состоянии постичь. И потому от души радовался сейчас, что живет и дышит. Тут он поймал себя на мысли, что фильм вот-вот закончится.
Уже одно то, что он в будний день в половине пятого вышел из кино, было явлением чрезвычайным. Еще удивительнее было то, что улицы ярко освещены, а вокруг полным-полно народу.
Он протер глаза и закинул ранец за спину. «Господи, а вдруг они меня ищут! Точно, ищут. Пора сматывать удочки. Нужно уходить. Здесь меня слишком многие знают», - подумал он.
Сперва он шел по знакомым улицам. Затем начал терять ориентиры. Справа и слева между домами замелькали сады, потянулись поля. Стал слышен монотонный гул заводов, и городской шум постепенно затих.
Страшно устали ноги. Но он все равно брел по узкой тропинке между нивами. Вокруг колыхалась пшеница. Идти бы себе и идти. Все дальше и дальше. Забыть обо всем. Идти. Просто идти.
Тут он очутился возле воды. Мелкий, мутный ручей. На берегу старик ловил рыбу. За его спиной стояло розовое пластмассовое ведро, в котором мелькали силуэты рыбок. Он подошел к старику. Тот не отрываясь смотрел на воду. Только на воду.
- Вы их поймали? - спросил он.
- Дурацкий вопрос. Ясное дело. - Старик сплюнул в ручей. Он даже не повернул головы.
Мальчик снова заглянул в розовое ведро, где плавали крошечные рыбки. Четыре уже еле-еле шевелили плавниками.
- Вы их едите? Таких маленьких?
- Не-е-е. Их же нельзя есть. Сюда столько отравы напустили! Раньше, конечно, другое дело. А теперь...
- Что же вы с ними делаете?
- Тебе все знать надо. - Старик встал. - А ладно, сегодня так и так клева не будет. - Он смотал леску. - Вот что я с ними делаю! - Он взял ведро и выплеснул рыбок в ручей.
Мальчик увидел, как три рыбки сразу перевернулись кверху брюхом.
- Зачем вы так? - тихо спросил он.
- Ишь какой! Зачем? Нравится мне, понял? Нравится!
Он бежал через поля, а старик хохотал ему вслед. Наконец мальчик замедлил шаг и вытер пот с лица. Вдруг ему снова стало страшно. Уже стемнело. Спать. Он должен где-нибудь поспать. Он устал. И проголодался. Из-за этого дурацкого фильма забыл купить себе еды.
Он сел под дерево. Прислонился к стволу. Оперся руками о землю. Здесь он пробудет до ночи. Здесь он поспит.
Поисками детей занималась конная полиция. Он видел это по телевизору. И полиция ищет детей за городом. Но он так устал! По руке заползали муравьи. Он как безумный замахал рукой. Нет. Здесь он спать не может. В сумерках гораздо отчетливее слышались незнакомые звуки. Городской шум привычнее. Это зверь ревет? Хрустнула ветка. Что это? Совсем рядом послышался и вновь отдалился заводской гул. Дерево, под которым он сидел, все больше и больше погружалось во мрак. Жуть, да и только. Он вскочил. Снова он шел и шел.
На городских улицах яркие огни. Люди куда-то спешат. Его толкали. Кое-кто, улыбаясь, останавливался перед витриной. Кто-то с кем-то встречался, и дальше они шли вместе. Мальчику казалось, что он все время бегает по кругу. В витринах светились экраны цветных телевизоров. Телевизоры. Вдруг его фотографию покажут по телевизору? Как он мог забыть об этом? Он почти бежал. Он знал, что родители ищут его. Ищет ли его полиция? Его фотография! Его фотография по телевизору! Вновь в сердце закрался страх. Не из-за двойки, нет. Что она по сравнению с его проступком! Он не пошел домой. Ему ведь полагалось быть дома. А он один бродит по городу.
Он стоял у светофора и ждал, когда загорится зеленый свет. Кто-то положил руку ему на плечо. Он вздрогнул, как от удара,
- Задержался после уроков? - Прохожий улыбнулся ему. Убрал руку с плеча.
- Да! Да! Да!
Мальчик почти выкрикнул эти слова и невольно скорчил гримасу.
- Тебе пора домой!
Загорелся зеленый свет, и человек исчез в толпе. У мальчика комок подступил к горлу. Он вспомнил все эти репортажи о похитителях. Они хватали детей, забивали до смерти, душили. Ну что ему делать! Сейчас ведь ночь, а он совсем один.
Ранец. Как быть с ранцем? Так поздно дети с ранцами не ходят. Нужно попасть в незнакомый район. Прямо за школой начинались новостройки.
Ой, как страшно! Пластмассовые навесы над пустыми оконными рамами жалобно скрипели на ветру. Напротив ярко вспыхивала реклама. Вспыхнет, погаснет, вспыхнет, погаснет. Он лежал на старых газетах. Подложил ранец под голову.
А ведь он живет всего лишь через две улицы отсюда.
Тут ему почудилось, что на него смотрят тысячи глаз. Казалось, весь город вперил в него свой взор. Казалось, весь дом шепчет: «Эй, ты! Как ты мог сделать такое! Но ничего! Мы найдем тебя! Мы все равно найдем тебя!»
Да, в этом городе ему нигде не скрыться. Здесь они его найдут. Реклама вспыхивала и гасла. Она просто издевалась над ним. Все издевались над ним. Потому что он удрал. Все он учел, только не думал, что будет так страшно. От страха у него свело дыхание. Он глотал, глотал и никак не мог проглотить этот комок. Что сказать? Что сказать родителям, если те найдут его? Табель с двойкой значил для него все меньше и меньше. Еще утром он был таким решительным и смелым, а теперь, оказавшись один, весь дрожал от ужаса. «Может, пойти домой?» - еле слышно спросил он себя. И страх сразу улетучился подобно воздуху из гигантского воздушного шара. Он быстро вскочил.
Родители уж точно перепугались из-за него. Небось думают, его уже нет в живых. В каком-то журнале было фото парнишки, который повесился из-за двойки. Вот так-то вот. Как же они обрадуются, узнав, что он всего лишь удрал! Да. Да. Он уверен в этом. Он уже слышал их голоса: «Бедненький мой!.. Пойти на такое из-за двойки!.. Я же совсем не то имела в виду!.. Ой, как хорошо, что ты дома!.. Ой, как хорошо...»
Он больше не дрожал. Он больше не чувствовал усталости, Он бежал, не чуя под собой ног.
Он позвонил. Открыла ему соседка с верхнего этажа.
- Ну, наконец-то. Дай-ка я на тебя погляжу, да заходи же, мой зайчик, заходи скорее... - Она мягко взяла его за плечи. Ввела в прихожую и без умолку затараторила о том, как они его долго ждали, кто и где его искал и...
Тут на пороге появилась мать. За ней отец. Они в упор смотрели на него.
- Надеюсь, вы не будете его ругать? - Соседка все никак не могла остановиться. - Он еле на ногах стоит. Вы же сами видите. Ему нужно поспать. Но сперва поесть. Слава богу, все обошлось. Я так рада, так рада! Спокойной ночи! - Дверь за ней захлопнулась.
- Ах, он на ногах не стоит! Надо же сказать такое! Я вот тоже на ногах не стою!
- Мы ищем его, беспокоимся. А он, оказывается, просто-напросто удрал! И не стыдно тебе? Что о нас люди скажут?
- Хороши, скажут, отец с матерью. Из-за двойки сына из дому выгнали. Ты же получил двойку. Я позвонила твоим друзьям и все узнала.
- Именно так. А теперь он стоит здесь с невинным видом. Думает, мы ему на шею кинемся от радости.
- Уж больно мы тебя избаловали. В этом все дело. Другому бы и в голову не пришло удрать. А ты...
- А ты пугаешь нас. Заставляешь нервничать, будто и без того забот мало...
Его лицо горело, как от ударов. Ему мучительно хотелось обратно в тот пустой дом.
Они таскали его за волосы. Они били его.
- На всю жизнь запомнишь, голубчик. Если ты... - Отец орал и бил его тростью. - Если ты еще раз выкинешь нечто подобное, мы тебя в колонию отправим. Хватит нянчиться. Нечего реветь. Ты заслужил это. Заслужил, и все тут.
