило назначение — это отдельная тема и мы как-нибудь про это расскажем. Вскоре, как и определено распорядком работы райотдела, настала его очередь осуществлять прием граждан. Дело знакомое, будучи замом проводил эту процедуру не реже чем начальник. Так что все шло своим чередом.
Вот женщина средних лет с плохо запудренным синяком под левым глазом пришла пожаловаться на мужа-пьяницу. За ней расфуфыренная, вся в золоте, как новогодняя елка в игрушках, молодка с манерами базарной торговки пришла попросить ускорить оформление загранпаспорта. Отставной военный выразил свое недовольство работой булочной, куда рано утром привозили хлеб и вовремя разгрузки грохот стоял на всю округу…
В очередной раз дверь приоткрылась и в кабинет как-то настороженно-робко вошла женщина. Откликаясь на приглашение, она прошла, присела на краешек стула. Не ожидая начала рассказа посетительницы, Михалыч задал обычные в таких случаях вопросы о фамилии, имени, отчестве и месте жительства. Негромким голоском она поведала:
— Вы, как мне сказали, недавно назначены на эту должность. Я — Такая То, проживаю Там То. Моя проблема началась давно и проявляется регулярно.
Женщина немного помолчала, как бы раздумывая, стоит ли открывать своё, личное, затем, еще больше понизив голос, начала рассказ:
— ранее я работала в разведке и выполняла задания за границей. Одно из заданий было связано с разработкой враждебной боевой организации религиозного толка, костяк которой составляли татары. Разработка прошла успешно и закончилась разгромом боевиков, но им удалось расшифровать меня и вот уже несколько лет за мной идет охота.
За это время трижды пришлось сменить место жительства, но недавно, в очередной раз, меня выследили. Сюда, на прием, пришла с трудом оторвавшись от «наружки».
Ухоженное, но не испорченное макияжем лицо, дорогая одежда, красиво сидевшая на ее ладной фигуре, правильная, хорошо поставленная речь, применение специфических терминов, отсутствие каких- либо явных признаков ненормальности — ставили Михалыча в щекотливую ситуацию. С одной стороны рассказ, несмотря на его достоверность, походил на обычную манию человека, у которого «поехала крыша». В этом случае и реагировать было бы не на что. Главное, чтобы заявитель не разозлился, не начал писать жалобы, т. к. из письма, чаще всего, не просматривается, что его писал больной человек. Зато пустопорожнюю проверку в виде сбора многочисленных бумаг, придется проводить по полной. Но, с другой, всевозможных больных «на голову» Михалыч повидал более чем достаточно и умел «вычислять» их. Информация о криминальной обстановке в Казани и Крыму, хоть и скудная, но поступала периодически и ситуация, как говорится, имела право на существование и соответствующее реагирование. Как быть? Можно отправить её в КГБ, так сказать на основании принадлежности к разведке, но имелась негласная договоренность, правда постоянно нарушаемая, «психов» другим не отправлять и «разбираться» самостоятельно. А если и она обычный «щизоид»? Сделать какие-либо выводы не получалось.
— Вы запомнили тех, кто ведет за вами наблюдение?
— Конечно, «на хвосте» висят трое, два татарина и один славянин. Используют для маскировки милицейскую форму и машину — тентовый УАЗ с надписью «МИЛИЦИЯ» на дверцах.
— А госномер, случайно, не запомнили?
— Ну, как же, как же, номер Такой-то.
В это время на улице раздался громкий хлопок автомобильного выхлопа. Михалыч инстинктивно бросил взгляд в окно. И тут же появилось ощущение, как будто получил дубиной по голове…
На противоположенной стороне улицы, у здания, в котором располагался отдел вневедомственной охраны, стоял тот самый УАЗик. Возле него с сигаретой в зубах, лицом к райотделу стоял незнакомый милиционер явно выраженной татарской наружности. Он явно вел наблюдение за входом в райотдел. Обалдеть можно. Благо, что самообладания Михалычу было не занимать и это позволило внешне не показать эмоций. Хотя признаться, от неожиданности увиденного, он на мгновение даже перестал слышать посетительницу.
