Брэгг рассказал им о находке и о содержании письма. Франческа вспыхнула под его взглядом. Однако Бартоны не поинтересовались, как ей удалось разгадать шифр.
— Что это такое — «Третья подсказка — Домик»? — хриплым шепотом спросила Элиза. — Чего хочет этот негодяй?
Франческа вздрогнула, но тут же взяла ее за руку.
— Если кто и решит эту задачу, так только комиссар, — негромко, но с чувством сказала она.
Однако Элиза, похоже, ее не слышала.
— И он был здесь, совсем рядом, на этой безлюдной строительной площадке!
— «Третья подсказка — Домик», — пробормотал Бартон. И вдруг обернулся к присутствующим. — Господи! Думаю… думаю, я знаю, что это означает!
— Что же? — спросил Брэгг.
— Шалаш, который соорудили мальчики на дереве. Они еще называли его берлогой.
Франческа уставилась на Бартона. Малыш, медведи, пещера… берлога. Она перевела взгляд на Брэгга.
— Франческа, оставайтесь здесь с миссис Бартон. Роберт, пожалуйста, оденьтесь и проводите меня к шалашу.
Мужчины бросились из комнаты. Элиза помчалась следом.
Франческе оставалось только побежать за ней. Внезапно ее озарило: а что, если мальчик, окровавленный и мертвый, лежит сейчас в этом шалаше? Она схватила Элизу за руку:
— Не стоит этого делать!
— Оставайтесь дома! — приказал Брэгг, не оборачиваясь.
Элиза освободилась из тисков Франчески.
— Не командуйте мной! — крикнула она. — Теперь, когда пропал мой сын!
Придерживая рукой юбки, она бросилась за мужчинами.
Никто и не подумал накинуть пальто. Франческа бежала что было сил, поспевая за Элизой, которая, в свою очередь, старалась не отстать от мужчин. Они пересекли сад позади дома. По небу плыли свинцовые тучи, грозя новым снегопадом, солнце скрылось. Порывами налетал холодный ветер. Вокруг было пустынно и мрачно, а ведь еще весной луг покрывал яркий цветочный ковер.
Впереди замаячил дуб. Он рос у стены, разделявшей владения Бартонов и Кахиллов. Дуб был гол, как и все деревья в саду, его ветви были в густом снегу. В ветвях проглядывало какое-то дощатое сооружение с покатой крышей, к которому вела небольшая лесенка.
Франческа подбежала, когда Брэгг начал карабкаться вверх. Франческе это очень не понравилось. Ей было не просто не по себе — она почувствовала ужас.
Она принялась молиться, чтобы их поиски не окончились печально, чтобы в этом шалаше не было мальчика — холодного, окровавленного, мертвого.
Брэгг вполз в низенькое, приземистое сооружение.
Элизу бил озноб. Леденящий холод пронизывал Франческу, и она обняла женщину за плечи, но та ничего не заметила. Франческе хотелось ее успокоить, вымолвить хотя бы банальное «Все будет хорошо». Но губы не слушались ее.
Ведь она и сама не верила, что все будет хорошо.
— Ну, что там такое, наконец? — в отчаянии выкрикнул снизу Бартон.
Вначале ответа не последовало. Затем послышалось:
— Еще одно письмо.
От облегчения у Франчески едва не подогнулись ноги. Она улыбнулась Элизе. Слезы катились по лицу несчастной женщины.
— Где же он? Зачем кто-то так мучает меня? — прошептала Элиза.
Улыбка Франчески погасла, ее внезапно озарило. Что, если Элиза стала мишенью маньяка?
Мозг Франчески лихорадочно заработал. Ей вспомнилась Элиза в разных обстоятельствах. Вот она едет в открытом экипаже воскресным летним утром по Центральному парку, и мужчины то и дело приветствуют ее. Вот Элиза плывет в лодке по озеру, вся в белом под белым зонтиком, на веслах — молодые светские повесы. Элиза на балу вечером в субботу в окружении восхищенных поклонников. Франческа вспомнила, как смотрел на нее Уайли вечером в субботу, какие восхищенные взгляды бросал на нее Эван.
Может быть, маньяк безумно влюблен, а Элиза отвергла его любовь и у него родилась безумная идея мести?
Брэгг уже спускался с дерева. Франческа пыталась разглядеть, что он держит в руке, и с облегчением увидела, что конверт совершенно чист. Слава Богу!
Затем она перевела взгляд на лицо Брэгга.
Что-то не так. Его лицо было бледным, почти зеленым.
— Брэгг? — прошептала Франческа.
Каким-то чудом он ее услышал, повернулся, их взгляды встретились, и Франческе стало не по себе. В письме явно нечто ужасное, об этом ей сказали янтарные глаза Брэгга. Письмо внушало ей животный ужас.
Комиссар откашлялся.
— Предлагаю вернуться в дом, — хрипло проговорил он.
— Что в письме, черт побери? — не выдержал Бартон.
— Давайте вернемся в дом. Я хочу поговорить с вами лично, Роберт, а затем с вашей женой.
— Да вы наконец скажете, что в письме? — сорвался на крик Бартон.
Очевидно, Брэгг не собирался уступать и сообщать содержание письма.
— Франческа! — позвал он.
Она поняла и схватила Элизу под руку.
— Мы все заледенели. Нужно слушаться комиссара, Элиза. Мы просто обязаны! Ведь он ведет следствие. Он здесь командует.
Элиза посмотрела на девушку. Франческа впервые видела подобное выражение лица. На нем читались полная безнадежность и покорность. Элиза кивнула и рухнула бы, не поддержи ее Франческа.
— Нет, черт побери! — Бартон с криком вырвал письмо из рук Брэгга.
— Бартон, не смейте! — громко приказал Брэгг, хватая его за руку.
Бартон с каким-то звериным рычанием оттолкнул комиссара. Позже Франческа поняла, что лишь отчаяние придало ему силы, ибо он был гораздо ниже Брэгга.
Он вскрыл конверт и сунул туда руку.
И извлек половинку детского уха.
Глава 7
Франческа сидела в кресле в вестибюле, намертво стиснув руки коленями. Брэгг исчез, чтобы лично поговорить с Бартоном. Казалось, что прошло уже много часов с тех пор, как они обнаружили четвертый конверт. Франческа закрыла глаза. Она снова почувствовала тошноту.
Больше не было смысла притворяться, что дела Джонни Бартона не так уж плохи. В конверте находился фрагмент человеческого уха, и у Франчески не было сомнений, что ухо принадлежит ребенку, а именно — Джонни.
С каким маньяком они имеют дело?
Она согнулась и закрыла глаза, борясь одновременно с подступающими слезами и с тошнотой.
В дверях зазвонил колокольчик. Франческа наблюдала, как служанка открывает дверь пожилому бородатому джентльмену в черном пальто и в цилиндре. Она тут же узнала его.
— Мне приказано проводить вас наверх к миссис Бар-тон, — сказал слуга с легким шотландским выговором.
— Здравствуйте, доктор Финни! — поприветствовала Франческа врача с черным медицинским саквояжем в руках.
Увидев девушку, врач вздрогнул.
— Франческа! Что вы здесь делаете?
Она встала с кресла. Кажется, за этот час она вдруг постарела.
